Звездный султан-покоритель принцесс (том 2) - Игорь Павлов
Задержался полюбоваться на неё. Что–то в ней определённо есть. Как раз на полтора метра ниже встал под сцену. Так она меня увидела и ближе к краю подошла, приподнимая подол и демонстрируя свою идеально выбритую щёлку, где вторые половые губки чуточку торчат, будто роз лепесточки.
Подмигнула ещё, зараза, и пошла обратно быстрым шагом, демонстрируя сочную попку. Которую ткань юбки, подпрыгивающая от каждого шага, и оголяет. Вид сжатых долек под попкой возбудил.
— Это Ревелла, — прокомментировал один из дружков Тьера, тяжело вздыхая. — Вся натуральная, как и принято в лиге «Чистого» шоубиза.
— А сколько ей лет? — Интересуюсь.
— Двадцать два, я её поклонник, слежу за успехами…
Подрачиваю.
Мне сразу захотелось её оприходовать. Как, впрочем, и большинству собравшихся вокруг сцены гостей со свисающими языками и видимым напряжением, к которым она тоже подходит периодически и демонстрирует свою писюшку. Вот, сучка.
Слышал я о такой лиге. Довольно престижная и очень популярная лига в эстраде среди миров Первого круга, куда берут лишь натуральных, не сделанных баб. Даже для зрителей в прямом эфире проводят проверки кандидатов на кастингах. Со временем звёзды с этой лиги не выдерживают конкуренции и начинают делать себе ягодицы, сиськи, лицо. Их уличают со скандалами и вышвыривают в обычную, где деньги совершенно не те.
Расставаться с певичкой сложно, я бы ещё поглазел, но «друзья» потянули дальше. Сквозь туман стали пробираться. И вышли в новую область. Где ещё одна сцена! Тут и музыка плавно сменилась на другую.
— Дайте угадаю, тоже из «Чистой лиги», — стону, рассматривая артисток.
— Ага… — ответил какой–то левый старик в юбке с видом наркоманским.
Здесь уже толпа моих геев притормозила и стала с восхищением глазеть на выступающих.
Девять девок на сцене. Загорелые, спортивные, идеально отточенные фигуры, каблуки под двадцать см, между ног лепестки приклеены чёрные в два пальца шириной, и соски заклеены стикерами, у некоторых не полностью закрывающими ореолы. На лицах косметики с перебором, но это скорее сценические образы. Все красотки.
Вытворяют чёрте что из разряда стиппластики и акробатики. Рогатки свои раздвигают, попы топорщат, кверху задницами встают в шпагатах. Тонкая чёрная полоска едва прикрывает анальные отверстия, у некоторых края гармошек видно.
— Поспешим, — дёргают меня «свои».
Мля, член уже дымится. Я бы парочку из этих точно бы отжарил. А они сперва не замечали меня, затем стали посматривать, хитро улыбаясь. При том, что когда в образе, серьёзные мины у них.
В общем, заметили. С тоской на сердце двинул за геями дальше.
Площадь танцевальная в коридор сузилась, с обеих сторон туман наплыл, искажения пошли. Я уж подумал, что если бы здесь полезли абордажники штурмовать, то обосрались бы сразу и заблудились в трёх соснах. Мне без моих процессоров вообще не понять, куда я иду, где тут что видоизменяется в процессе, а где иллюзия.
С обеих сторон рабы на четвереньках выстроились, как церберы. Из одежды только кожаные ремни, на поводках все да с хвостами. И мужчины, и женщины. Слева и справа человек по пятьдесят, поводки уходят в туман, поэтому хозяев не видно. А эти статуями сидят, взгляды устремлены вперёд, никто на нас не фокусируется.
Выходим в новую область, и мощнейший гам окутывает вместе с атмосферой. Нечто похожее на амфитеатр предстаёт перед нами. Потолок в звёздах, прожекторный свет местами гуляет, местами впился в участки. По центру большая сцена, куда в основном свет и бьёт, а со всех сторон нависают платформы разной величины, как кувшинки, только не на одной водной глади, а на разных уровнях.
Народа на крупных платформах тьма, просто кишит! И плотно так набились.
Но туда, куда вышли хоть и места немного, зато свободно.
— У нас своё ложе, — поясняет Тьер довольно, подтаскивая откуда–то взявшуюся вновь свою бабулю с каким–то смазливым хахалем.
Если присмотреться, таких, как наше ложе, немало, там и людей крохи. Сцену видно хорошо, стоит взгляд задержать на две–три секунды, всё сразу увеличивается, будто ты рядом стоишь.
Первым бросается в глаза странный перекаченный мужик в кожаных трусах серебристо–жёлтого цвета, который на троне сидит. Волосы белые до плеч, глаза жёлтые щёлками, как у льва, страшные и дикие. Похоже, линзы. С обеих сторон от трона столбы, на которых прикованы обнажённые рабыни с руками вздёрнутыми вверх. Не подвешены, скорее для зрелищности примостились. По пять сучек молоденьких с румяными щеками и пухлыми губами. У всех бёдра сочные и сиськи крупные. Ни у одной нет меньше четвёртого размера.
Мои геи посмеиваются, ладони потирают. А я странные колёса «фортуны» на той же сцене рассматриваю. По кругу на них текст меня и смущает, и заводит. Похоже, принц любитель всякого нетрадиционного.
Минут десять гам стоит, заполняя пространство до отказа. Прикинуть даже сложно сколько точно людей. Здесь и гости, и рабы, и слуги шныряют с выпивкой и закусками. Пять–семь тысяч зевак навскидку.
Музыка торжественная звучит, и весь галдёж обрывается.
Человек с трона поднимается демонстративно медленно. Мне уже нашептали, что это и есть принц Эдвард. Могучий верзила с глазами льва приветствует всех собравшихся с мощным усилителем голоса. Да такого хрипло–звериного, что кровь стынет в жилах.
Говорит, как он рад всем нам. Как скучал… зрители взрываются аплодисментами, криками с признанием в любви. Мои геи орут, что хотят на сцену. Я молчу, наблюдаю.
Дальше взмах руки и голоса выключаются. Принц начинает новую речь и десять минут несёт ахинею, как империя заботится о мирах, как несладко им, монархам. Как они устали, и пора бы развлечься!
Снова взрыв со зрительских платформ. Заткнув всех взмахом руки с сияющей
