Любовь Безбах - Парламентер

Сначала она показалась мне мертвой. От ее гравиложа и от колпака к сложной аппаратуре тянулись провода и тонкие шланги. Нижнюю половину ее лицо скрывала маска. Жизнь Марии поддерживали искусственное дыхание и искусственное кровообращение. Главврач и не думал меня обманывать: девушка и в самом деле казалась безнадежной. От острой, щемящей жалости мне перехватило горло. Я подошел к гравикойке и склонился над девушкой. Скорбно прикрытые фиолетовые веки оставались неподвижными.

— Мария, — прошептал я.

Я вовсе не ждал, что она оживет, но она ожила. Глаза, густо обрамленные темно-рыжими ресницами, открылись, блуждающий взгляд остановился на мне. Внезапно Мария рванулась ко мне всем телом, обрывая провода и шланги. Колпак и маска слетели с нее и остались в гравиложе. Мгновение назад казавшаяся мертвой Мария взмахом руки открыла капсулу. Я не успел отшатнуться. Судорожно глотнув воздух, Мария обхватила мне шею, приникла ко мне, и ее тело полностью погрузилось в мое. Испуганный, изумленный, ничего не понимающий, я отпрыгнул от пустой гравикойки. Из шлангов вытекала красная жидкость. Я затравленно огляделся, но в палате, кроме меня, больше никого не было. Мария исчезла. Попискивание приборов превратилось в монотонный писк, а за дверью палаты негромко загудела сигнализация. Я услышал топот множества бегущих ног и кинулся в окно. Первым забежали два охранника, но я успел вылезти наружу. Я спустился вниз с завидной скоростью, и только на земле почувствовал прибавку в весе килограммов на пятьдесят, а то и больше. Я разбил себе ладони и локти. Удивляться было некогда.

— Стоять! — проревели в окно охранники.

Через ограду я не полез, слишком отяжелел, вместо этого побежал прямо в корпус больницы с черного хода. Часть охраны парламентера умчалась ловить меня, мимо остальных я прошел спокойным шагом. Они даже поздоровались со мной. Им еще не успели передать мои приметы. Ускоренным аллюром я пересек небольшое пространство под деревьями от корпуса Марии до решетчатых ворот комплекса к стоянке флаер-такси и рухну в машину. Даже от обычной рыси я изрядно запыхался. За стволами деревьев замелькали фигуры охранников. Возвращаться домой было нельзя. Я смутно представлял себе, в какую заварушку ввязался. Я уже достаточно пообщался с управой по борьбе с организованной преступностью внеземелья, продолжать общение и дальше мне не хотелось. Я взлетел и направился за город.

Голодный, выбитый из колеи, с истертыми ногами, я устроился на ночлег прямо в траве на окраине сельского пастбища. Надо мной мерцали звезды, непривычно бледные после путешествий по Галактике. Я лежал на спине и оцепенело смотрел, как по небу то и дело чиркали спутники. Почти на головой неподвижно зависла белая метелка далекой кометы. Совсем близко шелестела автострада. Как я и ожидал, меня объявили в розыск. Наверняка поднялась невообразимая шумиха. Приходилось постоянно бороться с подступающей паникой. Я не имел ни малейшего представления, что я скажу парням из УГБ или из УБОПа. Мало того, у меня имелись реальные шансы угодить в дом для умалишенных. Я пробирался к своему другу, живущему далеко за городом в собственном особняке. К тому самому Ваське Колобку, которого обидел в порту полгода назад. Я знал — старый друг меня примет. Завтра после полудня я планировал до него добраться. Звонко стрекотали ночные насекомые, и их стрекот убаюкивал. А я не мог уснуть от усталости, от боли в теле, от постоянных стрессов. То и дело мое тело словно бы куда-то проваливалось, конечности немели, от внезапного испуга я мгновенно приходил в себя и снова видел комету на земном звездном небе. За последние месяцы я здорово потерял форму. Кроме того, сильно утомлял загадочным образом увеличенный вес собственного тела. Я устал ломать голову над этим феноменом. Я не понимал, куда исчезла Мария, и не знал, что со мной сделают за ее исчезновение.

Чей-то силуэт заслонил звезды.

— Вот он, — произнес этот кто-то. — Проснись, Табунов.

Последняя фраза прозвучала насмешливо. Все-таки меня выследили. Я дернулся, но незнакомец навалился на меня, рывком поднял на ноги и куда-то поволок. Я вырывался, но противник оказался тяжелым и жилистым, как дикий хищник. Второй даже не пытался помочь товарищу. Меня заволокли в большой флаер, который сразу взлетел. Пилот не слишком заботился об удобстве пассажиров, однако привыкшие к перегрузкам пассажиры, как и я, особых неудобств и не испытывали.

Теперь я видел двух ментов в штатском, взявших меня на пастбище. Они оба нависли надо мной, как два карающих меча. Я сжался от страха.

— Отбегался, приятель, — сказал мне здоровенный парень. Оказывать сопротивление такой детине было необязательно.

— Куда ты Поморову дел? — холодно осведомился второй — пожилой, угрюмый, буравящий меня маленькими глазами-сверлами.

— Что с ним цацкаться? Давай я съезжу ему по зубам, и дело с концом, — предложил молодой верзила.

— А чем он говорить будет, если ты ему зубы выстеклишь? — хмыкнул угрюмый.

— Так и быть, я оставлю ему один зуб.

— Вы не имеете права меня избивать, — заявил я, едва ворочая стиснутыми страхом челюстями. — Я подам жалобу в прокуратуру.

— Тебя в прокуратуре сильно не хватает, — заметил угрюмый. — Радуйся, дурень, что ты к нам попал, а не туда.

Я сообразил, что это не милиция и испугался еще больше.

— Кто вы такие? — спросил я.

— Мы из банды Власова, — не слишком дружелюбно сказал верзила. — Мы из экипажа, который доставил сюда материал. Церемониться мы не любим, имей в виду. Слушай, дядь Вов, давай я ему шею скручу.

— На кой ляг я вам понадобился?

— Нам нужен наш человек, а не ты. Ты — последний, кто ее видел, — ответил угрюмый.

— Мы за нее кому хочешь голову оторвем, — сообщил верзила. — Да что с ним церемониться?

— Куда ты ее спрятал? — наседал угрюмый.

— Кулаки видел? Глаза на попу натяну и моргать заставлю! — рычал верзила.

— Погоди ты, лезешь со своими кулаками, — прикрикнул на него угрюмый и сказал мне:

— Мы отпустим тебя, как только получим нашего парламентера.

— Да не знаю я, где она! — в отчаянии крикнул я.

— Не дергайся, дурень, — посоветовал мне верзила.

— Зря ты отпираешься, — спокойно сказал угрюмый. — Надрать тебе уши мы всегда успеем. Давай-ка лучше обойдемся без мордобоя, хорошо? Или не обойдемся?

— Я расскажу вам все, как было, — весьма покладисто ответил я. — Только вы мне не поверите. Я и сам ничего не понимаю. Только давайте сразу договоримся, что вы не сдадите меня в психушку.

— Валяй, рассказывай, может, мы поймем, — сказал верзила. — А может быть, и поверим.

Я честно рассказал все, что произошло в палате. Бандиты переглянулись.

— Это все?

— Все. Но я предупреждал.

— У тебя, случаем, глюки не случаются? — угрожающе спросил верзила, и я решил, что дела мои стали еще хуже, чем были.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил угрюмый, только без ожидаемого сарказма.

— Тяжелее стал. Намного. На полцентнера, если не больше.

Бандиты снова переглянулись.

— Он действительно тяжелее, чем кажется, — подтвердил верзила.

— Саня, какой мы вес взяли на борт? — крикнул пилоту угрюмый.

— Сто тридцать один килограмм, — отозвался тот.

Бандиты присвистнули.

— Сто тридцать кило — это два тебя. Сколько ты весил до этого?

— Около восьмидесяти.

Бандиты отошли от меня.

— Ты, я вижу, ему поверил, — буркнул верзила. — Ему же прямая дорога в психушку, если я раньше не прибью его за свист.

— Кто ее знает, эту бестию, — мрачно ответил угрюмый. — Я своими глазами видел, как ее доставили на "Боевого слона" из космоса девять лет назад.

— Ух, и взгляд у нее тогда был, мороз по коже! — добавил пилот, обернувшись.

— Кто ее знает, на что еще она способна, — продолжил угрюмый. — Куда бы он ее дел за несколько секунд? Охрана торчала прямо за дверью. Никто ее с тех пор не видел.

Они оба посмотрели на меня. Я нервничал. Угрюмый приблизился ко мне.

— Полетишь с нами, — сказал он.

— Куда? Куда вы меня тащите?

— На Онтарию, ессно, — фыркнул угрюмый.

— Что?! Зачем мне лететь на Онтарию? — возмутился я.

— Затем, чтобы ты не угодил в лапы местного правосудия, а еще хуже — в лапы местного медперсонала. Они тебя наизнанку вывернут. А мы тебя, дурня, беречь будем. Пусть тебя ищут, сколько влезет.

— Я не полечу на Онтарию, — глупо возразил я.

— Дурак, — хмыкнул верзила. — Тебе дядь Вова поверил, а ты капризничаешь.

— Ты что, до сих пор не врубился, где Мария? Она — в тебе, ясно? — объяснил угрюмый. — Мы будем беречь тебя, а ты будешь беречь ее. Пуще глаза, понял? Саня, поворачивай в космопорт. Выгрузим этого типа на "Свет Маяка". Спрячем так, что и с собаками не найдут. С Власовым связаться надо и как-нибудь ему так сказать… Уже наверняка поднялся кипиш, что мы летаем без сопровождения. Не вешай нос, парень. Все будет хорошо. Мы не бандиты. Меня зовут Владимир Викторович, а это невоспитанное рыло — Толян. А это — Саня, — кивнул Владимир Викторович в спину пилота.