Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна

Маша пожала плечами, жмуря глаза. Открывать их она почему-то боялась. Вдруг все опять поплывет? А если плохо станет кому-то из мужчин? Если где-то в лесу потеряет сознание Егор? Если не вернется в лагерь ушедший в долину Стас? Или Бернсон…Он может упасть в ручей и захлебнуться. Ну и что, что тут мелко! Для лишившегося чувств человека достаточно… наверное.

Страх заставил девушку выпрямиться:

— Мы должны их найти!

— Найду, — Берта поднялась, провела ладонью по лицу. Поморщилась, почувствовав под пальцами шелушащуюся кожу. Когда она успела обгореть? Да, несмотря на то, что тут отнюдь не пустыня, солнце палит, как в Сахаре. — А ты — сиди. Или лучше сходи в палатку, возьми аптечку и жди наших. Вдруг кто первым придет.

В теле еще ощущалась слабость, но она все-таки кое-как собрала снаряжение. Повязала голову самодельной косынкой, добавила темные очки из комплекта сварщика. Стало немного легче, даже головная боль отступила. «Слишком много времени провожу на солнце, — подумала Берта, выходя из лагеря. — Правы местные звери — на этом солнце долго находиться не стоит!»

— Только ты возвращайся поскорее, ладно? — крикнула ей из палатки Маша. — А то мне одной страшно!

— Кого тут днем-то бояться? — откликнулась Берта, прибавляя шаг.

Она помнила, в каком направлении ушел ее муж, и шла по следам, внимательно глядя по сторонам. Но первым, кого женщина увидела, был Кнут Бернсон. Тот сидел у ручья, весь красный и тяжело дышал. По его крепкому широкому лицу струился пот. Берта никогда не видела, чтобы человек так потел — даже в финской сауне. На глазах Берты механик дотянулся до ручья, горстью зачерпнул воды и вылил себе на голову. Второй пригоршней смочил горло и ключицы.

— Кнут? Ты в порядке? — окликнула она его, подходя.

— Ага. Уже. Да, — невнятно пробурчал он. — Голову, наверное, напекло.

— Надо быть осторожнее.

— Жара…

— Таблетку дать?

— От головной боли? Давай!

Он тоже проглотил капсулу, запил водой.

— Ветряк ставил, — помолчав, заговорил Кнут. — Потом в глазах потемнело. Я упал. Очнулся, дополз до воды. Напился, смочил голову. Вроде стало легче. А тут — ты…

— Стаса не видел?

— Нет.

— Он в долину пошел. Я за ним. Вдруг у него тоже голова закружилась. Мы с Машей вас потеряли.

— Маша… она… с ней все нормально?

— Да. Когда я уходила, все было хорошо.

— Я в лагерь иду, — Бернсон с усилием поднялся. — Только ветряк доделаю…

— Может, не стоит? — Берта встала тоже.

— Надо. Голова — ерунда, пройдет. А ветряк… он нужен всем!

Слегка пошатываясь, он двинулся туда, где между камней высилась сборная конструкция. Лопасти ее слабо шевелились под ветром. Пожалуй, слабенький переменный ток давать сможет.

Несколько минут Берта сидела у ручья, наблюдая, как механик заканчивает работу. Когда же Бернсон, собрав инструменты, направился к лагерю, решив отложить натяжение проводов до завтра, она встала и направилась в долину, на поиски мужа.

Собственно, долиной это место назвать было трудно. Просто поросшая островками леса равнина, полого, сглаженными временем уступами спускавшаяся к далекому морю, чем-то похожая на земные саванны. Ветра, кстати, дули как раз в ту сторону. Несколько десятилетий или, может быть, даже около сотни лет тому назад здесь произошла какая-то катастрофа — часть берега либо была сметена в море, либо просто просела. Росший тут густой лес почти исчез, и те заросли, что попадались тут и там были всего лишь попыткой природы залечить рану. Когда группа выяснила это, было решено доложить экспертам о своем открытии и либо перенести поселок выше по склону, либо совсем перебраться подальше от сейсмически неустойчивого района. Они уже приняли решение, но последние события заставили об этом забыть.

«Как много мы либо забыли, либо отбросили за ненадобностью, — с непонятным раздражением подумала Берта. — А теперь придется вспоминать…»

Прищурившись, она посмотрела вдаль, напрягая зрение. Что-то не давало ей покоя. Что-то… странное. Какое-то смутное беспокойство. Может быть, это как-то связано с тем, что она забыла?

Холмистая равнина выглядела безжизненной. Кроме растений, ничего и никого живого. Кроме нее и слабо колеблемых ветром листьев, никакого движения.

— Стас! — крикнула она и тут же зажала себе рот ладонью. Собственный голос показался чужим. Кроме того, она неожиданно для себя раскашлялась.

«Мы заболели?» — эта мысль показалась не такой уж и кощунственной. Приступы головной боли, странные точки перед глазами, головокружение, озноб, теперь вот кашель. Что за инопланетную инфекцию они подхватили?

Надо сообщить на базу. Поставить в известность врачей…врача…

Берта замерла с поднесенной к горлу рукой. Она не могла вспомнить фамилию врача! Женщина знала, что где-то должен быть врач, но где он и кто?

— Мама, — прошептала она. Такой странный провал в памяти…

Она посмотрела на солнце. До заката оставалось еще несколько часов. Красивые здесь закаты. Они невольно притягивали взгляд. Если бы не эти вспышки, на солнце можно было бы смотреть, не щурясь — состав атмосферы и собственное свечение это позволяло. Но, как всякая красота, оно таило в себе зло. Не зря же большинство здешних обитателей предпочитает вести ночной образ жизни. И только они, люди, нарушили запрет.

Берта еще раз крикнула. Просто крикнула, уже не пытаясь кого-нибудь позвать. Хриплый вопль полетел в воздух, и словно что-то надломилось в ней. Женщина упала на колени, смутно чувствуя, как в душе ее разрастается мрак. Мрак страха, болезни или…

Безумия?

Когда она пришла в себя, солнце клонилось к закату. Прошло, наверное, несколько часов. Щеки, шея и открытые участки кожи на руках обгорели и чесались. Кружилась голова. Перед глазами все плыло, мелькали какие-то мушки. Ее непрерывно тошнило. Похоже на сотрясение мозга… или не похоже? Берта задумалась. Она училась выживать. Она была военным медиком, служила в армии, хотя в последние годы на Земле уже не велось войн — воевать было некогда да и не за что, поскольку в космосе места для поселений и добычи полезных ископаемых хватало всем, были бы деньги и связи. Ее учили… но сейчас она чувствовала себя так, словно знания из нее вытряхнули и выбросили, как старую ветошь. Память отказывала. Она помнила, кто она такая и как тут оказалась, но про сотрясение мозга и какие надо предпринимать при этом действия, вспомнить не могла.

«Я заболела, — подумала женщина. — Это болезнь. Надо вернуться в лагерь и сообщить… сообщить кому-нибудь.»

Она с трудом поднялась на ноги. Тело не слушалось. Приходилось буквально заставлять ноги и руки совершать привычные движения. Как будто разладилась сама связь мозга и конечностей.

«Последствия… это — последствия», — пришла мысль. Берту снова затошнило, но приступ быстро прошел. Вытерев рот ладонью, она огляделась из-под руки. «Стас! — шевельнулась еще одна мысль. — Где Стас?» А, не все ли равно? Она должна думать о себе. Муж сильнее, он опытный. Он справится. А она…

Медленно повернувшись — при каждом движении опять начинала кружиться голова — Берта побрела в сторону лагеря.

Как ни странно, при ходьбе стало легче. Легче настолько, что она даже посмеялась над своими страхами. У нее просто был солнечный удар. Но приступ прошел, теперь все будет хорошо…Скоро вечер, они смогут отдохнуть в темноте. А там найдется Стас и…

Стас нашелся.

Он был в лагере и вышел навстречу Берте, протянул руку, дотронулся… тоже как-то странно. Как будто хотел ощутить под пальцами живую плоть. Потрогал и, развернувшись, потянул ее за собой:

— Посмотри, что я нашел!

На столе в общественной палатке валялось существо длиной чуть больше локтя. Бросались в глаза жилистые задние лапы со странными пальцами-копытцами, крупная голова с выпученными глазами и странными наростами над глазницами. Бок зверька был разворочен выстрелом. Берта дотронулась до уже остывающего тельца. Шерсть походила на мягкую чешую, словно ее лепили из воска или пластилина.