Пути и Двери - Ян Анатольевич Бадевский
— Так и сидел бы в своем монастыре.
— Вызвали фамильяром.
— Это нам известно. Что он задумал?
— Отец Дистуса, как вам известно, собирает отряды ополченцев и активно нанимает людей со стороны. Крепких воинов, сплошь северян. Те с удовольствием будут махать топорами за звонкую монету, это факт. И силы там значительные.
Бородач фыркнул.
— Мы порвем их.
Собиратель изобразил сомнение на своем лице.
— Мне тут поведал один мальчонка, что силы примерно равны. Даже с некоторым численным перевесом в сторону Дертейнов. Единственное, что их смущает, так это прочные стены замка, которым владеет достопочтенный барон. Крепость выдержит многолетнюю осаду, а преодолеть ров будет очень сложно. Северяне хороши в рукопашной, но они не умеют строить осадные машины и штурмовать фортификационные сооружения.
— А то, — хмыкнул бородач.
— Но город вы потеряете, — резонно заметил собиратель. — Они будут полновластными хозяевами здесь. Начнут контролировать всю торговлю между островами и Срединным Морем. Укрепят влияние и вскоре склонят чашу весов в свою пользу.
— Или отгребут в первой же сече.
— Этого нам не дано знать, — собиратель философски закатил глаза. — Поэтому у Дертейнов есть компромиссное решение. Они не хотят топить город в крови и намерены предложить поединок. Точнее — согласиться на него, если предложение поступит от барона.
— С чего они решили, будто мы пойдем на такой шаг?
— Это выгодно обеим сторонам.
Бородач обдумал услышанное.
— Значит — поединок.
— Верно.
— Между кем?
— Мол против Вестуса.
8
На следующий день после поединка город шумел, точно разбуженный улей. Великие воины сошлись в старом амфитеатре. Вероятно, этот бой следовало бы воспеть в сагах и сказаниях, вот только свидетелей не осталось. Оба поединщика погибли, не вернувшись к своим кланам. Там их и нашли — исколотых, изрезанных, истекших кровью.
Великие дома оплакивали своих детей. Было заключено перемирие, поделены сферы влияния, улажены старые распри. Семьи погрузились в траур, матери и сестры были безутешны. Вестус жил один и не оставил после себя наследников. Мол завел на Тверди красавицу-жену и троих детей. Люди делали ставки и многие горевали по бездарно проигранным монетам. Смерть обоих поединщиков… такое ведь нечасто случается. Роковое совпадение. Знак судьбы, насмешка богов.
Единственным человеком, которого всё устраивало, был собиратель новостей. Он сидел в таверне «Прожаренный поросенок» и счастливо улыбался. Мать Шенка была родом из деревушки, которую дотла сожгли Дертейны. Отец тогда поехал с сыном в город — торговать медом и овощами. А вернулся на пепелище. Барон не защитил своих крестьян — его больше интересовала любовница в Трордоре, к которой он укатил на несколько недель.
Собиратель очень любил свою мать.
Эта женщина умела рассказывать хорошие истории на ночь.
январь, 2020
Друг
Я хорошо помню день, когда стал частью семьи Никоновых. Проснувшись, я решил слетать в их загородный дом — что-то неодолимо повлекло меня в те края. Пришлось подняться над городом, выше самых высоких домов и транспортных потоков, а затем устремиться на юг — к патриархальным и сонным коттеджным поселкам. Мир казался новым и чудесным, я впитывал его каждой клеточкой своего крепкого тела. Думаю, у меня получилось бы переместиться к Никоновым мгновенно, но я решил устроить себе небольшую прогулку. Хотелось понаблюдать за людьми и машинами, увидеть в небе перелетных птиц и поглазеть на непрерывно меняющиеся облака.
Плыть над мегаполисом, воспринимать целостную картину бытия — это здорово. Осознавать свои возможности, стремиться к чему-то светлому, общаться с разумными существами… и быть чьим-то другом.
Разумеется, я осознавал, что не являюсь полноправным членом их семьи. Хотя бы по факту рождения. Но меня приняли и полюбили, так что впоследствии я имел честь наблюдать за десятками поколений этого могущественного клана. Я растил их детей, летал с ними к звездам, исследовал далекие миры. Я видел, как строилась Дверная Сеть.
Итак, я снизился над тихими пригородами — там, где заканчивались последние постройки нынешнего Стимбурга и начинались бескрайние поля, чередующиеся с лесными массивами. Изредка в эту красоту вписывались синие глаза озер и извилистые ленты рек. Кое-где виднелись крыши загородных особняков — они принадлежали семьям, исповедующим уход от механистической цивилизации. Странно об этом говорить на планете, любой житель которой волен открывать Двери и путешествовать по бесчисленным мирам Сети. Во всяком случае, теперь. Но это чужая философия, постулаты которой меня не интересуют.
Никоновы ждали моего прибытия на лужайке перед домом. Дети носились по траве, пинали мяч и смеялись. Отец с матерью отдыхали в шезлонгах у края бассейна, неспешно беседуя. А бабушка и дедушка, основатели клана, устроились в плетеных креслах на веранде. Эта идиллическая картинка навсегда врезалась в мою память. Впрочем, я не склонен что-либо забывать и всегда могу разархивировать понравившиеся образы.
Я сбросил высоту, вальяжно приблизился к владениям своих друзей и застыл в нескольких метрах над газоном. Они получили возможность рассмотреть мой корпус во всем великолепии. Беседа прервалась, и Антон Никонов восхищенно уставился на меня. Его жена, Медея, изучала гостя с некоторой отстраненностью — она всегда умела держать себя в руках.
А потом примчались дети.
— Папа, что это такое?
— Ничего себе.
— Какой огромный!
Старшего мальчика звали Крисом, и он уже успел пройти базовый школьный курс. Девочка в ситцевом платье, веснушчатая и улыбчивая, — это Саша. Шесть лет, ураган в голове. Трехлетний Богдан молча стоял, задрав голову, и улыбался. Тень падала на задумчивое лицо малыша, а в его руке был зажат сачок.
— Это корабль, да? Наш корабль?
— Сами спросите, — предложил отец.
Старики на веранде зашевелились, привлеченные всеобщей суматохой. Впрочем, их нельзя было назвать стариками в полном смысле этого слова. Визуально старшее поколение Никоновых выглядело на двадцать пять или тридцать. Практически ровесники своим отпрыскам. Столетние ровесники.
— Как тебя зовут? — спросила Саша.
Я извлек из анналов памяти свой серийный номер и сообщил его девочке.
— Сложно, — пробурчал Крис.
— Так назови его человеческим именем, — предложил Антон Никонов.
Крис внимательно посмотрел на меня.
— Ты серьезно, пап?
— Вполне.
Мальчик на секунду задумался.
И выдал:
— Отныне ты будешь зваться Хаосом.
— Вот еще, — фыркнула девочка. — Мне это имя не нравится.
