Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Задумалась ненадолго, пожала плечами.
– В обществе блистай, а дома не отсвечивай. Так для женщины лучше всего.
Следующий вопрос Кормана остался незаданным, потому что Хайд ровно, без тени эмоций, добавила:
– Своего дома у меня больше нет.
Послышались осторожные шаги. Корман напрягся. Ао, полный раскаяния, встал в дверях, держа в руках полевую сумку. Перевел взгляд с Хайд на Кормана.
– Можно… обратиться к Спутнице?
– Разрешаю.
Он протянул ей сумку.
– Уходя сражаться с врагами… Повелитель драконов оставил для вас… Сказал, отдать, если не вернется. Он берег эти вещи. Радовался, вернувшись из плена, что сохранились там, где он их спрятал… Они были ему дороги. Это все, что…
Ао замолчал, пытаясь справиться с собой. В глазах его стояли слезы; из носа показалась тонкая красная струйка. Корман со странным сожалением подумал, что уж очень крепко припечатал парню по физиономии.
Глубоко вздохнув, Ао запрокинул назад голову, чтобы остановить кровотечение.
Хайд взяла из его рук сумку. Открыла. Корман с любопытством наблюдал, как Хайд, задумчиво сдвинув брови, шарит внутри. На свет божий, из совершенно пустой на вид сумки, появились два предмета. Первый: стеклянный, размером с куриное яйцо, шарик. Второй: упрятанный в пластиковую обертку листок бумаги; чье-то письмо с сине-зелеными, местами слегка расплывшимися строчками.
Лицо Хайд перестало быть бесстрастным. На нем смешались удивление, попытка вспомнить что-то давно забытое… и восторг. Она переводила взгляд с письма в одной руке на прозрачно-блестящий шарик в другой. Хриплый вздох… как попытка подавить готовые вырваться слова… Отложила письмо в сторону… и взяла шарик в сложенные горстью ладони. Сомкнула пальцы. Закрыла глаза. Источаемый маленькой хрустальной сферой призрачный свет погас. Иллюзия, решил Корман. Обман зрения. Эта игрушка частично отражает, частично фокусирует солнечный свет.
Быстро схватил письмо и, за несколько секунд, пока Хайд пребывала в восторженном трансе, прочел. Так же быстро вернул на место. Когда Хайд очнулась, листок в прозрачной оболочке лежал перед ней на столе на том же месте.
В открытое окно влетел дребезжащий звук. Эстафета. Общий сбор. Хватай свои вещи, садись на стикса и, снова в поход. Армия из молодых (а то и не совсем) сумасбродов, авантюристов, искателей приключений и прочих революционеров может существовать только в движении.
Хайд встала. Сложила обе реликвии обратно в сумку и перекинула ее через плечо. Спохватилась.
– Ао! Я забыла у колодца одну вещь. Поищи за срубом.
Ао вышел и вскоре вернулся, неся за длинный ствол пистолет с глушителем. Протянул его Хайд ручкой вперед. Та молча взяла, свинтила со ствола глушитель и бросила обе части бесшумного и смертоносного оружия в сумку. Корман кусал губы. Что еще за чертовщина?
Они вышли во двор, стиксы ждали их. Трое верховых и один вьючный, толстолапый и сильный. Тюки с палатками и другим барахлом, связанные по два широкими матерчатыми ремнями перебросили через его спину. Корман со вздохом взобрался на своего зверя. Это вам не катанье на оседланной лошади. Но, понемногу, Корман осваивался с искусством езды.
Хайд уже восседала на стиксе, поджидая Ао. Когда они втроем выехали на улицу, она держалась между Корманом и Ао. «Чтобы разделить нас», – подумал Корман. – «Или… чтобы каждый из нас был с нею рядом…»
Всё новые бойцы на стиксах присоединялись к ним и, наконец, колонна сформировалась. Стиксы шли ровным, быстрым шагом – «армия» Кормана покидала станицу, чье название так и не запало ему в память. Сколько еще будет на пути селений и городов! Отряд будет расти и расти, вбирая в себя новобранцев, пока не превратится из опереточной в настоящую армию.
Когда проезжали мимо глубоко осевшей в землю хаты с кривыми стенами, крытой бурой старой соломой, Хайд придержала стикса. Следом за ней это сделали Корман и Ао.
– Что случилось? – спросил Корман у столпившихся вокруг хаты селян.
– Убили!.. – заполошно крикнул кто-то.
Из старого дома один за другим выносили трупы. Все погибшие – крепкие мужчины средних лет. Рядом с ними во дворе складывали оружие: пружинные и пневматические иглометы; топоры; пики с длинными, трехгранными жалами. Двое парней с завязанными тряпками лицами вынесли деревянный ящик с множеством отверстий в крышке.
– Эт-то что такое? – поразился Корман.
– Дурман-пыльца, – объяснил Ао. – От нее и люди и стиксы падают замертво. Надо сжечь в закрытой печи, а то всей деревне конец.
– Конец был бы нам. Не далее, как этой ночью, – хмуро отозвался Корман. И тронул своего стикса: – Пошел!
Вот оно как… Кто-то из ребят, более опытный и бдительный, чем остальные, включая самого Кормана, этой ночью не сомкнул глаз. Зная, что богатые крестьяне не смирятся с нашествием и грабежом. И попытаются без промедления покарать захватчиков. Но этот парень выследил собрание местного «комитета бдительности», и порешил всех.
Хайд уже уехала вперед. Корману с Ао потребовалось несколько минут, чтобы догнать ее и влиться обратно в колонну. Станица осталась позади – беспорядочное, пестрое скопище домов и деревьев на пологом холме. Хайд клевала носом, засыпая на несколько секунд и, вздрогнув, просыпалась вновь.
– Что с вами? – резко спросил Корман. – Вы не спали этой ночью?
– Недостаточно…
Она выпрямилась, помотала головой, несколько раз глубоко вздохнула. Окинула Кормана уверенным, наглым взглядом.
– Не обессудьте, когда вздремну и не смогу развлечь вас беседой. Попробуйте поразмышлять о разной всячине, пока дрыхну. Поупражняйте ваш интеллект.
Сташи?.. Злой дух, что бродит ночами? Сука. Маленькая гадина.
Воплощение победившего зла.
…Сон урывками, недолгий и неглубокий… как волна, что накрывает тебя с головой, а потом спадает… Все хорошо. Выпрямиться, подышать глубоко… Незаметно оглядеться по сторонам. А вот это – лишнее. Ты и так видишь. Твои люди в порядке. Стиксы идут ровно, без устали. Автоматы в руках бойцов.
Ветер и солнце, запахи мокрой листвы и дорожной пыли, прибитой к земле недавним дождем… Белая пена облаков в прозрачно-голубом небе. Солнце перешло за полдень, скоро оно станет слепить глаза, опускаясь все ниже. Пока не утратит злой блеск и не повиснет розовым шаром над туманным горизонтом. За ним, далеко, лежит Хонк. Ты возвращаешься туда.
Одна… Никак не привыкнешь, что с тобой нет больше Лоры. Как вышло, что случайная попутчица, вздорная, надоедливая девчонка стала другом, боль от потери которого не утихла по сей день?
Одна? Нет! С тобой тысяча молодых, отчаянных парней. С тобой преданный тебе до безумия, до потери себя, Ао. И умудренный жизнью, прошедший множество военных дорог генерал Корман, тоже от тебя никуда не денется. Да и ты – не вчера родилась.
Хонк… Многомиллионный город лежит впереди, его жители никогда не воевали и непривычны к военному ремеслу. Сила их – в многочисленности; любые завоеватели канут в Хонке, как капля воды в океане… Глупости. Пусть тебя это не заботит. Выходы из безвыходных положений находятся там же, где входы.
Отринь прошлое. Если в нем ты что-то утратила, значит это тебе не было нужно. Не прячься, не беги, ни о чем не сожалей. Иди вперед и не бойся грядущего. Завтра новый день встанет над городом, непохожий на вчерашний, как новая картинка в калейдоскопе.
Завтра будет таким, каким его сделаешь ты.
Хаонк (Хонк), столица провинции Суор.
– Лучший театр Хонка, миз Ван… э-э Хайд, – сказал Корман.
– И чтобы доказать это, вы с Ао волочете меня сюда…
– Я думал, это вы ведете нас, взявши под руки.
Ао помалкивал, делая вид, что его не трогает пикировка генерала Кормана и Спутницы.
Четыре крыла здания напоминали огромные раскрытые лепестки, обращенные к небу. Сходство с цветком усиливала центральная башенка – пестик. Высоко в темнеющем закатном небе, как перья жар-птицы светились облака.
Народ стекался на театральную площадь со всех сторон. Сегодня давали старинную музыкальную пьесу, с песнями, танцами и глубокой моралью. Корман и Ао, как два телохранителя, сопровождающие высокородную даму, делали невозмутимые лица. Хайд же с трудом сдерживала зевоту. Прошли через широкий вход, публика растекалась по рядам; Корман отыскал места. С удовольствием отметив, что Ао изрядно оробел и старается во всем копировать сдержанные манеры Кормана.
Зазвучала прелюдия. Хайд откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. На сцене, между тем, неспешно начал развиваться банальный сюжет.
Молодой финансовый гений Анего удачно пустил в оборот дядюшкино наследство. Вовремя старик преставился, ничего не скажешь. Ряд блестящих спекуляций вознес Анего на вершину общества. И вот тут парень затосковал. Как жить дальше? Приумножать и без того великий капитал? Скучно. Найти себе хобби? Так черт его знает, на чем остановиться.
