Иэн Бэнкс - Вспомни о Флебе (перевод Г. Крылов)
Бальведа отвернулась от мостков, а Хорза распахнул дверь в жилой отсек.
Ксоксарле повел плечами. Провода чуть сдвинулись, скользя, кольца их приблизились друг к другу.
У гуманоида, оставленного охранять его, был усталый, чуть ли не сонный вид, но Ксоксарле не рассчитывал, что остальные будут отсутствовать долго. Он не мог себе позволить сейчас слишком многого, опасаясь, что мутатор вернется и заметит, что провода сместились. Как бы то ни было, хотя все складывалось не самым удачным образом, оставался неплохой шанс на то, что гуманоиды не смогут найти предположительно разумный компьютер, который они все ищут. В этом случае, видимо, наилучшим образом действия будет бездействие. Он позволит этим карликам доставить его на их корабль. Возможно, тот, кого зовут Хорзой, рассчитывает получить за него выкуп – Ксорксале пришел к выводу, что именно поэтому его до сих пор не убили.
Флот может заплатить за возвращение воина, хотя в семье Ксорксале подобные действия и были официально запрещены, к тому же семья была небогатой. Он не мог решить, хочет ли жить – и, возможно, искупить позор своего пленения и выкупа будущими подвигами, – или же ему следует предпринять все для своего освобождения и, может быть, погибнуть. Больше всего его привлекало действие. Таково было кредо воина: если сомневаешься – делай.
Старик встал с паллеты и обошел идиранина кругом. Он подошел достаточно близко и мог оттуда довольно тщательно осмотреть провода, но бросил на них лишь беглый взгляд. Ксоксарле бросил взгляд на лазерное ружье гуманоида. Его громадные руки, связанные за спиной, непроизвольно сжались в кулаки.
Вабслин, идя по гудящему поезду, добрался до кабины машиниста, снял шлем и положил на пульт управления, предварительно убедившись, что тот не касается никаких кнопок – лишь закрывает собой неосвещенные панельки. Он как зачарованный стоял посреди кабины, оглядывая ее широко открытыми глазами.
Поезд гудел под его ногами. Циферблаты, измерительные приборы, экраны и панели свидетельствовали о готовности поезда. Вабслин обвел взглядом пульт управления перед двумя громадными сиденьями. Над пультом нависало армированное стекло, образовывавшее часть заостренного передка. Туннель перед поездом был темен, только на боковой стене горело несколько тусклых огоньков.
В пятидесяти метрах впереди сложная система стрелок разводила пути по двум туннелям. Один из путей шел строго вперед, и на нем стоял другой поезд – Вабслин видел его хвост; другой уходил в сторону и, минуя ремонтную зону, направлялся к следующей станции.
Протянув руку, Вабслин прикоснулся к стеклу над пультом управления и ощутил его холодную, ровную поверхность. Он усмехнулся себе под нос. Прозрачное стекло – не экран. Стекло ему нравилось больше. В распоряжении создателей этой системы были голографические экраны, сверхпроводники и магнитная левитация (они пользовались всем этим в транзитных трубах), но в важных узлах управления они не стыдились использовать пусть более примитивную, но зато более стойкую и надежную технологию. Итак, у локомотива было армированное стекло, а двигался поезд по металлическим рельсам. Вабслин медленно потер руки, оглядывая многочисленные приборы на пульте управления. – Класс, – выдохнул он.
Интересно, подумал он, удастся ли ему выяснить, как открываются двери в вагоне-реакторе?
Квайанорл добрался до кабины машиниста.
Она была целехонька. С пола он видел лишь вделанные в пол ножки кресел, нависающий над ним пульт управления и яркие лампы в потолке. Мучаясь от боли и бормоча что-то себе под нос, он подтащил себя чуть дальше, пытаясь вспомнить, зачем он проделал весь этот путь.
Он уронил лицо на холодный пол кабины. Поезд гудел под ним, вибрировал под его лицом. Поезд был еще жив, поврежден и, как и он, безнадежен, но все еще жив. Он собирался что-то сделать, он помнил это, но память уже отказывала ему. Он чуть не заплакал от разочарования, но, похоже, у него не осталось сил даже на слезы.
«Что я собирался сделать? – спрашивал он себя под гул поезда. – Я хотел… хотел… Что?»
Унаха-Клосп осмотрел вагон с реактором. Большая его часть сначала казалась недоступной, но автономник нашел способ проникнуть туда по кабельному каналу.
Он прошелся по длинному вагону, отмечая про себя, как работает система: опущенные абсорбирующие отражатели предотвращали разогрев стержней; специальный экран защищал уязвимые человеческие тела от излучения отработанного урана; трубы теплообменника отводили тепло на небольшие котлы, пар из котлов вращал генераторы, а произведенная ими энергия вращала колеса. Все очень примитивно, подумал Унаха-Клосп. Сложно и примитивно одновременно. Столько возможностей для аварии, невзирая на все системы безопасности.
По крайней мере, если ему и людям придется отправиться в путь на этих архаичных ядерно-паро-электрических локомотивах, они будут использовать питание от основной системы. Автономник вдруг обнаружил, что он согласен с мутатором: идиране, видимо, сошли с ума, пытаясь запустить весь этот древний хлам.
– Они что – спали в этих штуковинах?
Йелсон рассматривала гамаки. Она, Хорза и Бальведа стояли в дверях большой пещеры, служившей спальней для давно уже мертвых людей – работников Командной системы. Бальведа проверила один из гамаков. Они напоминали обычные и были подвешены на шестах, торчащих из потолка. В помещении их было около сотни – настоящие рыболовные сети, вывешенные на просушку.
– Видимо, им было удобно спать в таких, – сказал Хорза. Он огляделся – Разуму здесь негде было укрыться. – Идем. Бальведа, вперед.
Бальведа отошла от чуть покачивающегося гамака, спрашивая себя – нет ли здесь где-нибудь действующих ванн или душевых кабин.
Он приподнялся к консоли, подтянулся изо всех сил, и голова его оказалась на сиденье. Чтобы забраться туда, он пользовался не только своей слабеющей рукой, которую пронзала боль, но и шейными мускулами. Он оттолкнулся, разворачивая свое туловище, и чуть не вскрикнув, когда одна из ног зацепилась за что-то под сиденьем и он едва не свалился на пол. Наконец он все же оказался на сиденье.
Он оглядел напичканный приборами пульт управления, посмотрел сквозь бронированное стекло в широкий туннель перед заостренным передком локомотива. На черных стенах виднелись огни; стальные рельсы, извиваясь по-змеиному, терялись вдали.
Квайанорл осмотрел это спокойное, безмолвное пространство, испытывая злорадное и радостное чувство маленькой победы; он только что вспомнил, зачем проделал весь этот путь.
– Ничего? – спросила Йелсон.
Они находились в пультовой, откуда можно было управлять всем комплексом станции. Хорза включил несколько экранов, проверил показания приборов и теперь сидел перед консолью, с помощью дистанционно управляемых камер обследуя коридоры, помещения, шахты и ниши. Бальведа устроилась на другом высоченном сиденье и была похожа на ребенка, усевшегося во взрослое кресло.
– Ничего, – ответил Хорза. – Станция проверяет все помещения, и если только Разум не засел в одном из поездов, то здесь его нет.
Он перешел к камерам других станций, переключаясь в восходящем порядке их номеров. На станции пять он задержался, разглядывая через камеру на потолке тела четырех меджелей и остатки примитивного броневика, сооруженного Разумом, потом перешел к потолочной камере на станции шесть.
Они меня еще не нашли. Я их толком и не слышу. Все, что я слышу, это их шажки. Я знаю, что они здесь, но не могу сказать, что они делают. Удается ли мне обманывать их? Я засек масс-детектор, но его сигнал исчез. Есть еще один, у них, но он плохо работает – может, как я и надеялся, мне удалось его провести с помощью поезда. Вот ведь ирония судьбы.
Они, возможно, взяли в плен идиранина. Я слышал рядом с их шагами совсем другую поступь. Все ли они идут пешком или некоторые двигаются на антигравитационниках? Как они сюда добрались? Может быть, это мутаторы с поверхности?
Я бы отдал половину емкости моей памяти за еще одного дистанционного автономника. Я укрыт, но я в ловушке. Я плохо вижу и плохо слышу. Единственное, что я могу, – это чувствовать. Мне это не нравится. Очень хочется знать, что происходит.
Квайанорл уставился на пульт управления перед собой. Еще до прибытия этих гуманоидов они успели разобраться со многими функциями. Теперь он должен постараться вспомнить все это. С чего начинать? Он протянул руку, качнувшись в неудобном, рассчитанном совсем на другую фигуру кресле, повернул несколько выключателей. Замигали огни. Он услышал щелчки.
Как трудно вспомнить. Он коснулся рукояток и других переключателей, нажал несколько кнопок. Показания на табло и циферблатах изменились. Экраны замигали, на счетчиках замелькали цифры. Раздались тоненькие писки. Ему казалось, что он все делает правильно, но полной уверенности не было.
