Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Вмешался стоявший у трона Родерик.

– Условия подготовки? Вы имеете в виду программирование, как у машины? Кимеки добавляли программируемые структуры, чтобы помешать Омниусу причинить им вред.

Сравнение встревожило Ваддиза.

– Нет… не так. Я говорю об особой ментальной подготовке, дорогостоящей и интенсивной, предназначенной для защиты такой важной особы, как ваша, сир.

– Я не просто важная особа, я император.

– Вам, сир, будет обеспечен высочайший уровень безопасности. Имперская ментальная подготовка. Программы создания безусловной и непоколебимой верности; проникая в глубину пирэтического сознания, они создают запрет, который нельзя снять никакими усилиями. Мы сейчас на стадии испытаний, но результаты многообещающие.

Родерик что-то шепотом посоветовал на ухо императору. Сальвадор повернулся к стоявшей у трона Преподобной Матери.

– Сестра Доротея, вы проявили острое чутье, отделяя правду от лжи. Правдоподобными ли вам кажутся планы доктора? Насколько вы можете судить, он говорит правду?

Нервничающий врач съежился под пристальным взглядом. Вскоре Доротея посмотрела на императора и сказала:

– Я считаю, что такая подготовка возможна, и не вижу в его словах никаких признаков лжи.

Родерик снова что-то прошептал: на этот раз он посоветовал, чтобы юристы на Салусе Секундус дополнительно изучили процесс подготовки и семья Коррино могла бы не сомневаться в верности врачей.

Наконец император кивнул и сказал:

– Хорошо, Ваддиз. Можете продолжать свою программу. Мне нужно как можно скорее получить надежно подготовленного врача.

У доктора откуда-то взялась храбрость.

– Спасибо, сир, но в данный момент программа очень ограниченна, нам потребуется дополнительное финансирование…

Сальвадор отмахнулся.

– Обратитесь к министру финансов. Родерик, напиши разрешение на выплату.

– Спасибо, сир.

Ваддиз поклонился и торопливо вышел.

Как ни смешно, стоило врачу выйти, и император почувствовал себя лучше.

– Ваше величество, – сказала Доротея, – мои сестры и я благодарны вам за возможности, которые вы открыли перед нами, пригласив сюда. Я добровольно предлагаю свои услуги, так как умею отличать правду от лжи. Сир, если вы позволите мне стоять у трона во время императорских аудиенций, я докажу вам свою полезность.

– А могу ли я вам доверять? Вот в чем вопрос, Доротея. Я хочу доверять вам, как хочу доверять своим врачам. Но творится дурное, и это мешает мне.

Доротея бестрепетно смотрела на него.

– Позвольте мне продемонстрировать мои способности, сир, и обещаю, вы не будете разочарованы.

Вмешался Родерик.

– Возможно, император будет приглашать вас в особых случаях. Вас известят, когда вы понадобитесь.

Доротея разочарованно поклонилась и вышла. Император Сальвадор откинулся на спинку трона. Впереди был целый день, предстояло принять много решений, и он мечтал, как вечером придет не к наложнице, а к императрице – с особой целью.

Да, решил Сальвадор, пора обзавестись собственными детьми. Вопреки утверждениям Ракеллы и ордена сестер и их чудовищному предсказанию.

Вечером, высидев, как обычно, рядом с императрицей Табриной ужин, император почувствовал, что жизнь возвращается в обычную колею… хотя это не означало, что она улучшается.

Глядя через стол, он видел Родерика и его жену, видел детей брата, которые делились друг с другом десертом. Хадита взяла небольшое печенье, откусила и протянула дочери. Родерик смеялся какой-то шутке своих мальчиков, потом наклонился и поцеловал жену в щеку.

Сальвадор страстно желал того, что было у его младшего брата. Он император, владыка империи! Тысяч и тысяч планет! Почему у него не может быть счастливой семейной жизни? Почему это так трудно? Он с надеждой коснулся руки Табрины.

Она посмотрела на него так, словно он измазал ей руку экскрементами.

– Не трогай меня! – прошипела она.

Он обиженно отдернул руку. И шепотом возразил:

– Ты моя императрица! Почему ты так со мной обращаешься?

– Мы сотни раз говорили об этом! Я гораздо теплее отнеслась бы к тебе, если бы ты дал мне титул и пост в правительстве. Много лет я наблюдала за работой отца в промышленности. Я сидела в его кабинете, училась у него. Я многое знаю и умею и была бы гораздо лучшим министром торговли, чем тот болван, которого ты держишь четыре года.

– Ты смеешь шантажировать меня?

– Какой шантаж? – Табрина выгнула брови. – Я делаю только то, что с незапамятных времен делали женщины. Ты ждешь, что я буду падать перед тобой в обморок, хотя ты обращаешься со мной, как с домашним животным. Я прошу поручить мне разумные обязанности, а ты отказываешь. Обижена я, а не ты.

– Но мне нужен законный наследник. Империя нуждается в наследнике.

– А я хочу стать министром торговли. – Она положила руку на грудь. – Решение кажется вполне очевидным.

– Итак… если я дам тебе эту должность, ты выносишь моего ребенка?

– Дай мне должность и обязанности. Тогда да, я приглашу тебя в свою спальню – по особому расписанию. Но не я решаю, забеременею я или нет.

Сальвадор сощурился.

– Но ты не будешь пытаться предотвратить беременность?

– Не буду. – Лицо Табрины на мгновение смягчилось. – Думаю, новые обстоятельства тебе понравятся, ведь я буду довольна своим новым положением. Только не ожидай от меня любви.

– Нет, я не ожидаю, – сказал Сальвадор и снова посмотрел на счастливую пару – Родерика и Хадиту.

Доротея вложила в мягкую, смазанную кремом руку новой наложницы флакон.

– Это крем, применить его легко. Император Сальвадор ничего не заметит, если ты сделаешь так, что его мысли будут заняты чем-то другим.

Ангелина напряженно улыбнулась.

– Но, Преподобная Мать, вы уверены, что он не почувствует? Не узнает?

– Мы составляли крем очень тщательно. Одного применения достаточно, чтобы сделать императора бесплодным. Он не заметит никаких изменений, очень долго вообще ничего не заподозрит. И вреда это ему не причинит.

Поразительно красивая девушка поклонилась.

– Я тревожусь не о себе, а об ордене сестер.

– Сделав это один раз, ты обеспечишь наше будущее.

Доротея вышла из покоев наложниц и пошла по темному коридору.

Несмотря на спор с Преподобной Матерью Ракеллой, Доротея сама изучила генеалогические записи. Хотя компьютеры изначально представляли зло, она не могла отрицать точности их работы. И чувствовала свою ответственность за то, чтобы помешать появиться самому ужасному тирану в истории человечества.

Каждый оплакивает потерю товарища по-своему. Но каким бы красочным ни был панегирик, мертвый остается мертвым.

Вернувшись к погодной станции и машине, оставленной близнецами, Вори долго стоял у тела Гриффина Харконнена. Смерть молодого человека была совершенно бесполезной и так же разрывала сердце, как смерть Ишанти.

Гриффин был надеждой на восстановление доброго имени и благосостояния Дома Харконненов. Он многое умел, и у него были осуществимые планы… но все это погибло.

Враги продолжали преследовать Вори и причинять ему боль, но всегда промахивались, а его долги оплачивали многие ни в чем не повинные люди. Даже Мариелла.

Он завернул тело Гриффина в тонкий полимерный брезент, который нашел среди припасов на станции. Он мог бы оставить тело здесь – природа быстро с ним справилась бы, – но Вори считал это бесчестным. Гриффин Харконнен победил его на дуэли, держал нож у его горла, но вернул Вориану жизнь. Вори теперь был его должником, и не только его должником. Он должен уплатить долг Дому Харконненов… не объяснять, не делать исключений, но признать, что виновен в очернении имени Ксавьера Харконнена и в страданиях, причиненных невинным потомкам Абулурда Харконнена.

Да, к нему возвращается отдача. Вори глубоко вздохнул и подверг ревизии свои действия, но не полной. Ксавьер, Абулурд и Гриффин сами отвечали за себя, на этот счет Вори не питал никаких иллюзий, но и он отчасти был виноват и теперь признал свою вину.

Завернув тело в брезент, Вори поднял его на плечо, забрался в флаер и уложил тело за креслом пилота. Он очень старательно провел предполетную проверку, включил двигатель и поднялся над каменной чашей.

Флаер был обычной для Арракиса модели; компас, привязка к метеорологическим спутникам и навигационные карты помогли без труда добраться до Арракис-Сити. В середине дня он сел на главном космодроме и пошел искать транспорт, чтобы отправить тело Гриффина на Ланкивейл вместе с письмом семье, которое Вори еще предстояло написать.

Операторов грузовых перевозок удивила его просьба. Один спросил:

– Вы понимаете, сколько это будет стоить, сэр? Переправка трупа в космосе нерентабельна.

– Мне все равно, сколько это будет стоить. Его место с семьей, на его планете и в его доме.