Будни бога - Тиана Макуш
— Ладно, пусть будет по-твоему. Но сына я назову сам!
Снова тихий смех, шевелящий тёплым воздухом короткие волосы на макушке.
— Сам, сам.
Михаил нежно погладил маленькую, но крепкую ладошку.
— Мариш… Помнишь, перед роддомом я тебе рассказывал про предложение друзей? Я завтра встречаюсь с ними и, думаю, соглашусь.
Жена обошла его и села на коленки, смотря прямо в глаза.
— Мишенька, если тебе это по душе, я не против. Главное, что не криминал.
Он обнял свою такую понимающую и славную Маришку, поцеловав тут же подставленные губы. Не криминал, в прямом смысле. Но он слишком хорошо узнал жизнь, чтобы зарекаться от чего-либо. Официально — ничего противозаконного, а вот охранять придётся тех, кто платит. Единственное, что мог твёрдо пообещать себе Михаил, что никогда не свяжется с наркотиками, а остальное — как кривая вывезет. И ещё одно обещание следовало исполнить: своей дочери он обеспечит безбедное детство и безопасность. Ради этого стоило стараться.
Глава 5. Счастливое детство
— Геля! Геля, солнышко, ну иди сюда!
Девочка лет двух-трёх, с пушистым облаком золотистых кудряшек продолжала с сосредоточенным видом выводить что-то на песке, не обращая внимания на зовущую её молодую женщину. Та со вздохом поднялась со скамейки, где сидела, общаясь с другими мамочками. Только что позвонил муж — новомодный, но ужасно неудобный и громоздкий сотовый телефон решал вопрос связи и был предметом зависти окрестных кумушек, — и сообщил, что через полчаса будет дома. Значит, и им надо идти. Обед — священное время, чтобы собраться всей семьёй.
— Геля, ну чего ты капризничаешь? Мы же ещё сюда вернёмся, наиграешься.
Если только можно назвать играми попытки рисовать буквы палочкой на песке, корявенько, но с явным пониманием. Ребёнок с насупленной мордашкой выдал совершенно не то, что можно было ожидать:
— Потому сто я не Геля!
Вообще, Марина никогда не знала, чего может ожидать от собственной дочери. Знакомые мамочки уши прожужжали, как их детки капризничают, устраивают истерики, пытаясь привлечь внимание, не хотят ничему учиться, как трудно удержать на чём-то их внимание дольше, чем на несколько минут… Ангелина всегда была другой. Спокойная, серьёзная девочка схватывала всё буквально налету, детские истерики, конечно, случались, но крайне редко, и когда дочка очень сильно хотела что-то получить или добиться. И это были не какие-нибудь глупости вроде конфет или новой куклы — к ним как раз особой тяги не наблюдалось.
Мать присела рядом с малышкой и нежно дёрнула за пружинистый локон.
— Как же не Геля? Ты же наше с папой солнышко. А одно из имён бога Солнца — Гелиос.
Ангелина нахмурилась и замотала головой.
— Я сто, бог? И это дядьковское имя, а я девоська.
— Милая, мы же тебя всегда так называли, почему же сейчас тебе перестало нравиться это имя?
На умильно-серьёзной мордахе появилось упрямое выражение. Марина еле слышно вздохнула: всё ясно, не переспорить. Упрямство дочери тоже было какое-то странное и взрослое — даже если родители не понимали причин, для неё они были неоспоримы.
— Патаму сто. Я не Геля!
— Ну хорошо, если не Геля, то кто ты?
— Лина!
— И чем это имя лучше прежнего?
— Хатю.
Да уж, аргумент убойный. Ладно, успеть бы Мишу предупредить о новой блажи малышки. Хотя тот, как всегда, согласится со всем, лишь бы не расстраивать обожаемую доченьку. Но надо отдать мужу должное, баловал он Ангелину разумно, что ли.
— Если нравится, тогда ладно. Пойдём? Скоро папа домой приедет, ты разве не соскучилась?
Упрямо поджатые губки тут же растянулись в радостной улыбке, а немного чумазые ладошки потянулись к маме. Ну ведь солнышко же!
— Саскусилась! Падём!
* * *— Папа, научи меня драться!
Михаил от удивления крякнул. Не такого заявления ждёшь от семилетнего ребёнка — девочки! — по возвращении с торжественной линейки первого сентября.
— И зачем тебе это, кнопка?
— Чтобы уметь защищаться, что непонятного-то?
В самом деле… Но, прогнав в уме первую часть тирады, мужчина подобрался.
— Доча, тебя кто-то обидел?
Его солнечная девочка досадливо скривилась.
— Да нет же! Просто там мальчишки… Я одному понравилась, и он заявил, что будет меня защищать. А я не хочу зависеть от кого-то. Хочу иметь козырь в рукаве.
В этот раз Михаил поперхнулся чаем, неосмотрительно отпитым только что. Какое «понравилась» в семь-то лет? А дальше что будет? И жаргон этот…
— Лина! Какие козыри?! Ты откуда это слово вообще взяла?
Совершенно невинный детский взгляд зелёных глаз сообщил, что об ответе он пожалеет, и вообще — сам дурак.
— Так ты часто так говоришь, когда с дядей Игорем и дядей Лёшей в дурака играете.
Да, в самом-то деле. И ведь ладно бы дочь не понимала, что говорит, но ребёнок у него на диво умный получился — писать-читать в три года научилась, почти сразу — считать, в садик отправили с уклоном в английский, и дочь справлялась. И капризничала всегда не абы как, а аргументированно. В пять жена отвела малышку в секцию художественной гимнастики, а ещё через полгода их маленькое чудо заявило, что хочет изучать вдобавок к английскому ещё и французский — тренер сказала, что самые талантливые через год занятий начнут потихоньку ездить на соревнования, а там часто бывают дети-иностранцы и неплохо бы уметь хоть немного с ними объясняться.
Достойная причина, да и энергии у Лины всегда было столько, что её нужно постоянно куда-то направлять. И вот, на тебе, сегодняшнее заявление.
— Малыш, но ты уже ходишь три раза в неделю на гимнастику. Не выдержишь же! Это слишком сложно.
— Я попробую.
