Павел Царёв - Матрица Души
— Вот он — источник вечного беспокойства высокопоставленных умов Империи шушенков, — вспыхнула в мозгу разгадка. — Они устали от беспокойства. Уничтожить этот источник… Извести киберов под корень — вот моё истинное задание, которое требуется выпол-нить без галактического скандала. А если дикари что-то запо-дозрят, правители Шушенкии от меня откажутся… Следовательно, поскольку здесь одной акцией не обойтись, у меня остаётся выбор: либо вечно гнить, лично сторожа Компьютер в этой провин-циальной дыре, либо… либо взять на себя ответственность и…
Глава 3. В окрестностях Компьютера
Сказочник прикрыл рукой глаза, перед которыми плавали яркие разноцветные круги. Медленно улеглась сумятица мыслей.
— Да. Что говорить: небытие: вещь пренепреятнейшая, но необходи-мая в космическом путешествии, более того — удивительная в своём исполнении. Мгновенно образовавшееся в мощной аннигиляционной вспышке пра-поле как бы расплющивает каждую молекулу, каждый атом, каждый кварк о мировой эфир, подобно тому, как любое те-ло каждой своей частицей в отдельности притягивается гравита-ционным полем… Резкое сотрясение каждого микрообъекта на не-соизмеримо малую величину создаёт структуру ударной волны, множимой в ячейках эфирного пространства по направлению полёта со скоростью в десятки, а то и сотни и даже тысячи раз превышающей скорость света…
— Один мощный удар распадающихся частиц… и мы находимся через мгновение личного времени на другом краю Галактики… Или даже на краю Вселенной…
— Но как мы вновь возвращаемся в состояние из плоти и крови?
Сказочник вздрогнул от неожиданности, услышав вопрос мисс Гоппс, и лишь тогда заметил, что мыслит вслух.
— Простите, мисс Гоппс… Такое часто бывает после перехода… Организм оправляется от шока… Вы спросили: как мы возвращаемся из небытия?… Дело в том, что избыточная энергия ударной волны постепенно рассеивается в пространстве и, дойдя до критической точки, волна самопроизвольно распадается на сгуст-ки вещества согласно сохраняющемуся в ней всё это время отражению структуры оригинала. Причём, синтез вещества происхо-дит без всякой аннигиляционной вспышки. Наш корабль вместе с нами как бы появляется из ничего в космическом пространстве.
— А разве, — Гоппс наморщила лоб, приложив к виску указательный палец. Разве не происходит эта дисси… диссипация, правильно?
— Конечно. Я ведь говорил про рассеяние энергии. От избытка энергии ударной волны и скорости её диссипации, как раз, и за-висит скорость и длина перелёта корабля.
— А структура волны не разрушается при распространении волны в пространстве?
— О, нет. Структура волны обладает необычайной устойчивостью. Мы можем, практически, без ущерба для своего здоровья направить путь ударной волны через красный карлик, хотя это и не рекомендуется штурманскими наставлениями. Для ударной волны опасны белые карлики, новые, сверхновые, нейтронные звёзды и, безусловно, черные дыры. Все эти объекты тщательно наносятся на звёздные карты.
— Я понимаю, что пассажирские и грузовые космические лайнеры ле-тят по уже исследованным маршрутам. Ну, а Вы? Особенно, на рас-стояния, превышающие сотню световых лет?
— Ну, на сотню световых лет за один переход летают только не-большие крейсеры Контроля, — усмехнулся Сказочник. — Расход энер-гии на переход обратно пропорционален квадрату длины перехода. Поэтому гораздо выгоднее расстояния в сто световых лет преодо-левать за два-три перехода. Кроме того, Вы правильно заметили: регистрация жёстких рентгеновских лучей и? — лучей от возможных источников опасности — чёрных дыр и нейтронных звёзд должна вес-тись постоянно… Не будем вдаваться в детали, — Сказочник поднялся и поколдовал над клавиатурой компьютера. Чудесная пано-рама зелёной долины сменилась не менее правдоподобной панорамой космоса.
— Смотрите. Перед нами звезда с аномальными характеристиками спектра в области редкоземельных металлов… А вон и луна Ком-пьютера с экзотическим названием Рубикон.
— Это — что? В честь детской головоломки — кубик Рубика? — оживи-лась Гоппс.
— Нет. Название спутника имеет исторические корни… Итак, хоть Вы можете быть в обиде на Влада, он — прекрасный штурман, как, впро-чем, Стенк — непревзойдённый пилот. Стенка учили летать истиные ошане. Его циаль — палочка — выручалочка — память о тех временах. Но — даже без неё он чувствует себя в космосе как рыба — в воде. По вибрациям и шумам двигателей, которые мы почти не слышим, Стенк легко определяет, не глядя на приборы, даже напряжённость поля тяготения звезды или концентрацию атомов в межпланетном прост-ранстве, не говоря уж о состоянии механизмов корабля…
— Как Вы его горячо расхваливаете!
— Да. Пожалуй, не стоит. Вы вскоре узнаете его сами… Посмотрите на эту редчайшую звезду. Её излучение, даже ослабленное светофильтрами, необычайно эффектно!..
Неожиданно свет от звезды слегка померк. Корабль безжалостно тряхнуло. Мисс Гоппс, по-прежнему, пристёгнутая ремнями, испу-ганно вскрикнула, увидев, как Сказочник перелетел через свое кресло, распластался на секунду по стене и тут же покатился на потолок.
— Что случилось? — спросила она, когда растерянный мужчина, словно птица взмахнув руками, приземлился у её ног. — Вы не ушиблись?
— Гм… Немного, — потирая свой лоб, ответил Сказочник, второй ру-кой он потянулся к пульту компьютера:
— Стенк! — рявкнул Сказочник. — Ты что делаешь?.. Совсем ум потерял? Без предупреждения! Стенк! Ты слышишь меня?..
— Слышу, — после непродолжительного молчания неохотно ответил появившийся на экране видеофона Стенк.
— Что случилось? Ты можешь мне ответить?
— Не сейчас, — тихо ответил Стенк и как-то странно посмотрел на мисс Гоппс. — Потом разберёмся… Вдруг — случайность?
— Какая случайность?.. Ничего не понимаю!
— Редчайшая! Два космических корабля, идущие полностью идентич-ными курсами, практически, в одно и то же место, в одно и то же время — разве не редкость? Если бы они стартовали из одной и той же точки пространства, — Стенк снова в упор посмотрел на Гоппс, — то я бы сказал: нам очень повезло, что второй корабль шёл с несколько большей скоростью в пределах расчётной по-грешности автоматического управления, иначе бы мы с ним неминуемо столкнулись, когда он материализовался прямо перед нами.
— Почему Ваш пилот на меня так смотрит?.. Он думает, что это я?.. Но как?… Почему я? Вы считаете меня шпионом? — обидчиво насто-рожилась мисс Гоппс.
— Нет, — криво усмехнулся Стенк, — не шпионом, а кровожадной шпионкой… Где ты прячешь свой бластер?
— Да как Вы смеете!.. Я… Я, — женщина попыталась встать, забыв о предохранительных ремнях, но лишь беспомощно затрепыхалась в кресле, ничего не соображая от волнения. — Я готова пройти зонди-рование!.. Но вы… вы — мерзавцы…
— Очень хорошо, — по виду Стенка легко было догадаться, что именно этого он и добивался. — Идите в кают-компанию. Насколько я помню, Сказочник ещё не отнёс оттуда чудесный прибор?.. А мы пока по-копаемся в схеме своего компьютера, который вполне можно ис-пользовать как радиопередатчик, через центральный компьютер соединённый с внешней антенной. Сказочник, проследи, чтобы по-ка мы с Андреем не пришли, она ни к чему не прикасалась. Конец связи…
— Подождите, — спохватился психолог. — А капитан? Он одобрил ваши действия?.. Где он?.. Я не вижу его в рубке!
— Ему немного не повезло. Он порезал себе руку и сейчас — в медотсеке вместе с Пьером. Келвину в данный момент — не до шпионов, — экран погас.
В каюте воцарилось молчание, прерванное Гоппс:
— И зачем я согласилась на этот полёт? — её глаза наполнились слезами. — Боже мой!.. Как мне жилось спокойно ещё день назад!..
— Кстати, — впадая во всеобщий психоз шпиономании, подозрительно спросил Сказочник, — как получилось, что Вы, заканчивая Гар-вардский университет, и вдруг — официантка бара «Последняя пристань»?
— Я… А какое Вам до этого дело? — вспыхнула от возмущения Гоппс, но сразу взяла себя в руки. — Впрочем, Вы ведь всё равно уз-наете после зондирования. Я… влюбилась! — щёки женщины вновь порозовели. — Да, я влюбилась! Что Вы на меня уставились?.. Удив-лены? Жалеете? Вы угадали. Мне было всего двадцать два… А ему… Впрочем, дело, сами понимаете, не в возрасте. Он был начальником лаборатории… Я его боготворила, хотя и его самого нельзя было назвать красавцем… А он, естественно… Нет. Он был кор-ректен… И тогда я возненавидела весь мир, саму себя… Мне захотелось бежать, бежать прочь ото всех… и от него. Я стремилась затеряться на окраине Вселенной, среди других уродов, му-тантов, инопланетян…Так я очутилась на Утином Носе… Мне было всё равно — куда, лишь бы подальше. Но эта планета оказа-лась столь далека от центров цивилизации, что на ней даже не нашлось работы микробиологу… Довольно банальная история, не правда ли?
