Айзек Азимов - Звезды как пыль
– Кое-что из того, что ты говорил, мне известно, – сказал Байрон.
– Это естественно, если учесть, что ты получил образование не здесь, а на Земле. Земля необыкновенно развита в социальном отношении.
– Разве?
– Конечно! Вся Галактика пребывает в постоянном состоянии экспансии со времен первых известных нам межзвездных путешествий. Мы уже были развивающимся, и весьма незрелым обществом. Очевидно, что человечество достигает зрелости только в одном месте и только однажды, и это случилось на Земле непосредственно перед ее катастрофой. Население Земли находилось в безопасности от географической экспансии и поэтому столкнулось с такими проблемами, как перенаселенность, истощение ресурсов и так далее; эти проблемы никогда не стояли перед другими планетами Галактики. Они форсировали изучение общественных наук. Мы упустили в этом плане многое, и нам есть о чем жалеть, потому что эти науки – прелестная штука. Хенрик в молодости был великим примитивистом. Он имел целую коллекцию земных предметов, аналогов которым не находилось нигде в Галактике. С тех пор как он стал Правителем, это увлечение отошло, как и многие другие. В некотором смысле я унаследовал его. Земная литература неподражаема. Она чрезвычайно интроспективна, чего нет в нашей экстравертной галактической цивилизации. Это восхищает меня больше всего.
– Ты утешил меня, – улыбнулся Байрон. – Ты так долго был серьезным, что я начал бояться, не утратил ли ты своего чувства юмора.
Джилберт пожал плечами:
– Я расслабляюсь, и это прекрасно. Кажется, это происходит со мной впервые за много месяцев. Знаешь ли ты, что такое – все время играть роль? Скрывать свою личностную сущность двадцать четыре часа в сутки? Даже с друзьями? Даже наедине с самим собой не забывать о необходимости притворяться? Выглядеть безобидным чудаком? А ведь жизнь можно спасти только если живешь так, как живу я. Но я все равно могу бороться с ними.
Он поднял глаза, и его голос торжествующе зазвучал в маленькой лаборатории.
– Ты умеешь управлять космическим кораблем. Я этого не умею. Разве это не странно? Ты рассуждаешь о моих научных способностях, а я не умею управлять простейшим космическим одноместным кораблем. Но ты умеешь это делать, и из этого вытекает, что ты должен покинуть Родию.
Вывод был совершенно безошибочным, но Байрон не подал вида. Он холодно спросил:
– Почему?
– Как я уже говорил, мы с Артемидой беседовали о тебе и предусмотрели такую возможность. Когда выйдешь отсюда, иди прямо в ее комнату. Она ждет тебя. Я начертил план, так что тебе не придется расспрашивать, как пройти через переходы. – Он пододвинул к Байрону маленькую металлическую пластинку. – Если тебя кто-нибудь остановит, скажи, что тебя вызывают к Правителю, и проходи дальше. Не переживай, что твои слова могут показаться кому-то неубедительными…
– Постой! – Байрон не хотел влипать в детективную историю еще раз. Хватит с него Джоунти, уговорившего сесть в космический корабль, и Представителя Тирании, отгадавшего все его тайны раньше, чем он успел их рассказать. Ему надоело быть игрушкой в чужих руках. Довольно! Они могли ограничить его в действиях, но не в желаниях. Он слишком упрям для них.
– Я здесь по очень важному для меня делу, сэр. И не собираюсь покидать Родию.
– Не будь молодым идиотом! – в голосе Джилберта прозвучали гневные нотки. – Кого ты хочешь провести? Думаешь, ты сможешь покинуть Дворец, если дождешься восхода солнца? Тиранийцы свяжутся с Хенриком, и он заточит тебя в тюрьму. Он только и делает, что ждет их приказа, потому что самая страшная работа для него – это решать самому, как поступить. Он – мой кузен, и я хорошо знаю его, поверь…
– А если даже и так, что тебе до этого? Почему ты так заботишься обо мне? – Байрон отбросил всякую вежливость. Он не будет больше марионеткой в чужих руках!
Джилберт, вставая с места, произнес:
– Я хочу, чтобы ты взял меня с собой. Я забочусь исключительно о самом себе. Я больше не могу жить под игом Тирании. Если бы Артемида или я умели управлять космическим кораблем, мы бы уже давно сбежали отсюда. У нас нет еще одной жизни в запасе, и мы не собираемся доживать свой век на Родии!
Байрон несколько поколебался в своей уверенности:
– Дочь Правителя! А она тут причем?
– Уверен, что она наиболее отчаянная из всех нас. Для женщин существует особая смерть. Кто может сделать так, что дочь Правителя – молодая, независимая и незамужняя – станет молодой, зависимой и замужней? Кто этот счастливчик? Это старый, мерзкий тиранийский придворный, который уже угробил трех жен и желает погасить огонь юности в груди еще одной милой девушки.
– Правитель не допустит этого!
– Правитель допустит все, что угодно, лишь бы не лишиться своего звания.
Байрон вспомнил Артемиду, их последнюю встречу. Прекрасные густые волосы, нежная чистая кожа, черные глаза, алые губы! Высокая, веселая, юная! Эти слова подошли бы к миллионам девушек в Галактике. Но ожидавшая ее участь… Ужасно!
– А здесь есть исправный космический корабль?
Лицо Джилберта озарила улыбка. Но, еще до того, как он успел что-либо сказать, послышался стук в дверь. Он повторился, и Джилберт сказал:
– Лучше открой дверь.
Байрон выполнил просьбу. В комнату вошли два охранника. Один из них отдал честь Джилберту и повернулся к Байрону.
– Байрон Фаррилл, от имени Представителя Тирании и Правителя Родии я арестую тебя.
– По какому обвинению?
– По обвинению в измене.
Джилберт смотрел в сторону. Выражение его лица изменилось:
– На этот раз Хенрик поспешил; он действовал быстрее, чем я ожидал. Восхитительная мысль!
Он вновь играл свою роль, старина Джилберт.
– Следуй за мной, – сказал охранник, а другой подтолкнул Байрона в спину нейронным хлыстом.
8. Женские юбки
В горле у Байрона пересохло. Если бы он попытался вступить в драку, вооруженные охранники легко одолели бы его. Он знал это, и не стал испытывать судьбу. Не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться.
Но Джилберт сказал:
– Позвольте ему прихватить с собой пальто, господа.
Байрон бросил удивленный взгляд на маленького человечка. Ведь у него не было пальто!
Охранник сделал жест, который можно было истолковать как разрешение, и направил на Байрона хлыст:
– Ты слышал, что сказал милорд? Быстро бери пальто, и идем!
Байрон медленно, как только мог, отступил назад. Он подошел к книжной полке и стал шарить рукой по стулу в поисках несуществующего пальто. Он ждал какого-нибудь сигнала от Джилберта.
Охранникам не виден был визисонор. Поэтому они также не заметили, как Джилберт нажал одну из кнопок. Байрон мысленно умолял аппарат включиться. Когда же он наконец заработает?
Охранник насмешливо спросил:
– Твое пальто что, валяется за стулом? Встать! – Он сделал шаг вперед и остановился. Его глаза округлились, и он скосил их куда-то влево.
Началось! Байрон рывком дернул за рукоять нейронного хлыста в руке охранника, и страж, как тюфяк, повалился на пол, выпустив оружие. Второй охранник был все еще вооружен, но сейчас это не имело значения. Свободной рукой он размахивал перед своими глазами, как-бы отгоняя что-то.
Джилберт рассмеялся:
– Тебя что-то беспокоит, Фаррилл?
– Ничего, кроме хлыста в моей руке.
– Отлично! Тогда пошли. Они не смогут остановить тебя. Сейчас их мозг переполнен несуществующими звуками и образами.
Тело одного из охранников сотрясалось в конвульсиях; казалось, наступает агония.
– Осторожней, – предупредил Джилберт.
Второй охранник, сделав внезапный выпад, свалил юношу на пол. Это была атака вслепую. Вряд ли он видел Байрона в этот момент. Его пустые глаза не выражали никаких эмоций. Он хрипло дышал Байрону прямо в ухо; юноша брыкался, пытаясь высвободиться, но у него ничего не получалось. Воспользоваться вновь обретенным оружием он тоже не мог. Внезапно охранник издал какое-то мычание, сквозь которое едва прослушивались слова:
– Я уничтожу вас всех!
Воздух наполнился запахом озона, издаваемым лучом хлыста. Луч коснулся ноги Байрона. Юноше показалось, что он вступил в кипяток. Или что на ногу упала гранитная плита. Или ногу отрезало пилой. На самом деле с ногой физически ничего не произошло. Хлыст подействовал на нервные окончания, и они спровоцировали болевой эффект небывалой силы. Ничего другого луч не мог сделать.
Боль сковала все мышцы Байрона. Он даже не заметил, что схватка закончилась. Когда он смог открыть переполненные слезами глаза, то увидел, что охранник, прислонившись спиной к стене, хихикает, бормоча что-то себе под нос. Первый охранник все еще лежал на спине, но сейчас его руки и ноги были вытянуты. Он молчал, но находился в сознании. Глазами он следил в воздухе за чем-то воображаемым и его тело слегка вздрагивало. Из уголка рта стекала струйка слюны.
