Фрэнк Герберт - Еретики Дюны
Одраде мрачно улыбнулась, вспомнив горький поцелуй отца.
Я прикажу выбить другую нишу и установлю там еще один бюст: Великий Еретик, Тег Майлс!
Очень беспокоили подозрения Луциллы относительно Тега. Обладал ли он в конце жизни предзнанием и мог ли действительно видеть корабль-невидимку? Ну что ж, Селекционные Куртизанки проверят эту возможность.
— Мы окружили себя повозками! — обвиняла всех Беллонда.
Все понимали значение этих слов: будто древние буры, они отступили в лагерь, окруженный стеной из телег, для того, чтобы пережить ночь нашествия шлюх.
Одраде поняла, что не слишком большое значение придает словам Беллонды, которая часто смеялась, чтобы показать крупные зубы. Очень долго обсуждалась проблема, надо ли взять образцы тканей у Шианы для длительного хранения. Здесь крылась надежда найти «доказательство Сионы». Шиана обладала защитой от предзнания и поэтому ее выпустили с корабля-невидимки.
Дункан оставался тайной за семью печатями.
Одраде подумала о гхола, который до сих пор находился на борту корабля-невидимки. Встав с кресла, она подошла к темному окну и посмотрела в направлении отдаленного летного поля.
Неужели они отважатся выпустить Дункана из-под защиты корабля? Исследования клеток показали, что генетически он является смесью материала многих Дунканов Айдахо, прямым потомком Сионы. Но чем он заражен по сравнению с оригиналом?
Нет, он должен оставаться в заточении.
Что делать с Мурбеллой? Беременной Мурбеллой, обесчещенной Досточтимой Матроной?
— Тлейлаксианцы рассчитывали, что я убью импринтера, — сказал Дункан.
— Ты попробуешь убить шлюху?
— Она — не импринтер, — ответил Дункан.
Совет обсудил возможные варианты связи между Дунканом и Мурбеллой. Луцилла утверждала, что между ними нет связи, а только соперничество и неприязнь.
— Лучше не рисковать и не позволять им жить вместе.
Сексуальное мастерство шлюх, однако, требовало самого пристального изучения. Вероятно, можно было рискнуть, организовав встречу Мурбеллы и Дункана на корабле-невидимке. Естественно, придется принять некоторые меры предосторожности.
Наконец подумала Одраде и о черве, который жил в клетке корабля в ожидании скорого метаморфоза. Маленький, ограниченный земляными стенками бассейн, наполненный Пряностью, ожидал этого червя. Когда настанет подходящий момент, Шиана выманит червя в бассейн, наполненный Пряностью и водой. В результате песчаные форели начнут долгий цикл своей трансформации.
Ты был прав, отец. Было так просто, когда ты ясно смотрел на мир.
Нет никакой нужды искать для червя пустынную планету. Песчаные форели сами создадут подходящие экологические условия для Шаи-Хулуда. Не очень приятно думать, что планета Капитула может в скором времени превратиться в Пустыню, но это была суровая необходимость.
«Последняя воля и завещание Майлса Тега», которую он вмонтировал в субмолекулярный слой стенки корабля должна была быть безусловно использована. С этим соглашалась даже Беллонда.
Капитул затребовал полной описи всех исторических записей и выработки нового взгляда на то, что Тег заметил у Заблудших — шлюх Рассеяния.
«Вы редко видите по-настоящему богатых и могущественных. Чаще вы имеете дело с их представителями. Политическая арена редко представляет исключения из этого правила и не открывает полной структуры власти».
Философия ментатов была глубоко присуща всему, что они принимали, хотя он отвергал многое, что согласовалось с архивной зависимостью от «наших не оскверненных решений».
Мы знали это, Майлс, но не решались взглянуть этому в лицо. Нам придется основательно порыться в нашей коллективной памяти в течение не одного поколения.
Нельзя доверять фиксированной системе хранения данных.
«Если вы уничтожите большинство копий, то об остальных позаботится время».
Какую ярость испытывали Сестры из Архива, слыша эти слова башара!
«Написание истории — это процесс, очень напоминающий отвлекающий маневр. Большинство историков отвлекают внимание читателя от действительных причин происшедших событий».
Этот пункт Беллонда приняла без возражений. Она приняла его на свой счет и признала: «Мало исторических сочинений избежали такого урезания, а те, которым повезло, исчезли по другим причинам».
Тег перечислил некоторые из таких процессов: «Уничтожение как можно большего количества копий, выставление в смешном свете откровенных высказываний, игнорирование их в учебном процессе, недостаточное цитирование и в большинстве случаев уничтожение автора».
Не говоря уже о поиске козла отпущения. Этот поиск стал причиной смерти стольких вестников, принесших властителям неприятные известия, подумала Одраде. Она вспомнила об одном древнем правителе, который всегда имел при себе посох, которым убивал вестников, приносящих дурные вести.
— У нас есть хорошая информационная база, на основе которой можно построить лучшее понимание прошлого, — спорила Одраде. — Мы всегда знали, что во всех конфликтах ставкой было определение того, кто будет владеть богатством или его эквивалентом.
Конечно, это не благородная цель, но в настоящее время и это может служить в качестве таковой.
Я избегаю называть центральный пункт, подумала она.
Что-то надо было делать с Дунканом Айдахо, и это понимали все.
Подавив вздох, Одраде вызвала орнитоптер и приготовилась к краткому визиту на корабль-невидимку.
Заключение Дункана было по крайней мере вполне комфортабельным, подумала Одраде, войдя, в каюту Майлса Тега, которую теперь занимал Айдахо. Здесь все осталось, как при прежнем хозяине, на столе стоял даже голостатический проектор с видами Лернея, солидного старинного дома, длинной лужайки и реки. На прикроватном столике остался лежать набор швейных принадлежностей Тега.
Гхола сидел в плетеном ременном кресле и не повернул головы, когда вошла Одраде.
— Вы просто оставили его там умирать, не правда ли? — спросил Дункан.
— Мы делаем то, что должны делать, — сказала она. — Я подчинилась его приказу.
— Я знаю, зачем ты здесь, — сказал Дункан. — И ты не изменишь моего к вам отношения. Я не стану племенным жеребцом на службе у ведьм. Ты меня поняла?
Одраде оправила складки накидки и присела на кровать лицом к Дункану.
— Ты слышал запись, которую мой отец оставил для нас?
— Твой отец?
— Майлс Тег был моим отцом. Я очень рекомендую тебе выслушать его последние слова. В конце жизни он стал нашими глазами. Он должен был увидеть смерть Ракиса. Сознание в его зарождении требует зависимости и знания ключевых бревен.
Дункан озадаченно посмотрел на Одраде, и она пояснила:
— Мы слишком долго находились за оракульской оградой Тирана.
Она заметила, что он грациозно выпрямился, что говорило о мышцах, которые привыкли к нападению.
— Ты не сможешь покинуть этот корабль живым, — сказала она. — И ты знаешь почему.
— Сиона.
— Ты опасен для нас, но мы бы предпочли, чтобы ты жил, особенно, если ты будешь жить полезной жизнью.
— Я тем не менее не хочу участвовать в ваших скрещиваниях, особенно с этой хвастунишкой с Ракиса.
Одраде улыбнулась, думая, насколько точно Шиана отвечает такому описанию.
— Ты находишь это смешным? — спросил Дункан.
— Нет, в действительности я вовсе не нахожу это смешным. Но мы все же сохраним ребенка Мурбеллы. Мне кажется, что это вполне удовлетворит нас.
— Я говорил с Мурбеллой, — сказал Дункан. — Она думает, что станет Преподобной Матерью и что вы примете ее в Бене Гессерит.
— А почему нет? Ее клетки прошли испытание Сионы. Я думаю, что из нее получится великолепная Сестра.
— Она что, действительно вам подходит?
— Ты имеешь в виду, что она решила примкнуть к нам и идти с нами до тех пор, пока ей станут ведомы наши секреты, а потом она сбежит? О, это мы знаем и без тебя, Дункан.
— Вам не кажется, что она сможет просто обвести вас вокруг пальца и сбежать?
— Когда мы берем их, то мы их никогда не теряем.
— Вам не кажется, что вы потеряли леди Джессику?
— Она вернулась к нам перед смертью.
— Зачем ты вообще приехала ко мне?
— Думаю, что ты заслужил знать замысел Верховной Матери. Этот замысел был направлен на разрушение Ракиса. Она хотела уничтожения практически всех червей.
— Господи, а это-то зачем?
— Это были своеобразные оракулы, которые держали нас в зависимости. Жемчужины сознания Тирана усугубляли этот гнет. Он не предсказывал события, он их создавал.
Дункан показал рукой на корму корабля.
— Но что…
— Об этом черве? Он пока только один. До тех пор, пока он достигнет достаточной численности и снова станет влиятельным, человечество пойдет по истории своим путем, без него. Мы к тому времени будем достаточно многочисленными, и сможем делать множество разнообразных вещей. Не будет больше такого положения, чтобы миром правила только одна сила. Никогда не будет.
