Аллан Коул - Флот обреченных

— Слушай внимательно и не перебивай меня, пожалуйста, полковник.

— Разумеется, сир.

— Твой отряд богомолов и этот молодой лейтенант… э-э, как его…

— Стэн, сир.

— Правильно, Стэн. Ему с горсткой наемников удалось свергнуть религиозную диктатуру, убедить фанатиков разойтись по домам и заняться хозяйственными делами, а также организовать беспрепятственное прохождение моих добытчиков через Волчье созвездие.

— Да, сир.

— Я ничего не упустил?

— Нет, сир.

— Замечательно, — продолжал император. — Присвойте ему звание капитана и дайте пару медалей. Это приказ.

— Слушаюсь, сир.

— А теперь давай-ка рассмотрим, как он разобрался со всей этой государственной путаницей. Военную и политическую власть всего вонючего Волчьего созвездия он передал в руки наемницы. Верно?

— Так точно, сир.

— Женщине, которая, как выяснилось, дезертировала из гвардии, потому что должна была предстать перед трибуналом после того, как сперла целый дивизионный склад с оружием и боеприпасами. Некто сержант Ффиллипс, если мне не изменяет память.

— Так точно, ваше величество.

— Прекрасно. Поехали дальше. Дипломатия, межзвездные связи и торговля были вручены чужаку, если не ошибаюсь?

— Да, сир.

— Чужаку, похожему на неандертальца. Не делай удивленное лицо, Махони. Книжки надо читать, а еще лучше — сходи в имперский музей и полюбуйся на ископаемое. Имя существа, происходящего из потомственного пиратского рода, кажется, Ото?

— Да, сир.

— Я хочу поджарить этого Стэна на медленном огне, — низким монотонным голосом сказал император. — Разжаловать мерзавца немедленно. Я ведь, по-моему, произвел его в чин капитана?

— Да, сир.

— Я также приказываю налить мне выпить.

— Простите, сир, — Махони подошел к буфету.

— Да не эту бутылку! Фляжку «Эрленмейер». Сто градусов. И открой два пива — на закусь. Так и спиться недолго, думая-гадая, как наказать одного из моих офицеров.

Беседа начинала забавлять Махони, но он подавил в себе желание улыбнуться, наполняя рюмки и открывая банки с пивом.

— Стэн… Стэн… Где я мог раньше слышать это имя?

— Он убил барона Торесена, сэр. Нарушил приказ. Помните стычку на Вулкане?

— И я не отправил его тогда в штрафной батальон?

— Нет, сир, вы дали ему лейтенанта.

Вечный император пропустил рюмку, поморщился, запил пивом и вставил дискету с докладом в компьютер.

— В голове этого Стэна возникают интересные идеи, — задумчиво произнес император, потягивая пиво. — Это ж надо — скинуть тирана и создать церковный совет старейшин для разборки! В каком году было последнее заседание кафедрального собора? В тысячном?

— Больше того, сир, — Махони икал, никак не придя в себя после выпитой рюмки, — он сказал, что выбрал самых многоречивых теологов.

Император выключил компьютер, встал, схватил фляжку и снова наполнил рюмки.

— Отряд богомолов… Зачем я только терплю людей, которые делают то, что я хочу, методами, которые мне совершенно не нравятся?

Махони молча пил пиво.

— Внесите поправку в мой последний приказ, — велел император, сменив гнев на милость. — Не отдавайте этого Стэна под трибунал. Он мне нужен. Переведите его из богомолов и вообще из спецподразделения «Меркурий» в какой-нибудь подходящий для героя полк гвардии.

— Гммм, — посмел недовольно промычать Махони.

— Итак, решено: капитан Стэн назначается командиром моего личного отряда телохранителей, гурков.

Махони выронил рюмку и перевернул на ковер банку с пивом.

— Черт возьми, ваше величество! Как я могу управлять службой разведки, если вы уводите у меня из-под носа лучших людей?

— Хороший вопрос, полковник. — Вечный император вынул маленькую дискету с приказами из письменного стола. Махони тут же понял, что дела его обстоят скверно. — Это приказ о вашем повышении. Поздравляю, генерал Махони. Примите также мои поздравления в связи с вашим увольнением из главного имперского управления разведки и назначением на должность командира Первой дивизии штурмовиков.

Махони сбросил дискету на пол, расстроившись, как малое дитя.

— Да разве так можно, мать твою!.. Я потратил семьдесят пять лучших лет своей жизни на создание корпуса «Меркурий», и…

— И я, разрази меня гром, как-никак вечный император, — сердито сказал властитель Вселенной, выходя из-за письменного стола. — Я, мать твою, вправе делать все, что мне заблагорассудится, генерал. Так что примите мои соболез… э-э… поздравления в связи с назначением вас на новую должность и… Мне что, выпороть твою задницу и оттаскать за уши, чтобы ты выпил со мной?

После секундного молчания Махони начал нервно хихикать.

— Нет, сир, ваше императорское величество. Спасибо, сир. Поскольку у меня нет выбора, ваше императорское величество, сир, я принимаю ваше назначение, сир.

Махони перестал дергаться, потому что понял: его судьба уже решена.

Император нахмурился и разлил спиртное по рюмкам.

— Ты служил мне верой и правдой, Ян. Знаю, что продолжишь в том же духе на новой должности. Не нужно все так усложнять, мать твою. Я это делаю для твоего же блага. Не забывай о Стэне, — добавил вечный император, беря в руки фляжку. — У меня такое чувство, что он далеко пойдет. Более того, хочешь предсказание? Стэн закончит свои дни на виселице или в должности адмирала флота.

И двое мужчин напились в стельку.

ПРИ ДВОРЕ ВЕЛИКОГО ИМПЕРАТОРА

Элизабет Р. и Лео Л. Банчам, а также четырем братьям: Чарльзу, Филипу, Дрю и Дэвиду

Для названия книг первой, второй, третьей и четвертой использованы парижские жаргонные обозначения различных частей гильотины. «Качели» — это доска, на которую кладут осужденного на смерть; «очко» — круглый зажим, охватывающий его шею; «барашек» — смертоносное лезвие с сорокакилограммовым противовесом; и, наконец, «щелкунчик» — рычаг, с помощью которого палач высвобождает лезвие, падающее отвесно вниз.

Название книги пятой восходит к временам якобинского террора в начале 90-х годов XVIII века, когда один французский депутат, некий месье Амар, в своем письме коллегам-депутатам пригласил их поприсутствовать на смертной казни, дабы «воочию увидеть, как отправляют Красную мессу».

Книга первая. «Качели»

Глава 1

Грозное рычание бента не произвело никакого впечатления на дикобраза, который забился в дальний конец полого пня и больше не шевелился.

Инстинкт подсказывал бенту: колючее существо съедобно. Однако условные рефлексы шестилапого кота говорили другое: пища — это лишь то, что он дважды в день, на рассвете и на закате, получает от двуногих в сопровождении ласковых слов. Хоть дикобраз и пахнет подобающим образом, но ведет себя совершенно не так, как привычная еда. Потому что привычная еда не тычет иглами в нос и не убегает.

Бент присел на задние лапы, чтобы передними вырвать две иглы, засевшие у него между щитками на носу. Но тут ему пришлось бросить свое занятие и припасть к земле. Из леса вновь донесся пугающе громкий звук — что-то вроде жалобного воя. Прежде чем принять окончательное решение, бент метнул встревоженный взгляд вверх по крутому склону горы, потом еще раз зыркнул в глубины леса.

Вопреки голосу инстинкта, он кинулся мимо последних деревьев леса к почти вертикальному голому склону, быстрыми ловкими прыжками поднялся вверх метров на двести и затаился за большими валунами.

Воющий звук нарастал. Вскоре над вершинами низкорослых деревьев показался гравитолет, который проделал несколько пируэтов в воздухе в поисках удобной посадочной площадки и опустился неподалеку от полого пня.

Командир прайм-уорлдского полицейского спецназа Теренс Крегер взглянул на прибор автоматической наводки, укрепленный над панелью управления гравитолета. Стрелка указывала прямо вверх по склону горы, а индикатор расстояния сообщал, что до бента менее полукилометра.

Крегер вынул из креплений за сиденьем ружье, еще раз проверил, заряжено ли оно, снял с предохранителя и убедился, что точность прицела установлена на отметке один метр — примерная ширина грудной клетки бента.

После этого он взял бинокль и несколько секунд вглядывался в горный склон, пока не заметил какое-то движение за валунами. Крегер удовлетворенно хмыкнул и поднял гравитолет в воздух. Сегодня он уже один раз осрамился — упустил бента. Это не должно повториться.