Йэнна Кристиана - Дороги. Часть вторая.
– Давай, – тихо ответила Эника.
Вбежала Арли, размахивая сумкой.
– Вот я тут купила... Это лимонник, самый настоящий! В нем знаешь сколько витаминов.
Она поставила бутыль на стол.
– Я стаканчик принесу, – Лайна встала.
– Лимонник, он очень вкусный, – радостно сказала Эника, – я пробовала.
– И еще тебе яблоки, – Арли выгружала покупки на стол, – и вот земляника. А это я нам взяла... пряники. Ну и тебе тоже, если хочешь. А то мы и правда еще не обедали.
– По-моему, девчонки просто молодцы. Отличная идея, – сказал Арнис. Лайна и Арли немедленно порозовели от удовольствия.
– Вы могли бы и сегодня пригласить Энику с собой, – заметила Ильгет, – или она куда-нибудь идет с родителями?
– Нет, – сказала Лайна, – она никуда не ходит с родителями, она сама сказала. У нее папа неродной, она его только с восьми лет знает... и похоже, что они с мамой скоро опять разведутся. И вообще они никуда не ходят.
Ильгет отвернулась, подошла к подоконнику, стала нарезать купленный вчера пирог. Слишком знакомая ситуация. Вот так же и она в детстве никогда и никуда не ходила с родителями. Похоже... Ильгет, кстати, тоже дразнили в классе, но Нела всегда была на ее стороне, так легче.
Как нестерпимо жаль, что нельзя просто позвонить Неле... Последнее письмо от нее приходило месяца три назад. А сейчас она понятия не имеет, что Ильгет на Ярне, иначе, наверное, примчалась бы поездом, как угодно. Но нельзя... Нела считает, что Ильгет где-то далеко, на очередной акции.
– Дара, – Ильгет поставила пирог на стол, уселась, – а ты как? Ни с кем не подружилась?
Девочка пожала плечами. У нее на Квирине осталась лучшая подруга. Дара была не слишком общительна. Но похоже, ее это мало трогало.
Эльм тоже не нашел себе приятеля здесь, хотя иногда играл с сыном Ксены. Анри-то понятно... Ильгет бросила взгляд на старшего. Вон, кажется, усы начали наконец-то расти. Но с эпиляцией он не торопится. Анри вряд ли найдет друзей в школе, он вообще все время рассматривает себя как секретного агента на Ярне. Жаль только, что задания у него на самом деле нет... впрочем, как знать. Может, и Анри пригодится однажды.
– Мама, – вдруг сказал Эльм, – а когда мы домой вернемся?
Ильгет и Арнис переглянулись.
– Вернемся, малыш, – мягко сказала Ильгет, – но еще надо потерпеть.
– А по чему ты скучаешь, Эльм? – спросил Арнис, – ну – больше всего?
Мальчик задумался. Дара вдруг вступила.
– По морю.
– А я по лошадям,– вздохнула Лайна.
– Я хочу в школу... в нашу. В катерву, – сказал Эльм жалобно. Ильгет стиснула зубы и с шумом выдохнула.
– Ну, лошадей еще можно организовать, – беспомощно сказал Арнис, – мы можем сходить, здесь, в Заре есть ипподром. А вот море – сложнее...
Все уже доедали пирог. Ильгет поднялась из-за стола первой. Стала уносить посуду в мойку. Как здесь все непривычно... То есть ей-то еще ничего, она и раньше жила так. Вот теперь надо всю эту посуду вымыть, каждую тарелочку протереть. С другой стороны, подумала Ильгет, это воспитывает уважительное отношение к вещам. Не то, что у нас – поел, спихнул все в люк, и даже не смотришь, какие там в следующий раз тарелки коквинер выдал... и сколько у тебя этих тарелок. Ну разве что подарочные какие-нибудь, красивые замечаешь.
Арнис уже занял позицию у мойки. Дети носили посуду со стола. Ильгет улыбнулась, встала у окна. Насыпала корм в собачью миску. Ритика не сводила с нее глаз и непрерывно виляла пушистым хвостом.
Минут через пять все было убрано. Арнис вытер руки. Посмотрел на Ильгет задумчиво, улыбнулся. И она ответила взглядом и улыбкой.
В гостиной все расселись, Арнис достал Библию.
Кому как, а для Ильгет одним из самых больших лишений была невозможность ходить здесь в церковь. По легенде семья не могла быть воцерковленной – в Школе Космического Сознания бы этого не поняли. То есть, можно, конечно, сделать вид, что ходишь в церковь «заряжаться энергией», но опять же, тогда может не понять священник, если станет известно, что Ильгет активный член ШКС.
Поэтому семья уже привыкла – по воскресеньям усаживались в гостиной, и Арнис полностью прочитывал текст службы, со всеми положенными чтениями из Библии.
Ильгет молча слушала, но сознание ее то и дело ускользало от смысла произносимых слов – она наблюдала за детьми. Эльм то и дело зевал и ерзал на стуле, потом, опомнившись, начинал сознательно себя контролировать, но контроля этого хватало от силы на полминуты... и Эльм явно уходил в какие-то грезы, опять начинал зевать и ерзать, опять пробуждалась совесть. Ничего, подумала Ильгет, пусть тренируется. Остальные дети сидели тихо и внимательно слушали. У Дары вообще никогда таких проблем не было, она с детства очень любит все такие вещи и слушает внимательно. Даже если и не понимает чего-то. Лайна и Арли уже взрослые, и ведут себя как взрослые. Не говоря уже об Анри, конечно. Отец передал ему Библию, и мальчик начал читать один из Псалмов.
(26)
1 Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? 2 Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. 3 Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.
Что-то особенное было в низком и ломком голосе мальчика, вроде бы и спокойно читающем привычный текст. Как-то очень уж пронзительно звенели эти слова – может, потому, что ни в коей мере не были для читающего пустым звуком?
4 Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать [святый] храм Его, 5 ибо Он укрыл бы меня в скинии Своей в день бедствия, скрыл бы меня в потаенном месте селения Своего, вознес бы меня на скалу. 6 Тогда вознеслась бы голова моя над врагами, окружающими меня; и я принес бы в Его скинии жертвы славословия, стал бы петь и воспевать пред Господом.
– Давайте и правда споем, – сказал тихо Арнис, когда Анри закончил читать. Он протянул руку за гитарой, а Ильгет тут же взяла свою. Дети оживились, тут же задвигались. Запели, вступая голос за голосом, на сложную красивую мелодию, любимую церковную песню.
Помни, Господи, церковь Твою, (21)
Аллилуйя, аллилуйя.
И от всякого зла сохрани,
Аллилуйя, аминь.
Сделай, Господи, церковь Твою,
Аллилуйя, аллилуйя,
Совершенной в любви Твоей,
Аллилуйя, аминь.
Собери свою Церковь, Господь,
Аллилуйя, аллилуйя,
Воедино от четырех ветров.
Аллилуйя, аминь.
Как рассеянный хлеб по холмам,
Аллилуйя, аллилуйя,
В Твое царство ее собери.
Аллилуйя, аминь.
Допели и посидели молча. Потом вдруг Арли сказала.
– А давайте еще споем... про кораблик.
Арнис покачал головой.
– Давайте уж потом как-нибудь, может, вечером... А то ведь мы еще собирались в лес, кажется...
– В лес! – детей словно вихрем снесло со стульев. Арнис подошел к Ильгет, положил плечо ей на ладонь.
– Пойдем собираться?
– Ага, – сказала Ильгет, – только давай постоим так. Полминуты, ладно?
– Ладно, – Арнис прижался щекой к ее щеке. Дети собирали свои рюкзачки, Анри что-то сердито выговаривал Арли с Дарой. Ильгет и Арнис замерли неподвижно, и время перестало течь для них.
А потом Арнис с усилием поднял голову и улыбнулся Ильгет. Впереди еще был целый день в осеннем лесу, среди листопадных сугробов, оголенных стволов, с веселым пикником, с дорогой вдоль сосен и радостными детскими играми. Один из тех дней, которые длятся вечно.
Глава 22. Сагон.
Ильгет сидела, ощущая затылком холод бетонной стены.
Кажется, он все же не сагон. Хотя, конечно, Дэлнира предполагает. Да, вероятность большая... Только не дергаться, приказала себе Ильгет. Ну к сагону ты идешь... Ну что же поделаешь – такая служба. Ведь рано или поздно тебе предстоит с ним встретиться. А страшно – ну так ведь всем страшно. Разве Ландзо не было страшно, однако, он убил Цхарна...
Мне не удастся сейчас убить сагона, но хотя бы точно установить его личность... Пусть ценой своей жизни или рассудка. Ну что поделаешь, цена всегда высока.
Дверь отползла, Ильгет стиснула зубы, гася страх. Из маленького помещения, где Палн проводил сеансы, вышла Лейра Кантори, лицо покрыто красными пятнами. Плакала? Все может быть... Ильгет поднялась, не глядя на товарку по ШКС. Сделала несколько шагов к двери.
Палн сидел за столом – в своеобычных очках, хмурый, прямой, смотрел, казалось, набычившись. Впрочем, глаз не разглядеть. Ильгет вдруг очень явственно представила, как он снимает очки... и свет, льющийся из слепых глазниц. Не думать! Прекратить! Она села перед Учителем, робко глядя перед собой.
