Денис Самородов - Главный ресурс Империи

И опять-таки Тадеуш с какой-то радостью чувствовал, что голос, всегда вгонявший его в ужас, как будто бы потускнел и утратил часть своей силы.

Правда, напоследок Безликий сказал:

— Знаете, Тадеуш, мне почти всегда нравилось работать с вами.

Лица его, как всегда, не было видно, но Тадеушу почему-то вдруг показалось, что там застыла хищная улыбка. Улыбка довольного зверя, сытого и ленивого.

Слово «почти» и прошедшее время «нравилось» в свете разворачивающихся событий невольно приобретали зловещую окраску.

Утро того дня, когда должна была пройти запись, Тадеуш встретил все на той же волне какого-то лихого куража. Он наконец-то делал что-то, что хотелось делать именно ему, и от осознания этого факта испытывал нездоровое возбуждение.

С трудом дождавшись завтрака и даже не закончив его, он отправился в комнату с имперским креслом, где уже ждала группа видеозаписи. По пути он не удержался и улыбнулся охраннику, который пропускал его в дверь. Но тут же сердито одернул себя, поймав неожиданно внимательный взгляд с его стороны. Не хватало еще все завалить из-за какой-то мелочи. Нет уж, сегодня он, Тадеуш Лапек, все сделает как надо.

И, войдя, замер. Одна из пары глаз, что привычно встречали его подобострастным взглядом, принадлежала девушке.

Почему-то именно сегодня Безликий счел нужным нарушить установившийся порядок вещей, который не допускал с той памятной записи женского присутствия в съемочной группе. Причем счел нужным не просто нарушить, а тщательно подчеркнуть это, как будто бы до Тадеуша могло не дойти.

Девушка почтительно смотрела на немолодого уже Императора, небрежно откинув длинные светлые волосы.

Когда он очнулся, вокруг было практически темно. Мартин даже не сразу сообразил, где он и что вообще произошло, а вспомнив, поморщился. То, что он находился в капсуле жизнеобеспечения, а не на базе, не могло означать ничего иного, кроме того, что его не нашли. Если вообще искали. Или было кому искать. Ведь если штурмовик энергов был все-таки не один… Эту мысль Мартин вообще отогнал от себя как ненужную: их база без воздушного прикрытия продержалась бы от силы пару минут.

Капсула, судя по всему, была разбита. Мартин осторожно выбрался наружу, каждую секунду опасаясь вспышки боли в какой-нибудь части своего тела, но, к его глубочайшему удивлению, на первый взгляд он был невредим. Не считая нескольких синяков и разбитой брови, кровь на которой уже запеклась, Мартин вышел из этой переделки практически без ущерба для себя. Как всегда, после пережитого боя на душе было весело и радостно, хотелось заорать во всю глотку от переполнявших его чувств, но Мартин строго одернул себя — предстояло еще как-то добраться до базы.

Капсула была мертва, а значит, он был лишен единственного средства связи с внешним миром. Про катер Мартин даже не вспоминал: капсула жизнеобеспечения отстреливалась лишь в случае фатального повреждения москита, и поэтому насчет судьбы своей боевой машины Мартин никаких иллюзий не испытывал.

В аварийном отсеке капсулы нашелся только фонарик. Мартин ругнулся про себя — техники обеспечения отнюдь не являли собой образец дисциплины и ревностного исполнения своих должностных обязанностей. Ни портативной аптечки, ни положенного сухпайка на три дня там не было — такие мелочи на их заштатной базе никого не беспокоили. Мартину вспомнился Уморыш, постоянно конфликтующий по этому поводу с начальником склада, и он выругался еще раз.

К утру, проблуждав всю ночь и разбив фонарик при спуске с горного утеса, куда его занесло, Мартин обнаружил еще одну спасательную капсулу. А в ней — полумертвого флай-лейтенанта, находящегося в беспамятстве.

К сожалению, его капсула была тоже разбита, причем гораздо сильнее Мартиновой. Да и самому флай-лейтенанту повезло куда как меньше.

Судя по всему, Райлер попал вместе с капсулой в поток раскаленного воздуха, который образовался в результате последнего удара энергов. Застывшее стеклянное море, вздыбившееся замысловатыми волнами, успело остыть до приемлемой температуры и тихо потрескивало. Его край едва доходил до того места, где лежала капсула Райлера, но флай-лейтенанту за глаза хватило и этого. Он был чудовищно обожжен, все его тело распухло, а кожа кое-где отслаивалась вместе с одеждой. Но хуже всего было то, что во время падения нижнюю часть капсулы напрочь оторвало, от чего ступни Райлера спеклись в невообразимый ком из обуви, плоти, стекла и песка.

Даже насмотревшийся в орбитальном госпитале на Валлии всяких ужасов Мартин поежился. Проверив еще раз неработающую связь, он вздохнул и осторожно полез в аварийный отсек. И за все время впервые порадовался дотошной педантичности флай-лейтенанта. В его отсеке был и сухпаек, и шестидневный запас воды в стандартном имперском уплотнителе, и полностью заряженная аптечка, и даже табельный лазерник офицера. С некоторым недоумением Мартин также вытащил имперский военный медальон в виде двойной звезды в обрамлении молний; брать его с собой на задания среди планетарников считалось плохой приметой. Что, впрочем, объяснялось довольно прозаически — если пилот не возвращался из боя, то ритуальной службе Империи приходилось в спешном порядке заказывать новый для посылки его родственникам, и поэтому, как подозревал Мартин, такого рода поверья специально распространялись среди личного состава.

Райлер, не приходя в себя, застонал. Мартин лихорадочно выставил на аптечке смесь обезболивающих с антибиотиками и вкатил двойную дозу флай-лейтенанту прямо через одежду, с трудом найдя неповрежденный участок. Райлер выгнулся, но тут же мгновенно затих, и Мартин облегченно перевел дух.

Теперь, со свалившимся на его голову командиром, вариантов дальнейших действий оставалось не так уж много. Точнее, он был вообще один. Райлер явно был не транспортабелен, и оставалось лишь надеяться, что вышедшие из боя до крушения штурмовика москиты благополучно вернулись на базу. И что помощь, непонятно почему еще не прибывшая, уже в пути. Мартин тяжело вздохнул и стал обустраивать импровизированный лагерь.

Раскаленная в течение дня планета ночью успевала непостижимым образом остыть, и в темное время суток здесь было даже прохладно. Но утро уже вступало в свои права, и Мартин прекрасно знал, что буквально через час температура резко поднимется и начнется настоящее пекло. Капсула, даже потерявшая герметичность, отлично противостояла палящим лучам, так что Райлер хоть как-то был защищен. Мартину же срочно требовалось найти какое-нибудь укрытие, на привычные уже кондиционеры и искусственно поддерживаемый климат базы здесь надеяться точно не приходилось.

Отыскав рядом с капсулой Райлера какой-то обломок, Мартин выкопал около ближайшего валуна некую нору, и, забившись туда с куском безвкусной питательной плитки, больше похожей на рыхлый кусок глины, впал в тревожную полудрему, настороженно вслушиваясь в каждый посторонний звук.

Проснулся он от лучей света, впивающихся ему прямо в лицо. Тень от валуна предательски скрылась с другой стороны, полностью обнажив убежище, и Мартин, обливаясь потом и с трудом разгибая сведенные ноги, вылез наружу. Тоскливо оглядев пустое небо, он потащился проверить состояние флай-лейтенанта.

Как ни странно, тот был еще жив. Молодой организм в сочетании с химией отчаянно боролся со смертью, и Райлер даже пришел в себя. Увидев подошедшего Мартина, он вяло попытался улыбнуться обожженным ртом, из-за чего на его лице появилась неприятная гримаса, и прохрипел:

— Сделали?

Мартин не сразу понял, о чем спрашивает Райлер, и только через несколько секунд сообразил, что речь идет о штурмовике энергов.

— Сбит, сэр!

Райлер прикрыл глаза и помолчал.

— Связь?

— Связи нет, сэр. Медпомощь не прибывала. Предварительный осмотр местности, — Мартин обвел глазами горизонт, прищурясь от сверкающего с одной стороны стеклянного моря, — результатов не дал. Со времени проведенного боя прошло чуть больше суток.

Он замолчал, не зная, что еще сказать. Повисла тяжелая пауза. Флай-лейтенант был далеко не дурак и хорошо понимал, что значит отсутствие эвакуационной бригады в течение столь длительного времени.

— Что со мной? — чувствовалось, что этот вопрос дался Райлеру особенно тяжело.

— Плохо, сэр, — коротко сказал Мартин, тщательно избегая смотреть на ноги Райлера. Несмотря на вколотые антибиотики, рядом с капсулой уже отчетливо пробивался тяжелый запах загноившейся плоти.

И опять эта напряженная пауза. Мартин сделал флай-лейтенанту еще один укол обезболивающего и покачал головой. Если в ближайшие сутки Райлера не доставить в стационарный госпиталь…

— Уходи на базу, — голос флай-лейтенанта был сух и еле слышен.

— Не дури, лейтенант.