Майкл Диллард - Эмиссар
Глава 4
В дежурном помещении космической станции Одо сел за стол и полностью сосредоточил свое внимание на выданной компьютером информации. На это время он совсем забыл о ференджи Кварке, который с подчеркнутой робостью присел на стул против Одо.
Одо не любил Кварка. Он вообще не питал теплых чувств к ференджи, поскольку не разделял их нормы и правила жизни. Для ференджи обман и воровство – обычное дело. Кварк усердствовал в этом больше других. Но Одо свято верил в справедливость и честность. Иначе он не мог жить, как не мог жить, скажем, без еды и питья. У ференджи его жизненные правила вызывали чувство ненависти, которое он переносил на самого Одо. Не вызывало сомнений, что Кварк при первом же удобном случае охотно вонзил бы Одо нож в спину.
А вообще-то Одо с неприязнью относился ко всем, за исключением Киры. С этой женщиной он прекрасно ладил, потому что она, как и Одо, верила в честность, доверяла честным и не любила тратить время на вежливые, неискренние слова и протоколы. Кира – надежная женщина.
Теперь появился командор Сиско. Одо не знал, что он из себя представляет и как следует к нему относиться? Он заметил, с каким удивлением Сиско наблюдал за изменениями Одо своей формы. Но командор не задал ни одного вопроса. Как отнестись к молчанию командора: с обидой или же с признательностью? Во всяком случае, командор проявил интерес к системе охраны станции.
Одо любил размышлять о себе самом. Он не помнил, где и при каких обстоятельствах он появился на свет. Существ себе подобных он не знал. По рассказам, лет пятьдесят назад бахориане нашли его на борту инопланетного корабля в районе астероидного пояса Денориоса. Взяли к себе и воспитали, как бахорианца.
Его истинная форма, которую он принимал каждую ночь, представляла собой нечто расплывчато-студенистое. Но для того, чтобы работать на станции, он каждое утро принимал форму бахорианца. А вот скопировать внешность человека как следует ему никогда не удавалось: черты лица получались расплывчатыми. Вот и сейчас, он знал, его скулы, нос и то место, которое называют переносицей, выглядели не лучшим образом. Возможно, сложность заключалась в чрезмерно частом принятии им образа гуманоида.
О своих предках Одо мог предположить только одно: справедливость являлась самым главным принципом их жизни. Не случайно же это передалось его сознанию. Вероятно, тяга к справедливости в их расе передается генетически.
Одо не мог выполнять другую работу, кроме работы охранника. При кардасианах он выполнял на станции обязанности бахорианского полицейского. Руководство Звездного флота разрешило ему работать на прежнем месте, потому что никто не знал станцию так хорошо, как он. От своей работы Одо испытывал чувство удовлетворения, но ему совсем не нравилось, если кто-то начинал указывать ему, как нужно выполнять обязанности охранника. Если новый командор будет давать ему указания, что следует делать, а что нет, то это вызовет у Одо чувство разочарования. Даже кардасиане сообразили отдать ему на станции бразды правления по части охраны и не мешали своими указаниями.
Одо скептически относился к законам, зная, что законы приходят и уходят, что где-то приживаются, а где-то отвергаются. А вот дух справедливости бессмертен. Одо не мог обманывать, поступать несправедливо. В нем жил дух справедливости.
Кира предупреждала его о бездумных законах Звездного Флота, и Одо предполагал, что командор Сиско станет неукоснительно соблюдать их. Он уже заранее настроился на то, что не будет любить нового командора.
Но Сиско удивил его. Командор оказался умным и, что совершенно очевидно, справедливым. Одо знал, что Сиско собирается предпринять что-то решительное по отношению к преступникам, и полностью одобрял это.
В помещение вошел Сиско, и Одо поднял на него глаза.
– Вы хотели меня видеть? – спросил командор.
Сиско выглядел несколько скованным и напряженным, будто ему только что пришлось пережить какие-то неприятности. Но тут командор заметил ференджи Кварка, и его настроение заметно поднялось. В глазах командора засветились озорные огоньки, он скрестил руки на груди и подошел к сидевшему на стуле ференджи.
Кварк тут же вскочил на ноги и подобострастно заглянул командору в глаза.
– Командор, что касается моего племянника… – начал он.
– Ну, ну, мистер Кварк, – перебил его Сиско, широко улыбаясь. – Хорошо, что вы еще здесь.
Одо сделал вид, что целиком поглощен изучением информации на экране компьютера, пусть этот Сиско сам разбирается с Кварком.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал командор Кварку.
Тот повернул свою треугольную голову, взглянул на стоящий позади стул и неохотно сел.
– Конечно же, я еще здесь, командор, – слащаво начал Кварк. – Мы завтра улетаем, вот почему для нас жизненно важно…
– Не думаю, – весело произнес Сиско.
Челюсть Кварка отвисла, обнажив ряд широких заостренных зубов.
– Что… не думаете? – уточнил Кварк дрожащим голосом.
– Не думаю, что вы улетаете, – с улыбкой произнес командор. – Вы удивлены, мистер Кварк? Все очень просто: вы никуда не улетаете.
Одо с веселым изумлением взглянул на командора.
У ференджи Кварка вместо слов вырвались сплошные шипящие звуки.
– Не улетаем? – растерянно прошипел Кварк. – Но мы уже все упаковали…
– Распакуете, – сказал Сиско тоном, который не допускал возражений.
Одо больше не мог сохранять видимость безразличия.
– Почему вы хотите, чтобы Кварк остался? – спросил Одо. – Этот ференджи обманщик и вор.
– Я не вор, – возразил Кварк, смешно пытаясь изобразить оскорбленное достоинство.
– Нет, ты вор, – повторил Одо, глядя в глаза Кварка.
– Почему же в течение четырех лет, что я здесь, никто не мог этого доказать? – ехидно спросил Кварк, обнажив в улыбке свои острые редкие зубы.
Эти зубы напомнили Одо голодного бахорианского ящера или земного крокодила, изображение которого он однажды видел на голограмме.
Сиско тем временем перестал улыбаться, на его лице появилось выражение деловой сосредоточенности.
– Мои офицеры, бахорианские инженеры и их семьи очень нуждаются в магазинах и всевозможных салонах, – сказал он деловым тоном, обращаясь к Кварку. – Но если такие, как вы, улетят, то город превратится в привидение. Нам нужно, чтобы кто-то первым сказал, что он остается и начинает все сначала. Нам нужен лидер. И этим лидером будешь ты, Кварк.
– Я?! – пискнул изумленно Кварк. – Я – лидер?
Он посмотела на Одо с надеждой получить от него подтверждение, что командор лишился рассудка. Одо откинулся на спинку стула и усмехнулся. Да, этот Бенджамен Сиско хитер и не боится навязывать свои правила игры.
– У вас есть все качества, необходимые политику, – продолжал командор.
Кварк, судя по всему, не заметил иронии и протянул руки с когтистыми пальцами к Сиско, взывая к его благоразумию.
– Но как я могу распоряжаться своими учреждениями, если править здесь будет Флот? – перешел Кварк на деловой тон.
Одо с интересом смотрел на Сиско: как-то он выкрутится?
Командор пожал плечами.
– Что же здесь непонятного?
– сказал он после короткой паузы. – Мы прилетели сюда не для того, чтобы управлять. Если вы будете играть честно, то у нас с вами не возникнет осложнений.
– Играть честно? – воскликнул Кварк.
Он скрестил свои кривые короткие ручки на груди, невольно подражая командору, и задумался.
Сиско и Одо молчали.
Наконец ференджи отрицательно покачал головой.
– Командор, я сделал карьеру, заранее рассчитывая на то, что улечу отсюда, – сказал он. – Это Временное бахорианское правительство, на мой взгляд, уж слишком временное. А когда правительство меняется, то таких, как я, убивают.
Сиско понимающе кивнул, молча повернулся и направился к выходу. Но в дверях он задержался.
– Вы, конечно, улетите, – мягко произнес он. – Но ваш бедный ребенок Ног проведет лучшие годы своей жизни в бахорианской тюрьме. Я сам отец и понимаю, что предстоит пережить вашему брату. Мальчик должен расти в семье, а не в холодной камере.
Сиско замолчал и с минуту выразительно смотрел на Кварка, который хватал воздух ртом и не мог произнести ни слова.
– Подумайте об этом, – добавил командор и вышел.
Одо улыбнулся и весело посмотрел на ференджи.
– Знаешь, а я ведь сначала думал, что не смогу поладить с новым командором, – сказал Одо.
* * *Кира расчищала лопатой середину Верхней Палубы от наваленного кучей всевозможного хлама. Только в такие минуты она делала короткий отдых в борьбе со своей неуправляемой памятью: физический труд обычно стабилизировал ее блуждающее сознание. Но сейчас это не помогало, и вчерашний сон вновь занимал все ее мысли.
Рациональная часть сознания женщины не допускала, чтобы сон хоть как-то был связан с космической станцией и всем тем, что здесь происходит. Но когда Кира переставала логически мыслить, то не сомневалась, что именно так оно и есть.
