Ольга Чигиринская - Спасенный
— Ты, — ребенок постучал кулачком себя по животу — Ты натворил.
— Вот так, — Монаган повернулся к Сагаре, свернул пакет и бросил его в утилизатор. — Понимаете, отче? Пока будем ждать окончательной расшифровки городских архивов — малец будет думать, что его зовут «ты». Надо с этим что-то делать, отче.
— Да, — согласился Сагара. — Мы его окрестим, и зарегистрируем в списках коммуны. Если его идентифицируют — ну, будет просто лишняя строка в документе.
— А как назовем? — Черные глаза Жакинты вдохновенно блеснули.
— В честь Кинсби, — предложил Коннор. — Это ж он его первый нашёл. Только я не знаю, как зовут Кинсби.
— Питер, — подсказал Шел.
— Почему это всё одному Кинсби? — обиделся Жакинта. — Мы все там были.
— Жаки, мы же не можем звать мальчугана Питер-Франшику-Эстебан-Гван…. Кто там ещё с нами был, отче?
— Кто бы ни был, — улыбнулся Сагара. — Но так и в самом деле нельзя.
А Коннор даже не подумал, что Сагара и Гван — это фамилии… Священник посмотрел на мальчика. Монаган посадил его на свой верстак, и малыш начал крутить в руках выпотрошенный шлем от кидо. Потом надел на голову по самые плечи, похлопал синими глазёнками на сохэев, прижал к флексигалсу пальчик и стал рассматривать, как белеет и сплющивается подушечка. Сняв шлем, просунул руку внутрь и принялся ощупывать флексиглас с обратной стороны. Поднял глаза на Шелипофа и удивленно спросил:
— Вода?
Тот покачал головой:
— Флек-си-глас.
Но мальчик не стал повторять. Сагара давно заметил: если новое слово для него слишком сложное — он лучше промолчит, чем скажет неправильно.
— Я предлагаю назвать его в честь корабля, — сказал Коннор.
— Львом? — Жакинте явно понравилась идея.
— Лучше Леонидом, — предложил Шелипоф. — Это означает «сын льва».
— Нет. Полное название корабля — «Ричард Львиное Сердце». Ричардом.
— По фамилии «Второй», — усмехнулся Шел.
— Первый, ели на то пошло, — вмешался Сагара. — Но у меня есть другое предложение. Дадим фамилию в честь планеты: Суна.
— Так это просто «песок», — слегка разочарованно сказал Монаган. — Почему не «Сунагиси»?
— Потому что это название в ближайшие десять лет будет взывать к каждому о мести. Я врагу не пожелаю иметь такую фамилию.
— Да, «Суна» лучше, — поддержал Шел. — Только… разве можно крестить дважды?
— Можно под условием, — сказал Сагара. — Так обычно делают, когда неизвестно, был ли человек окрещён должным образом. Если был, действительным будет первое крещение, если нет — второе.
— У меня так крестили одного знакомого священника, — сказал Жакинта. — Когда он поступал в семинарию, выяснилось, что на крестинах и родственники перепились, и священник был… весёлый. Никто не помнит, как всё было, а запись в реестре поп сделать забыл. Парня надо возводить в сан — а как его возведёшь, если неизвестно, крещён ли он?
— Отче, а что будет потом? — грустно спросил брат Томмиган. — Мы что, так и оставим его тут? Окрестим, зарегистрируем — и оставим?
Точно в ответ ему прозвучали нескладные звуки губной гармоники — будущий Ричард теперь частенько мучил инструмент.
— А что предлагаешь делать? — Сагара спрятал взгляд. — В общем, тут собирают группу сирот для отправки на Аркадию… Так что надо поторопиться.
— Вы знаете, как к нему тут относятся, — горячо возразил брат Монаган. — Его тут затравят из-за людоеда. А приюты везде одинаковы — зачем его тащить на Аркадию? Никто его здесь не любит. Никто не хочет его принять.
— Кроме нас, — тихо поддержал Шел. — Отче, правда: мы позаботимся о нем лучше, чем чиновники Шезааров.
— Точно лучше, — прогудел Жакинта.
— Ребята, вы сдурели? — Сагара потёр виски пальцами. — Я тоже… тоже полюбил его, но ведь… мы не можем думать лишь о себе! Он же… не кот и не пичужка! Нас в любой момент могут вызвать на фронт — и что там делать с ребёнком? А если корабль погибнет?
— Мы его оставим на синдэн-посте, — умоляюще сказал Коннор. — А там будет оказия — и его переправят куда-нибудь в имперский домен. Найдут усыновителя. Отче, да посмотрите вокруг — всем на него плевать! Его ведь даже никто не искал!
Это была правда. Но была и другая правда.
— Существует Устав Синдэна, — беспомощно сказал он. — Мы не можем брать на борт никого, кто не является членом Синдэна — за исключением обстоятельств… исключительных…
— Так они от начала исключительные, — заметил Шелипоф. — Мы взяли на борт сестер, мы брали на борт больных женщин с Минато, Марию Янаги вон, отпустили только позавчера — так чего мы не можем взять на борт мальчика?
Мальчик тем временем спрыгнул с верстака и деловито куда-то посеменил. Когда он выздоровел от дизентерии и начал ходить по кораблю, всех удивляло, как свойски он сразу начал себя вести. Точно всегда тут был. Ты натыкался на него в тренировочном зале — он повторял за братьями упражнения кэмпо; в кухне — он помогал брату Янгу выкладывать на противень бустерные хлебцы; в часовне — он менял изображения святых на проекторе, водя пальчиком по сенсорной панели… И само его присутствие что-то меняло. Никто не мог бы описать это словами, но на «Льве» словно появился добрый дух. Брат Томмиган уже дважды выбирался на океан вместе с остальными, при дневном свете; Шел и Коннор прекратили потешаться над братьями при каждой возможности, и вообще как будто посветлело. Брат Феликс, психиатр, присланный из командории, тоже это заметил — значит, Сагара не выдумывал и не обманывал себя.
— Короче говоря, — отрубил он, борясь с колебаниями. — Прежде всего мы его окрестим и зарегистрируем. А потом — будет видно.
…И вот они с мальчиком, сидя около палатки коммуны на аккуратных штабелях кирпича, ждали мэра и представителя доминиона, чтобы сделать существование маленького Ричарда Суны, приблизительно шести с половиной лет, официальным. Прямо перед ними вчерашние заключенные, то есть поселенцы, разбирали руины, отыскивая пригодный для использования кирпич и складывая его в штабеля. Непригодный, свалив на грузовой модуль, вывозили на северный берег — и сбрасывали в океан, укрепляя искусственный остров.
— Нельзя перестать смотреть на три вещи: огонь, воду и чужую работу, — сказал Сео.
— Я думаю, что… — Хаас смутился. — Не все тут могут долго смотреть на огонь.
— Ну да, — кивнул центурион — и снова наступило молчание.
Вдруг малыш посмотрел и сказал:
— Сестра.
Все посмотрели туда, куда он показывал пальчиком — действительно, по улице шла к палатке сестра Елена.
Мужчины поднялись ей навстречу. После взаимных приветствий сестра присела на кирпич рядом с мальчиком.
— На так что? — спросила она. — Решили его всё-таки зарегистрировать и забрать с собой?
— Да, — ответил Сагара и вдруг понял, что это и было его решение с самого начала, ещё позавчера: забрать мальчика.
— Ну, Бог вам в помощь, — Сестра погладила мальчугана по голове, на которой уже выросла колючая щетинка. — Хорошенький маленький сохэй из него вышел. Даже ги с гербами, вы только посмотрите… Куда вы его отправите?
— Наверное, оставим в михаилитском приюте, а те найдут опекунов, — сказал Сагара. — Кстати, мы окрестили его. Простите, что не дождались вашей информации…
— И не дождались бы, — Сестра махнула рукой. — Те патроны, что мы разбираем сейчас — почти все содержат финансовые данные двадцатилетней давности. Как вы его назвали?
— Ричард Суна.
— Хорошее имя. Он так и не вспомнил своего настоящего?
— Нет, — Сагара рассказал про случай, который подтолкнул их к решению.
— Раз так — то свое имя он всё-таки и вправду забыл, — вздохнула сестра. — Не слишком болтливый, верно?
— Верно, — повторил за ней Дик. Инквизиторша удивленно хлопнула глазами.
— Я уверен, что он почти не понимает латыни, — сказал Сагара. — Но понемногу учится. Говорит, правда, мало.
— Ну и хорошо, — сказала сестра. — Не люблю болтливых детей. Как-то гостила у своей племянницы. У неё четверо, и все трескуны. Вернулась в монастырь больная. А вот и наше долгожданное начальство!
Действительно, пред площадью остановился роскошный модуль с той самой, наверное, яхты.
Господин советник Пегю в элегантном сером костюме вышел вторым — сразу после охранника-водителя. Господин Ито выглядел так, точно стеснялся в своей простой серо-коричневой одежде не только ездить в такой роскоши, а и стоять рядом с ней.
Женщина, что появилась третьей, была одета в желто-зелёный комбо, который Сагара сначала принял за военную форму, а через несколько шагов понял, что это просто рабочая одежда, выбранная владелицей ради множества карманов и кармашков, по которым рассовано оборудование для съемки и записи.
— Ущипните меня, — пробормотала сестра Елена, — это Анна Тосидзуки.
