Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

Поразил его не размер, ибо крейсер был совсем маленький. В нем все было приспособлено к маневренности и скорости, он имел гравитические двигатели и компьютерное управление. Большой размер противоречил бы его назначению.

Новая конструкция на одного человека успешно заменяла старые корабли с командой в десяток или больше человек. С экипажем из двух или трех человек для сменного дежурства такой мини-крейсер мог разбить целую флотилию кораблей, не принадлежащих Сообществу. Его скорость позволяла догнать любой корабль другого класса.

Его очертания были безукоризненно гладкими, ни одной лишней линии, ни выступа, ни впадины. Каждый кубический метр объема был максимально использован, и внутри корабль оказался на удивление просторным. Никакие слова Мэра о важности миссии не смогли бы произвести на Тревица большего впечатления, чем этот корабль.

Бранно Бронзовая, с досадой подумал Тревиц, втянула его в опасное дело огромной важности. Он мог не согласиться так решительно, если бы она не организовала все таким образом, чтобы Тревиц сам захотел показать, на что способен.

Что же касается Пелората, то его изумлению не было границ.

— Поверите ли, — сказал он, коснувшись пальцем корпуса, перед тем, как вскарабкаться внутрь, — я никогда не подходил близко к космическому кораблю.

— Верю, только не понимаю, как вам это удалось?

— Честно говоря, сам не знаю, мой дорогой др… я хотел сказать, мой дорогой Тревиц. Думаю, я был слишком занят своими исследованиями. Когда дома есть компьютер, способный связаться с другим компьютером в любом уголке Галактики, незачем, знаете ли, трогаться с места… Я почему-то ожидал, что космический корабль должен быть гораздо больше.

— Это мини-модель, причем внутри она гораздо просторнее, чем любой другой корабль такого же размера.

— Разве это возможно? Вы шутите над моим невежеством.

— Нет, нет, я серьезно. Это один из первых полностью гравитических кораблей.

— Что это значит?… Нет, пожалуйста, не объясняйте подробно. Я поверю вам на слово, как вы поверили вчера в единственность вида человека и в единственную Прародину.

— Попробую, профессор Пелорат. На протяжении тысячелетий у нас были двигатели химические, ионные, гиператомные, и все они были громоздки, длина кораблей старого Имперского Флота достигала пятисот метров, а жизненного пространства внутри было не больше, чем в обычной квартире. К счастью, из-за нехватки материальных ресурсов Сообществу в течение всех пяти веков пришлось специализироваться на миниатюризации. Этот корабль — высшее достижение. Он использует антигравитацию, а гравидвигатель, по-существу, не занимает места. Он попросту заключен в корпусе. Если бы нам по-прежнему не были нужны гиператомные… Подошел охранник Безопасности.

— Господа, вы должны подняться на борт!

Небо светлело, хотя до восхода оставалось еще полчаса. Тревиц огляделся.

— Мой багаж погружен?

— Да, член Совета, все снаряжение в корабле.

— И скорее всего, одежда окажется не на мой вкус или не моего размера.

Совершенно неожиданно охранник улыбнулся мальчишеской улыбкой.

— Я думаю, вашего, — сказал он. — Мэр заставила нас работать сверхурочно, и за последние тридцать или сорок часов мы все точно подогнали. Не считаясь с расходами. Слушайте, — он оглянулся, чтобы убедиться, что никто не заметит его дружелюбия. — Вам повезло. Лучший корабль на свете. Со всем снаряжением, кроме оружия. Вы летите со всеми удобствами.

— И прямо к бабушке Мула, — сказал Тревиц. — Профессор, вы готовы?

— С этим вот — готов, — ответил Пелорат и показал квадратную пластинку со стороной сантиметров в двадцать, в обложке из серебристого пластика.

Тревиц вдруг осознал, что профессор держал ее с тех пор, как они вышли из дома, перекладывая из одной руки в другую и не выпуская из рук, даже когда останавливались завтракать.

— Что это, профессор?

— Это моя библиотека, она индексирована по темам и по источникам, и она вся на одной пластинке. Конечно, этот корабль — чудо, но что сказать об этой пластинке? Целая библиотека! Все, что я собрал! Чудесно! Чудесно!

— Что ж, — сказал Тревиц, — мы действительно летим со всеми удобствами.

Внутри корабль восхитил Тревица. Пространство использовали гениально. Была кладовка с запасом продуктов, одежды, фильмов и игр. Было помещение для гимнастики, была кают-кампания и две почти одинаковые каюты.

— Эта, — сказал Тревиц, — должно быть ваша, профессор, В ней есть факсимильный считыватель.

— Прекрасно, — удовлетворенно сказал Пелорат. — Каким ослом я был, избегая космических путешествий. Я мог бы устроиться здесь вполне комфортабельно.

— Просторнее, чем я ожидал, — с одобрением заметил Тревиц.

— И двигатели действительно заключены в корпусе, как вы говорили?

— Во всяком случае, управляющие устройства там. Нам не нужно заботиться о топливе и заправляться. Мы используем энергетические запасы Вселенной, поэтому двигатели и топливо там, снаружи. — Тревиц сделал широкий жест.

— Мне сейчас пришло в голову: а что, если что-нибудь сломается?

Тревиц пожал плечами.

— Я изучал космическую навигацию, но не на таких кораблях. Если что-нибудь испортится в гравитике, боюсь, я ничего не смогу поделать.

— Но управлять этим кораблем вы сумеете? Пилотировать его?

— Сам себя об этом спрашиваю.

— Как вы думаете, — спросил Пелорат, — может быть, это автомат? Вдруг мы всего лишь пассажиры, и должны здесь просто сидеть?

— Автоматы используют в пределах одной звездной системы на паромах между планетами и космическими станциями. Но я никогда не слыхал об автоматах в гиперпространственных перелетах. Во всяком случае до сих пор. До сих пор…

Он огляделся еще раз, и его кольнуло неясное предчувствие. Неужели эта ведьма Бранно ухитрилась настолько его обскакать? Были ли у Сообщества межзвездные автоматы, и не отправляли ли его на Трантор против его воли, с правом голоса не большим, чем у мебели, находящейся на борту корабля?

— Вы, профессор, сядьте. Мэр сказала, что корабль полностью компьютеризован. Раз в вашей каюте есть факсимильный считыватель, в моей — должен быть компьютер. Располагайтесь поудобнее,- а я должен оглядеться.

У Пелората сделался озабоченный вид.

Он сказал, изображая радостное оживление:

— Тревиц, дорогой мой, вы не уходите с корабля?

— Ничего такого я не планирую, профессор. Если я и попытаюсь, будьте уверены, меня не выпустят. Это не входит в намерения Мэра. Я собираюсь только разобраться, как управлять "Далекой Звездой". — Он улыбнулся. — Я не брошу вас, профессор.

Он все еще улыбался, входя в каюту, которая, как он считал предназначалась для него. Но пока он тихо закрывал за собой дверь, лицо его помрачнело. Конечно, где-нибудь здесь, быть может, в стенной нише, должно быть средство связи с ближайшей планетой — контактер. Невозможно предположить корабль без связи. Надо найти контактер и связаться с конторой Мэра, чтобы расспросить об управлении кораблем.

Он тщательно исследовал стены, изголовье кровати и всю немногочисленную мебель. Если ничего не найдется, придется обыскать весь корабль.

Он уже собирался выйти из каюты, когда ему на глаза попалось пятнышко света на гладкой бежевой поверхности стола. В кружке света мелкими буквами была надпись: "ПРОГРАММИРОВАНИЕ КОМПЬЮТЕРРА".

А!

Сердце его застучало. Компьютеры бывают разные, и бывают программы, которые надо долго изучать. Тревиц не стал бы недооценивать свой интеллект, но, с другой стороны, если были люди с талантами по части компьютеров и были без талантов, то Тревиц хорошо знал, в какую группу он попадает.

Во время службы во Флоте Сообщества он дослужился до лейтенантского звания. Ему случалось быть дежурным офицером и при этом пользоваться корабельным компьютером. Однако он не отвечал за компьютер в одиночку, и от него не требовалось ничего, кроме рутинных маневров.

Он с унынием вспомнил толстые тома с распечатками описания программ и техника-сержанта Краснета за пультом корабельного компьютера. Тот играл на нем как на рояле с небрежным видом великого пианиста, хотя и ему приходилось иногда с досадой заглядывать в тома.

Тревиц нерешительно прикоснулся пальцем к световому кружку, и свет мгновенно расширился, залив весь стол. На светлом фоне выделились контуры рук. Крышка стола плавно повернулась и установилась под углом сорок пять градусов. Тревиц молча уселся за стол; безо всяких слов было ясно, что от него требовалось. Он положил руки на контуры на столе, рукам было удобно. Прикосновение оказалось мягким как бархат, и руки куда-то погрузились. Он изумленно уставился на них, глаза говорили ему, что руки лежат на поверхности, но осязание говорило другое: поверхности стола как бы не было, и что-то мягко и тепло держало его за руки.