Аластер Рейнольдс - Дом Солнц

— Вы не могли знать Геспера. Он был роботом. Ваш народ истребили за миллион лет до появления людей-машин.

— Ты ошибаешься, шаттерлинг. Хотя твоей вины тут нет — тебе известны далеко не все факты. Геспер был не только роботом, но и Абрахамом Вальмиком, человеком, рожденным на Золотом Часе. Когда появились Первые Роботы, Вальмик стал нам верным другом. Мы звали его Заступником, очень ценили и надеялись, что он поможет наладить доверительные отношения между двумя формами жизни. Увы, не получилось, только Вальмика упрекнуть не в чем — он сделал все, что мог, и мы были ему благодарны.

— Правда, что мы истребили Первых Роботов?

— Вы искали возможность убить нас, держать кинжал у наших сердец. Увы, рука дрогнула, кинжал сделал свое черное дело. Произошло все случайно, однако это не умаляет отвратительности того, что вы вообще подняли его против нас. — Стеклянный тип прижал ладонь к сердцу. — Иным повезло оказаться в безопасном отдалении от центра нашей цивилизации. Они бежали, приспособились, нивелировали угрозу. Я был в числе последних. Мы укрылись на Андромеде и решили, что, если не трогать галактику биологических существ, они оставят нас в покое.

— Мы забыли о преступлении, — проговорил я. — А потом появились люди-машины.

— Да. Бойкий народ. Думаешь, из них выйдет толк? — спросил стеклянный тип, словно его впрямь интересовал мой ответ. — А то у нас и надежды и опасения.

— По-моему, они хотят нас уничтожить.

— Ты ставишь им это в вину? Должен отметить, что вы продемонстрировали явную склонность к истреблению роботов. Люди-машины имеют все основания принять меры предосторожности, согласен?

— Не знаю. Линии совершили злодейское преступление, потом стерли его из истории. Вы считаете, других представителей нашей метацивилизации надо призвать к ответственности за то, о чем они даже не слышали, не говоря об их неучастии?

— Хороший вопрос.

— Мы думали, что Первые Роботы проникнут к нам через червоточину и помогут машинному народу. На это рассчитывали Каскад и Каденция.

— Да, Каскад и Каденция, — с неприязнью повторил стеклянный тип. — О них я знаю из воспоминаний Геспера. Ну так что, шаттерлинг? Узрел полчища Первых Роботов, готовых прорваться сквозь звездамбу и истреблять вас так же, как истребляли вы? Увидел, как жаждем мы мести, самого бессмысленного из биологических побуждений?

— Помимо этой системы, я вообще особо ничего не увидел. Андромеда кажется заброшенной.

— А ты ожидал другого?

— Мы считали Пустошь результатом организованных действий Предтеч Андромеды. Когда я узнал про Первых Роботов, то решил, что Пустошь — их работа. Но здесь нет ничего, только миллиарды мертвых систем. Может, вы прячетесь, может, маскируетесь — если так, то делаете это мастерски. Из отчета космонавигатора я знаю, что это Андромеда, однако все здесь выглядит абсолютно нормально. Вселенная просматривается целиком, но, если взглянуть в направлении нашей галактики, видна другая Пустошь.

— Ты прав лишь в одном, — отозвался стеклянный тип, — Пустошь — результат организованных действий. Реактивация каналов червоточин — последнее, что сделали Первые Роботы, прежде чем уйти.

— Не понимаю.

— Дело в сохранении каузальности. То, что вы считали Пустошью Андромеды, не более чем барьер, пропускающий инфопоток только в одну сторону. Андромеда на месте. Когда ты смотришь на край Вселенной, то фиксируешь фотоны, которые прошли через барьер в разрешенном направлении. По той же причине ни фотонам, ни другим частицам — носителям информации не позволено покидать Андромеду. Ты видишь темную оболочку, закрывающую всю галактику, за исключением внешних звезд, которые оказались за ее пределами. Гравитационное поле галактики за барьер проникает, но оно статично и никакой информации не несет.

— А как насчет нашей галактики?

— Действуют те же принципы. Когда реактивировали каналы червоточин и стал возможен сверхсветовой обмен информацией между галактиками, пришлось отгораживаться от Вселенной. Сейчас ты извне видишь Пустошь Млечного Пути, существует она с тех же пор, что и Пустошь Андромеды. Просто вы беспрепятственно получали внешние сигналы и не подозревали о барьере.

— Но ведь мы не улетели бы из галактики. Через барьер ни сигнал, ни корабль не пройдет.

— Шаттерлинг, а Линии посылали корабли в межгалактическое пространство?

— Не знаю, ни об одном не слышал.

— Тогда объясню. Пустошь — барьер, который без нарушения постулата каузальности делает возможным сверхсветовое перемещение между двумя точками в космосе, удаленными друг от друга на миллионы лет. Вселенная вне этих двух точек законам сверхсветового перемещения не подчиняется.

— Вы создали Пустоши или только реактивировали?

— Вот тебе информация к размышлению. Машинный интеллект существует пять миллионов лет. Предтечи, которые создали систему червоточин, миллиарды лет управляли материей и энергией на космологическом уровне. Но и для них Пустоши наверняка стали чрезвычайно трудной задачей. Мы понимаем, как Пустоши работают, а как Предтечи их создали — до сих пор не представляем.

— Оборотная сторона межгалактических перемещений в том, что никуда дальше мы не попадем. К этому вы клоните?

— Ничего подобного я не говорил. Думаешь, ты прибыл сюда по единственной червоточине на всей Андромеде? Есть другие, много других. Мы потратили немало времени, чтобы определить и зафиксировать для себя их местоположение. — Стеклянный тип поднял руку, показывая на небесную зону к западу от медленно садящегося солнца. — Ночью ты увидел бы Пустошь Волопаса, до нее двести пятьдесят миллионов световых лет, другими словами — в сто раз больше, чем пролетел ты. Это одна из самых протяженных Пустошей видимой Вселенной, огромная безгалактическая область, абсолютнейший войд. Но вообрази, что в том мраке есть галактики, каждая спрятана за собственной Пустошью и связана с ближайшей каналом сверхсветовой червоточины. Только представь, Лихнис, представь огромную, многотысячную сеть галактик, равную целому суперскоплению.

— Пустоши видны. Они блокируют свет микроволнового фона.

— Может быть. — Стеклянный тип отмахнулся, словно счел мое замечание совершенно неинтересным. — У Первых Роботов есть другие теории, согласно которым суперцивилизация может делать Пустоши невидимыми, если сочтет нужным. На практике мы таких высот еще не достигли, но кто знает, что станет возможным через миллион или миллиард лет. Червоточины еще просыпаются после долгого бездействия. Во время перехода ты наверняка заметил, как сильно и непредсказуемо меняется пространство-время. Пустошь тоже лишь приближается к своему окончательному состоянию.

Я хотел было вставить слово, но стеклянный тип перебил:

— Смысл в том, что космос безграничен. Я — последний из Первых Роботов, но это лишь потому, что сам решил остаться. Мои собратья покинули Андромеду по исходящим каналам, решив улететь по ним как можно дальше. Почти уверен, что они уже за Местной Группой, если еще не достигли Пустоши Волопаса.

— Что они надеются там найти?

— Нечто больше и лучше себя. Ты же видел, что при желании мы можем сотворить с материей. Как тебе наша модель Кеплера?

— Если честно, она вызывает у меня страх.

— Так же, как у нас суперцивилизация Волопаса, если она существует.

— Вы полетите туда? — спросил я, наблюдая за туманом, поднимающимся из расселины.

— Вполне возможно, когда закончу здешние дела. Хватит с меня Андромеды.

— А мы? Вы накажете нас за содеянное?

Стеклянный положил шариковую ладонь мне на спину:

— Ты впрямь думаешь, что нас интересует наказание?

— Мы едва вас не истребили.

— Верно, и это непростительно. Однако мы даруем вам прощение. Зачем быть суперцивилизацией, если изредка не позволять себе такое? Я мог бы столкнуть тебя со скалы и смотреть, как ты летишь в пропасть. Определенное удовольствие я, наверное, получил бы, памятуя, как вы с нами поступили. Только разве это поможет мне достичь истинных целей?

Шариковая ладонь перестала давить, и я чуть подался назад:

— Такого я не ожидал.

— Сюрпризы — это всегда здорово. Разумные существа вроде нас с тобой ради них и живут. — Стеклянный тип рывком поднялся на ноги. — Шаттерлинг, эта галактика нам почти не нужна, забирайте ее. А вот в сеть червоточин за нами лучше не лезть. Хотя бы пару миллионов лет, ну, не пару, а пять-десять. Потом поговорим как метацивилизация с метацивилизацией. Пока постарайтесь не слишком испортить эту галактику. Каким там словом вы этот процесс называете? Перерождение? Должен быть способ получше, согласен?

— Не знаю, — искренне ответил я. — Мы до сих пор копошимся во мраке, пытаемся понять, что значит быть гражданами галактики.