Алексей Бобл - Астронавты. Отвергнутые космосом
— Я не допущу самоуправства! — В коридоре ближнего дока Кок переводил взгляд с Бой-Бабы на дядю Фиму и Живых, который тащил к транспортеру баллоны с кислородом.
Охранник помотал головой:
— Приказ Майера. Готовим транспортеры и едем вывозить поселенцев. Позаботьтесь, чтобы к нашему возвращению их можно было сразу же изолировать…
— Изолировать! — Кок всплеснул руками. — У нас нет таких мощностей. Этот корабль не рассчитан на эвакуацию людей. Сколько их там? Куда вы их хотите грузить?
— В дальнем доке разместим, — сквозь зубы сказала Бой-Баба и усмехнулась. — Лежачих на багажные полки штабелями положим. Как-нибудь складируем всех.
— Я не могу этого допустить! — не понявший иронии Кок встал у нее на дороге, но Бой-Баба отмела его легким движением локтя, заодно принимая от охранника коробку с антисептиками. Бортинженер продолжал:
— Я немедленно поставлю Землю в известность о вашем самоуправстве. Посмотрим, что скажет инспекция по охране здоровья и безопасности! Вы ставите под удар весь экипаж!
Дядя Фима сделал шаг вперед и красной пятерней припечатал Кока к стенке:
— Инспекция по охране здоровья? Чьего здоровья — твоего? Или ихнего?
Кок побелел. Питер бегал вокруг охранника, хватал его за руки и заикался. Бой-Баба усмехнулась.
Кок потряс пальцем в ее сторону:
— Вот к чему приводит наличие в команде посторонних! Вот источник наших проблем! Какое вопиющее несоблюдение субординации! Она за всех уже все решила — поставить под удар экипаж и судно, занести заразу на Землю!
Бой-Баба молчала. В тюрьме она здорово научилась молчать.
А Кок все не унимался:
— Спросите у кого хотите — на ее корабле была анархия и разложение, и она принесла их сюда! Кого вы слушаете? На ее совести смерть целого экипажа!
Бой-Баба вздрогнула.
— Пошли, дядь Фим, — она кинула коробку в транспортер и захлопнула дверцу. — Ну их на хер. Давайте, ребята, там люди ждут.
Они уже заканчивали перетаскивать костюмы, воду и кислород во все пять транспортеров, когда в переговорниках раздался голос капитана.
— Экипажу и техперсоналу собраться на мостике. Повторяю. Экипажу и техперсоналу — собраться на мостике.
Майер и штурман не смотрели друг на друга. Йос сцепил длинные пальцы и молча уставился перед собой.
— Ситуация, — начал Майер, — очень серьезная.
Охранник кивнул.
— Мы обследовали медблок базы, — сказал он. — Он полностью выведен из строя. Поселенцы, как мне кажется, использовали лабораторию для изготовления наркотиков. Я обнаружил их среди вещей поселенцев. В общем, — продолжил он, — от их медблока нам никакого проку.
— Позволяют ли наши возможности осуществить эвакуацию? — Майер поднял глаза на Рашида. Тот убежденно замотал головой:
— Если бы мы прибыли сюда на одном из Троянцев — вероятно. Но только не на этой, — Рашид обвел рукой чашу мостика, — посудине! Какая эвакуация? Вы предлагаете полторы сотни человек класть в коридорах? Сажать на унитазы в гигиенблоках? Хотите до конца полета носить гермокостюмы во избежание заражения?
— А что, и будем носить, — не выдержал Живых.
Рашид набычился.
— Отсек консервации рассчитан на десять человек. Изолятор — еще десять. Больничка — на двадцать.
— Видно, придется проводить среди них лотерею, — кому лететь, а кому подыхать, — саркастически сказал Йос.
Инспектор поднял голову. Его губы тряслись от деланного возмущения.
— То есть вы предлагаете перенести источник заразы на обитаемые планеты? Разнести ее по всему Космосу? — Он фыркнул и отвернул голову.
Майер обвел всех глазами. Помолчал.
— Я понимаю, что принятое решение повлияет на судьбу всего экипажа, — наконец сказал он. — Но моя задача как капитана — спасти людей и сохранить честь корабля. Я объявляю эвакуацию.
Капитан встал.
— Ответственным назначаю господина охранника, — дядя Фима свел мощные руки на груди и кивнул. — Всем готовиться. Через пять минут выходим.
Майер направился к трапу. Но там, пригнув голову, уже стоял штурман.
— Йос, не валяй дурака, пропусти, — велел капитан.
Штурман не тронулся с места. Он потянулся к выключателю, и сверху опустился стальной щит двери, перекрывая проход. Вынув из замка магнитную карту, Йос положил ее в карман.
Майер огляделся. Питер, Рашид и Кок стояли не двигаясь, глядя на своего капитана.
— Прости, Тео, — негромко сказал Йос. На техперсонал и охранника он даже не посмотрел.
Капитан помолчал.
— Ну что ж. Если это бунт…
— Это не бунт, — быстро сказал Питер. — Это… самозащита.
Бой-Баба напряглась, ожидая команды капитана. Рядом с ней выпрямился дядя Фима, и рука его небрежно скользнула в карман. Инспектор вскочил и, как терьер, повис на руке охранника, мотая головой Йосу. Тот сделал шаг вперед. В руках у него был излучатель.
Штурман целился в Майера.
Все замерли.
— Тео, — тихо сказал Йос, — не заставляй нас идти на крайности. Отпусти техперсонал. Им никто слова не давал. Решать будем мы.
Капитан стоял молча, с серым лицом. Он ничего не сказал и не шевельнулся. Наконец он разлепил сухие губы и выговорил:
— Техперсоналу покинуть мостик.
Бортинженер Кок положил руку на рычаг управления. Нагнулся к микрофону:
— Автоматам готовить корабль ко взлету.
— Ну что ж, — проговорил Майер, — значит, бунт. — Кивнул сам себе. — Я знал, что однажды до этого дойдет. Так, Йос?
— Это не бунт, Майер, — повторил Йос слова Питера. — Это самозащита.
— От кого? — громко поинтересовалась Бой-Баба. — От умирающих баб с детьми?
Штурман прошагал к ней и впился глазами в ее лицо.
— Вот от таких вот дур, которые жалеют наркоманов и не думают о своих товарищах! Кок, — повернулся он к инженеру, — бери управление на себя. Всем пристегнуться. — Бросил быстрый, незаметный, ненавидящий взгляд на капитана. — Кто-то должен подумать о том, как нам выбраться отсюда… пока еще есть надежда.
* * *Проржавевшая туша корабля затряслась мелкой дрожью. Бой-Баба закрыла глаз, чтоб не видеть остальных. Ремни врезались в тело. Пальцы впились в подлокотники — не расцепить. За мутным в черных разводах стеклом иллюминатора обледеневшая поверхность планеты качнулась и поехала в сторону. Всплыл и исчез гребень Троянца. Ночное небо осталось внизу, засияло солнце, затем не стало видно ничего, кроме обгоревших клякс на стекле.
«Голландец» вышел на орбиту, и шум моторов стих. Включилась гравитация. Вплыли в сознание тихие разговоры на мостике. Йос засмеялся. Как он может смеяться?
На кресле Бой-Бабы замигал огонечек. Мостик требует кофе. Она вздохнула и отстегнулась. Здесь ей никто не даст забыть ее место.
Когда Бой-Баба поднялась по трапу с подносом, на мостике стояла натянутая тишина. Майер сидел в запасном кресле, не глядя ни на кого. На капитанском месте хмуро сидел Кок, уставившись на панель управления. Капитанское кресло казалось выше, чем обычно: Кок уже успел отрегулировать под собственный рост. Йос стоял возле иллюминатора, засунув руки в карманы, и смотрел на блистающий бок планеты над головой.
Бой-Баба вошла и стала разносить им кофе. Майер не поднял головы, не посмотрел на нее. Сомкнувшиеся вокруг стаканчика морщинистые пальцы источали ледяной холод.
Йос тоже ее не заметил. Он всматривался в поверхность планеты.
— Вот он, смотрите, — негромко произнес он, указывая пальцем. Питер поднял голову от экрана. Бой-Баба не удержалась и тоже посмотрела.
Далеко на каменистом плато оставленной планеты Троянец устремил к залитому солнцем небу свой километровый гребешок. Его можно было различить даже отсюда: малюсенькая изогнутая тень поперек ледниковых разломов.
Йос вздохнул:
— Сердце кровью обливается его там оставлять. Когда так не хватает кораблей…
Планета медленно поворачивалась в иллюминаторе. Сейчас и Троянец скроется из виду. Штурман ударил кулаком по метровому огнеупорному стеклу:
— Ну до чего несправедливо, а?! Почему им — все: и планета, и Троянец, и живут на всем готовом? А тут паришься всю жизнь в этой жестянке и никто даже не оценит!
Йос оседлал любимого конька. О несправедливости он мог говорить часами, особенно после того, как лет десять назад капитан Тео Майер полез качать права перед дирекцией Общества Соцразвития. Их обращение с поселенцами ему, видите ли, не понравилось. Тогда и сняли нынешнюю команду «Голландца» с Троянца и перебросили на ближние рейсы между базами. А дружба между Майером и Йосом дала трещину. Служить на земных аналоговых кораблях было далеко не так почетно, но Майер этого, казалось, не понимал. Их капитан был напрочь лишен честолюбия: как и Бой-Бабе, Тео Майеру неважно было, на чем выйти в космос, лишь бы видеть в иллюминаторе звезды.
