Джек Макдевит - Жар-птица
– Все по расписанию.
– Ладно. Развлекайся.
– Хотелось бы.
– И еще, Чейз: постарайся ни на кого сильно не давить, хорошо? Прошло слишком много времени, и вряд ли тебе удастся что-либо выяснить. Просто попытайся понять, как жил Робин, каким он был, что знали о нем соседи. Может, сумеешь узнать, чем он занимался во время последнего полета и как долго отсутствовал.
– Хорошо.
– Можешь не спешить.
– Рада слышать. Думаю, первым делом я отправлюсь на пляж.
– Отлично. Гм…
– Да, Алекс?
– Ты еще не была в доме Робина?
– Алекс, я только что прилетела.
– Угу, конечно. Да, еще кое-что…
– Что?
– Вчера вечером звонил Джек Рэмси. Через пару дней он свяжется с тобой, чтобы взять интервью. Будь осторожнее в разговоре с ним. Он не должен услышать ничего, что противоречило бы мифам. Понимаешь? Если тебе скажут, что Робин сбежал с местной танцовщицей – пусть так и будет. Рэмси должен написать, что ты относишься к этой истории крайне скептически, отправилась на остров не по собственной воле и задумываешься, стоит ли вообще этим заниматься.
– Алекс, ты не хуже меня знаешь, что Рэмси в это не поверит.
– Ему вовсе не обязательно во что-то верить. Ему нужна от тебя история, которой он сможет воспользоваться. Хорошо?
– Ладно.
– Если что-то выяснишь, прибереги для меня.
Нельзя сказать, что мы не проделывали такого раньше. Конечно, не слишком этично распускать слухи для повышения ценности товара, имеющегося у клиента, но Алекс считает, что хуже от этого никому не становится. Мы лишь зарабатываем деньги. В этом нет ничего плохого. К тому же он не просил меня открыто лгать – лишь обеспечить определенный контекст. Именно так он обычно и говорил – «контекст».
Решив, что пляж может подождать, я надела шорты и белый пуловер с вышитым на нагрудном кармане якорем, после чего смешалась с толпой туристов.
На острове Виргиния имелось около четырехсот домов. На набережной стояли отели, пансионаты, магазины и сувенирные лавки, а также конференц-центр, конюшня, пристань с множеством развлечений, детский зоопарк и аквариум. И конечно, вдоль моря тянулись пляжи.
Я стала искать кого-нибудь, не похожего на туриста, и остановилась на пожилой паре, сидевшей за столом под деревом. Купив сэндвич и шоколадного печенья, я присела на соседнюю скамейку. Привлечь внимание женщины и завязать разговор оказалось достаточно легко. Через несколько минут я уже сидела вместе с ними, делясь впечатлениями об окрестностях и жуя печенье. Большую часть своей семидесятилетней жизни они провели на Виргинии и не могли представить себе существования в другом месте. Но когда я заметила, что здесь жил Кристофер Робин, они переглянулись и пожали плечами.
– Может быть, – сказала женщина.
Чуть дальше трудился над своей лодкой старик в шортах.
– В это время года на острове царит полная свобода, – сказал он. – Каждую ночь устраивают вечеринки, дети бегают одни где попало. Я бы своих просто так не отпустил.
Старика звали Уэс Корвин. Ему было далеко за сто, и с лица его не сходила довольная улыбка. Жизненные планы Уэса, совершенно очевидно, не простирались дальше плавания по океану. При первой же возможности я сообщила, что мне здесь очень нравится и что я пишу статью о Кристофере Робине – поэтому и прилетела на остров.
– Помню, я видел его, когда только перебрался сюда, – сказал Корвин. – Вечерами он обычно гулял по берегу бухты – иногда с женой, иногда один. Помню, порой он просто стоял, облокотившись на ограждение и глядя в море. Я не вел с ним бесед, разве что здоровался. Похоже, его мало интересовало происходящее вокруг. Каждый раз, когда я встречал Робина, он смотрел в океан, или на небо, или куда-то вдаль. Понимаете, о чем я?
– Но вы знали, кто он такой?
– Черт побери, я до сих пор не знаю, кем он был. Кажется, знаменитый ученый. Вот и все, что я могу сказать.
В баре «У Руби» я выпила содовой с лимоном в компании двух женщин: одна была высокой и немногословной, другая – коренастой и очень общительной. Печально качая головой, они рассказали мне, что Робин изменял Элизабет, которая узнала об этом и ждала его в ту ночь, когда он вернулся домой.
– Все знают, что случилось на самом деле, просто не любят об этом говорить, – заявила высокая.
– Хотите сказать, что она его убила?
– Не знаю, как ей это удалось. Свидетелей не было.
– Но вы считаете, что она убила его и сбросила в океан?
– Да. Возможно, у нее было оружие. Допустим, Элизабет просто сказала мужу, что в небе видны странные вещи, и заманила его на обрыв, а какой-нибудь сообщник помог ей вытащить тело. Денег у Элизабет хватало, и она вполне могла кому-то заплатить.
– Тело так и не нашли, – добавила ее приветливая подруга. Похоже, она гордилась этим обстоятельством.
Вечером я взяла такси и отправилась на южную оконечность острова, к бывшему дому Робинов: тот одиноко стоял на обрыве, нависавшем над морем. Вокруг не было видно никаких других построек. Подойдя к дому, я увидела табличку с надписью «Продается» и кодом, позволявшим потенциальному покупателю связаться с агентом.
Дом выглядел более внушительно, чем на фотографиях, хотя и был меньше большинства жилых зданий на острове – одноэтажный, с небольшими окнами, темно-зелеными ставнями, двускатной крышей и трубой. Других труб в этих краях я пока не видела. Дом стоял в тени толиваровых деревьев. С трех сторон его прикрывала живая изгородь, которую давно не стригли.
Обойдя вокруг дома, я вышла на край утеса и несколько минут стояла, глядя на море. Тремя этажами ниже накатывались на камни волны прилива.
Я уже выяснила, что никакого оружия там не нашли; о супружеской измене тоже не упоминалось. Не обнаружилось никаких признаков того, что Элизабет была замешана в исчезновении своего мужа. Ее ни в чем не обвиняли, хотя в прессе сообщалось, что следователи заинтересовались ею – но, похоже, лишь потому, что она была женой пропавшего. В подобных случаях супруга автоматически становится главным подозреваемым.
Хозяйка отеля «Ворон на ветру» Илена Катайя сообщила мне, что Элизабет была ее давней подругой. Невысокая и крепко сложенная, Илена сохранила прежнюю энергию, несмотря на годы. Она постоянно что-то переставляла, вытирала стойку, вводила данные в систему, поправляла занавески. Илена вела себя дружелюбно с посетителями, но когда я спросила об исчезновении Робина, тон ее стал напряженным.
– Элизабет постоянно мучила мысль, – сказала она, – что кто-нибудь может подумать, будто это ее рук дело. Будто она убила собственного мужа.
– Они были близки? – спросила я.
– Полагаю, да. Как и большинство супругов, – подмигнула мне Илена. – Они хорошо ладили, хотя Робина вряд ли можно было назвать образцовым мужем. Его интересовала только физика. Сколько я помню, он говорил лишь о том, чем непосредственно занимался. Кевин однажды стал призером соревнований по плаванию, когда учился в школе. Он был отличным пловцом, да и сейчас в прекрасной форме.
– Кевин – ваш сын?
– Да, – кивнула она. – Он занял первое место на Турнире Побережья. Я хотела показать им награду, но Крис не проявил к ней никакого интереса. Он был из тех, кто, оказавшись в обществе, говорит о черных дырах либо смотрит на часы. Вы же знаете, таких людей немало.
Я знала не так уж много мужчин, которые все время говорят о черных дырах, но возражать не стала.
– Элизабет могла быть причастна к случившемуся?
– Нет, ни в коем случае. – Илена задумчиво покачала головой. – Ни за что.
– По ее словам, она проспала всю ночь и не слышала, как прилетел скиммер Чермака. Как такое могло произойти?
– Думаю, в прессе слегка исказили факты. Как рассказывала мне сама Элизабет, она слышала, как садился скимер: этот звук разбудил ее. Но она лишь повернулась на другой бок и снова заснула. Так бывало и раньше – например, за пару недель до этого события.
– Перед последним полетом он отсутствовал две недели?
– Да. Две или три, как-то так. Помню, Элизабет жаловалась мне, что Робин опять улетает. Все эти путешествия ее совсем не радовали. – Илена прикусила губу. – Пожалуй, я слишком много болтаю.
– Ей не нравилось, что мужа часто нет дома?
– Не только это. Она боялась, как бы с ним чего-нибудь не случилось.
– Почему?
– Ну… они ведь потеряли Билла Винтера.
– Билла Винтера? Кто это?
– Ученый. Кажется, историк. Однажды он полетел с ними. Они где-то высадились, и на Билла напал хищник.
Я ничего не слышала об этом, но подробностей Илена сообщить не могла.
– Не знаете, как долго он отсутствовал? – спросила я. – В последний раз?
– Думаю, дня три-четыре.
– И все?
– Да, около того.
В вестибюль «Ворона на ветру», где мы сидели, вошла семья с тремя маленькими детьми.
– Минутку. – Илена встала и заняла место за стойкой. Закончив дела с постояльцами, она вернулась ко мне. – Все любили Элизабет. Никто из нас не понимал, что она нашла в Крисе, как решилась связать с ним свою судьбу. Когда это случилось ― когда исчез Крис, ― мы все беспокоились, что Элизабет тоже уедет. Но она осталась и прожила в том доме, кажется, еще лет сорок. Постоянно надеялась, что муж вернется. Мне казалось, что без него ей только лучше. Но что я знала, черт возьми?
