Джеймс Блиш - Жизнь ради звезд
Тем временем, межзвездные изгнанники продолжали осваивать новые планеты, перемещаясь от звезды к звезде. В 2289 году подобная экспедиция вошла в контакт с планетой, принадлежавшей, как оказалось, Веганской Тирании — межзвездной культуре, которая, как нам теперь известно, правила большей частью этого квадранта галактики на протяжении восьми-десяти тысяч лет и все еще находилась в фазе экспансии. Веганцы быстро распознали потенциальных соперников даже в этих неорганизованных и плохо обеспеченных колонистах и сделали попытку уничтожить все колонии. Однако из-за огромных расстояний первая настоящая схватка Веганской Войны, битва при Альтаире, произошла лишь в 2310 году. Силы колонистов потерпели поражение и были рассеяны, но нанесли урон, достаточный, чтобы расстроить планы веганцев по уничтожению колонизированных планет — как оказалось, навсегда.
В 2375 году на Земле вновь, совершенно независимо, повторилось открытие спиндиззи, и Завод Номер Восемь, принадлежавший Ториевому Тресту, воспользовался им, чтобы оторвать предприятие от Земли, используя его в качестве автономного космического корабля. За ним последовали другие заводы, а вскоре — и целые города. Причиной являлись как постоянный промышленный спад, охвативший Землю, так и длительные политические репрессии в Бюрократическом Государстве. Эти беглые города быстро отыскали среди ближайших звезд прежние Земные колонии и, предоставив им необходимую промышленную мощь, объединились с ними против Веги. Результат оказался одновременно триумфальным и позорным. В 2394 году один из беглых городов, Гравитогорск-Марс, ныне именующий себя Главным Межзвездным Торговцем (ГМТ), разграбил новую Земную колонию на Торе-5; проявленная жестокость принесла им прозвище «Бешеные Псы», и постепенно стала образцом общения с планетами веганцев. Главная планета Тирании, Вега-2, была окружена в 2413 году несколькими вооруженными городами, в том числе и ГМТ, ставившими задачу уничтожить многочисленные орбитальные форты, окружавшие планету. Третьему Колониальному Флоту под командованием адмирала Алоиза Хрунты вменялось в обязанность оккупировать Вегу-2 в случае сдачи. Вместо этого, адмирал Хрунта спалил планету дотла и увел Третий Флот в какой-то не нанесенный на карты квадрант с намерением основать собственную межзвездную империю. В 2451 году колониальный суд in absentia [в отсутствие (лат.); здесь: заочно] признал его виновным в зверствах и покушении на геноцид. Попытка привлечь адмирала к судебной ответственности завершилась в 2664 году битвой при БД 40° 4048', которая оказалась разрушительной, но ничего не решила. В том же году Алоиз Хрунта провозгласил себя Императором Вселенной.
Перемещение индустриальной мощи Земли в Космос стало к тому времени настолько всеобъемлющим, что Бюрократическое Государство лишилось промышленной базы и рухнуло в 2522 году.
Тогда же началось политическое междуцарствие, возникло правительство с ограниченными полномочиями, которое получило власть от слабой конфедерации, основывавшейся на древней Организации Объединенных Наций, но не имело достаточной популярности и поддержки промышленников для управления экономикой. Понимая, однако, что единственная надежда на восстановление больной экономики Земли связана с колонистами и свободными городами, конфедерация объявила амнистию всем, находящимся в космосе, и одновременно начала ограниченную, но последовательную программу по обузданию тех кочевых городов, которые начали грабить колонизированные планеты или друг друга.
Эта конфедерация по-прежнему является единственным действенным правительством в нашей части галактики. После того, как Алоиз Хрунта был отравлен в 3089 году, его империя, и в лучшие свои времена не отличавшаяся особой сплоченностью, быстро распалась. Хотя сейчас имеется самозваный Император Вселенной, Арпад Хрунта, с его властью никто не считается.
Сегодня реальный закон и порядок в Области-2 обеспечивается Земной полицией, а экономика Земли поддерживается кочующими городами. Обе системы неупорядоченны и неэффективны, и зачастую стремятся к противоположным целям.
Трудно предсказать, когда появятся лучшие системы управления или какими они будут."
5. «ПАРЕНЬ, ТЫ ТУП!»
Пока ячейки памяти вели свою болтовню и вызывали сны, огромный город летел среди звезд со скоростью, которая после осторожных движений Скрэнтона в пределах локальной группы звезд казалась головокружительной. Круглосуточно на улицах толпились мириады людей, спешивших по каким-то своим делам. В дополнение к постоянному порханию Жестяных Кэбов часто доносился отдаленный рев подземных поездов, курсирующих в тоннелях, пробитых в гранитном киле города. Вся эта суета казалась бесцельной и веселой, но она же вызывала ощущение неразберихи.
Занятия оставляли Крису очень мало времени на знакомство с городом. Теперь от образованием занимались не только Отцы Города. Никто не может по-настоящему чему-то _н_а_у_ч_и_т_ь_с_я_ посредством гипнопедии; машинное обучение, в лучшем случае, позволяет студенту накопить сумму фактов; но оно не показывает, как их связать, а тем более, как ими воспользоваться. Для развития ума — а не только памяти — требуется настоящий учитель, человек.
Приземистая энергичная женщина, доктор Хелена Бразиллер, оказалась самым лучшим преподавателем из всех, когда-либо встречавшихся Крису, — и куда более строгим надсмотрщиком, чем все прежние. Отцы Города изнуряли Криса, давая нагрузку его памяти, а доктор же Бразиллер — заставляла его р_а_б_о_т_а_т_ь_.
— Фундаментальное уравнение школы Блэкетта-Дирака имеет следующий вид:
BUG^1/2
P = -
2C
где "Р" — магнитный момент, "U" — угловой импульс, "С" и "G" имеют свои обычные значения, а "В" — константа, величиной примерно 0,25. Первое преобразование этот тождества дает выражение:
| 2PC | 2
G = | — |
| BU |
являющееся традиционной сокращенной формой первичного спиндиззи-уравнения, называемого производной Локка. И Дирак и Локк полагали, что оно останется справедливым для крупных тел, таких, как газовые гиганты и солнца. Покажите на доске с помощью пространственного анализа, почему это предположение ошибочно.
Как казалось Крису, ответ можно получить гораздо проще. Конечно, доктор Бразиллер могла бы сказать ему, что зависимость между гравитацией и вращением тела относится только к электронам и, с практической точки зрения, исчезает в макромире — но это было не в ее манере.
Она хотела, чтобы Крис не только повторил исходные рассуждения Блэкетта, Дирака и Локка, но понял сам — а не просто потому, что так сказала она — в чем эти ученые заблуждались, а следовательно, почему закону, впервые предложенному еще при свете газа в почти доисторическом 1891 году и точно сформулированному как фактор Лэнда в 1940, тем не менее не удалось поднять с Земли даже песчинки до 2019 года.
— Но, доктор Бразиллер, почему нам не достаточно просто сказать, что они ошибались? Теперь это известно любому. К чему бесконечные повторения?
— Потому что именно этим занимались все великие люди. Вплоть до тринадцатого века никто в мире, за исключением нескольких посвященных ученых, не мог выполнить длинного деления; затем Фибоначчи ввел на Западе арабские цифры. Теперь любой идиот может сделать то, для чего в свое время требовался выдающийся ум. Ты хочешь сказать, что раз Фибоначчи нашел лучший способ выполнения длинного деления, тебе нет необходимости узнать, в чем преимущества этого способа? Или, если великий изобретатель, такой как Локк, не знал пространственного анализа, тебе можно быть столь же невежественным, спустя сотни лет? Они потратили свои жизни, чтобы сделать для тебя простым то, что было для них невероятно сложно, и пока ты не поймешь этой сложности, вряд ли ты поймешь упрощения. Возвращайся к доске и попробуй еще раз.
Впрочем, «живое» обучение имело и свои плюсы: одним из них был Пигги Кингстон-Трооп. Пигги — на самом деле его звали Джордж, но его никто так не называл, даже доктор Бразиллер — никак не походил на идеального друга и товарища, но он единственный в маленьком классе был ровесником Криса: все остальные оказались намного младше. Из этого Крис сделал вывод, что Пигги не относится к числу преуспевающих учеников, и не ошибся.
Казалось, Пигги был рад встретить кот-то столь же отставшего, неважно от чего, как и он сам. Во многих отношениях он оказался довольно приятным парнем; светловолосым, пухленьким, приветливым, сообразительным, склонным не придавать значения почти ничему из того, что другие считали важным. В этом он являл полную противоположность Крису, который из-за своего невежества зачастую серьезно и почти угрюмо относился к вещам, которые впоследствии оказывались незначащими пустяками. Разногласия в серьезных оценках разрешались в пользу то одного, то другого, и приятели ссорились почти постоянно. Первая из таких стычек касалась антинекротических препаратов.
