Анна Назаренко - Тень нестабильности (СИ)
Он не о том хотел спросить. Не о том и не так.
— А когда нужно?
Голос — холодный и безжизненный, как и ее взгляд.
— Как можно скорее.
— Завтра — подойдет?
— Нереальный срок. Я свяжусь с тобой через два дня, чтобы оценить твое состояние и дать указания.
Он поднялся на ноги. Педантично расправил мундир. Бросил взгляд на дочь. Безжизненная кукла сидела на постели, совершенно безучастная ко всему.
Какая-то часть его разума буквально вопила: уходить нельзя. Оставить Исанн сейчас, наедине со всем, что свалилось на нее — значит, позволить ей безвозвратно измениться. И черт знает, в какую сторону.
Но Арманд лишь сердито отогнал эти абсурдные мысли. Что бы ни произошло, Исанн это пережила. Психических расстройств тесты не выявили. А значит — отойдет от шока и встанет на ноги. Работоспособность она быстро восстановит. Собственно, что еще его должно волновать?
«Ничего. Ровным счетом ничего».
Бросив на прощание какую-то пустую фразу, Директор развернулся и вышел из палаты. Злясь на себя за эту бессмысленную трату времени. И за то, что уходить отчаянно не хотелось — как бы глупо эти ни было.
Эпилог
Гражданская война на Рутане захлебнулась, не успев начаться. Время от времени на площадях еще раздавались голоса недовольных, но ряды протестующих поредели, а пыл их поубавился. Массовые беспорядки вспыхивали так же легко, как и подавлялись властями. То там, то здесь заявляли о себе мятежники, но их акции значительно потеряли в дерзости и масштабе. Да и само слово «мятеж» очень быстро исчезло из официальной имперской риторики: сперва повстанцев окончательно разжаловали в «террористов», а потом и вовсе в «бандитов».
Империя больше не подавляла восстание — она всего лишь проводила масштабную зачистку. Проявив, тем не менее, неслыханную милость к побежденным: наряду с показательно кровавыми репрессиями в адрес непокорных и «особо отличившихся», власть щедрой рукой раздавала амнистии тем, кто склонил голову и сложил оружие.
Последних оказалось больше, чем можно было ожидать.
Сельвин оказался прав. Своим последним приказом он спас очень многих… но для Бернарда Аларона — человека, оказавшего Империи неоценимую помощь в борьбе с повстанцами — это оказалось неожиданно слабым утешением.
«Так будет лучше для всех».
Эти слова стали для него мантрой. Ведя с имперцами переговоры о капитуляции, он мысленно повторял их в отчаянной попытке сохранить остатки гордости.
Бернард неизменно держался с достоинством и уверенностью, но эта иллюзия не обманывала ни его бывших врагов, ни его самого. Он ползал на брюхе перед ними, вымаливая подачки — пусть и облекая мольбы в форму конструктивных предложений.
Новый лидер обреченной на гибель организации — вот, кем стал Бернард Аларон после смерти Сельвина. Верный цепной пес Империи — вот, кем ему предстоит стать отныне. Чтобы спасти свой народ. Чтобы позволить Рутану мирно существовать в оковах, которые совсем недавно он искренне желал разорвать.
Спасая тысячи людей, Бернард губил сотни. Многих «ренегатов», не пожелавших смириться с поражением и переступить через свои идеалы, он казнил лично. Многих приказывал уничтожить. Он засылал к бывшим товарищам шпионов, консультировал сибовцев и военных, предоставляя им разведданные и давая советы…
Убийца и предатель. Вот кем Бернард Аларон является сейчас. Быть может, история и оправдает его. Он себя — не сможет. Даже зная, что поступает правильно.
Совсем скоро на Рутане воцарится мир. Мир, построенный на костях, горьких слезах и разбитых надеждах.
Отныне и навсегда слова «общее благо» будут горчить у бывшего повстанца на губах и вызывать лишь злой, презрительный смех.
* * *Исанн провела на Рутане еще неделю, приводя дела в порядок и дожидаясь постоянного резидента. Оставаться здесь и дальше не было никакого смысла: свою задачу она выполнила.
Пришла пора возвращаться домой.
В иллюминаторе шаттла все еще виднелся сине-зеленый шар Рутана. Не отрываясь, Исанн смотрела на планету, где похоронила часть себя. Лучшую? Спорный вопрос. Самую человечную? Вероятно.
Сомнению не подлежало лишь то, что Сельвин мертв уже много дней. А она — жива. Хотя первое время отчаянно проклинала себя за это. Казалось, день ото дня будет становиться только хуже: по мере того, как Исанн восстанавливала силы, к ней возвращалась способность чувствовать — и боль, сперва ютившаяся где-то на задворках души, обрушилась на нее со всей своей мощью.
Но все-таки она была жива — и снова в строю. Работа стала ей панацеей. Единственной защитой от безумия.
И однажды наступил момент, когда дышать стало немного легче. А потом еще немного. Вскоре Исанн и вовсе перестала прикладывать какие-либо усилия, чтобы запереть боль глубоко внутри. Та выучила свое место — но вряд ли когда-нибудь уйдет окончательно.
Шаттл все больше отдалялся от планеты. С минуты на минуту пилот начнет рассчитывать координаты для гиперпрыжка — если еще не делает этого.
Скорее всего, она никогда больше не увидит Рутан. К своему огромному облегчению.
Возможно, все, что произошло с ней — к лучшему. Исанн поддалась глупым мечтаниям, достойным наивной девчонки. Поверила в сказку. Позволила себе стать слабой. Что ж, это был хороший урок.
Больше она никогда не повторит такой ошибки.
Сладкий сон рассыпался прахом, но реальная жизнь продолжалась. И в этой жизни по-прежнему была цель. Империя — великая и несокрушимая. Не идеальная, но единственная реальная защита от хаоса и тяги к саморазрушению, свойственных природе любого живого существа.
Единственное, что теперь стоило ее любви.
Те же, кто попытается отнять у нее и это счастье, жестоко поплатятся. Исанн больше никому не позволит разрушить то, что ей дорого.
Что до Сельвина… он навсегда останется самым светлым ее воспоминанием. И самым худшим кошмаром. Призраком, который будет терзать ее до конца дней — но с которым она никогда не пожелает расстаться.
За иллюминатором протянулись слепяще-белые нити гиперпространства. Шаттл начал долгий путь до Центра Империи.
* * *Решение обосноваться на Нубии Лика обдумывала недолго. Точнее, не обдумывала вообще: девушке хватило всего нескольких статеек из ГолоСети, чтобы понять, где она хочет начать новую жизнь. Развитая и богатая, Нубия, тем не менее, не превратилась в сплошной мегаполис наподобие Корусканта или Кореллии, сохранив свою природу и естественный климат — мягкий и приятный на основном заселенном континенте. От опрятных улиц, утопающих в зелени и цветах, Лика пришла прямо-таки в детский восторг, который только подкрепили цены на жилье. Шутка ли: в городе, по уровню жизни уступающему лишь местной столице, снять скромную квартирку можно было дешевле, чем крысиную нору в Алом коридоре!
Реальность бывшую наемницу не разочаровала, что случалось крайне редко.
Все это казалось волшебным сном, который должен развеяться с наступлением утра. Но день шел за днем, а Лика все так же просыпалась в своей маленькой, но чистой и уютной съемной квартире. И не надо было никуда бежать. Никто не выбивал ногой дверь, чтобы арестовать преступницу или расквитаться с конкуренткой. Не надо было обвешиваться оружием и идти «на дело», чтобы заработать себе на пропитание.
Никогда прежде Лика не была так счастлива, как сейчас. А примерно через семь месяцев станет еще счастливее: в клинике подтвердили, что ее девочка развивается совершенно нормально. Правда, врач не преминул высказать безответственной мамаше все, что думает об ее отношении к собственному здоровью. Девушка с совершенно счастливым и оттого немного бестолковым видом кивала в ответ, клятвенно обещая исправиться.
И ведь действительно исправится! К своему прежнему, весьма вредному образу жизни она не намерена возвращаться никогда. Наелась романтикой криминального мира на сотню лет вперед.
Должность личного шофера у какого-то богача девушку привлекала куда больше. Отправляясь на собеседование, она прекрасно отдавала себе отчет, какие непредусмотренные контрактом услуги от нее могут потребовать. К этому Лика была готова, и даже больше: она сделает все, чтобы работодатель проникся к ней отнюдь не деловым интересом. Зарплата шофера — это, конечно, хорошо, но полагающиеся любовнице «премиальные» могут повысить ее как минимум вдвое.
Почему-то Лика не сомневалась, что у нее все получится. На территорию особняка она вошла уверенной походкой красивой и хорошо осведомленной о своей привлекательности женщины. Очевидно, дни, потраченные на освоение навыка хождения на каблуках, не прошли даром: девушка даже ни разу не пошатнулась.
Чуть поодаль от дорожки блестел в солнечных лучах садовый пруд. Мельком взглянув на него, Лика все-таки споткнулась и едва устояла на ногах.
