Майкл Гир - Реквием по завоевателю
— Вот где начни искать, — мямлил Претор. — Я оставил его у Седди — но тебе следовало бы поспешить. Я слышал, они снова влипли. Ты знаешь как действуют Седди — как раковая опухоль в неспокойном организме. Торга закипает.
Голос Стаффы резал, как полозья по песку:
— А Крисла? Ее тоже оставили там?
«Нет только не мою Крислу, только не ее…» Неужели ее нежная плоть осталась гнить там, с остальными мертвецами Тарги? Неужели один из тех кровавых кусков мяса мог принадлежать ей?"
— Нет, Командующий. Но сначала: ты никогда не позволишь сассанцам заполучить меня. Это наш уговор — моя цена, если хочешь. Я не хочу, чтобы они изнасиловали мой мозг своими зондами. Договорились?
Стаффа шевелил губами, барахтаясь в волне чувства облегчения. Он закрыл глаза, чувствуя, как на его лбу выступает испарина.
— Я обещал им, что ты не погибнешь в бою, но ты…
Я подписался. Моя честь.
— Честь? Какое мне дело до твоей чести? Нет. Ты меня убьешь. — Претор невесело рассмеялся. — Я по-прежнему управляю тобой, Стаффа.
— Никогда!
— Тогда ты никогда не узнаешь, где Крисла, Командующий.
— Будь ты проклят! Скажи мне. Претор. Скажи мне!
— Ты не позволишь сассанцам…
— Ладно! — Стаффа бросился на установку, словно это был нотный пюпитр, прокатив ее по полу. — Что хочешь! Но где?
Претор раздвинул губы в узкой улыбке, наслаждаясь еще одной маленькой победой.
— Она была здесь. Командующий, — мягко проговорил он. — На Миклене.
Стаффа закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Облегчение нахлынуло на него с такой же силой, как прилив на пески Этарии.
— Я держал ее в своем дворце. Все ее потребности удовлетворялись.
— Где она сейчас? Куда ты ее отправил?
«После стольких лет, они с Крислой…»
— Я надеялся поторговаться с тобой. Командующий. Как я уже сказал, у тебя есть одна слабость — твоя семья. Не считая желания уничтожить меня, только твоя одержимость ею могла бы победить твою драгоценную честь в отношении контрактов. Я умею пользоваться оружием.
— Боги, Претор, где она?
— Она была на «Пайлосе». Я поместил ее в моих каютах. Я думал, что успею связаться с тобой до сражения и воспользоваться ею, чтобы назначить условия…
— Твой флагман… был… уничтожен.
— Я разнес «Пайлос» на клочки. Своими собственными руками. «Я включил оружие… думая, что уничтожаю тебя, старик». Сознание этого оставило его разбитым… так же внутренне растерзанным, как город за окном.
Легкий кивок.
— Твой корабль… кажется, ты назвал его «Крисла» — какая ирония!., превратил ее в плазму. Командующий.
Стаффа заставил себя выпрямиться. Он весь выгорел изнутри. Он направился к двери: комната, казалось, покачивалась, словно была укреплена на шарнирах. «Крисла? Нет… Только не это…» Он мог представить себе всю картину: рвущиеся палубы, извивающийся, орущий металл, горячий и смертоносный удар безудержной плазмы… последний вскрик Крислы.
— Наша договоренность. Командующий! — отчаянно окликнул его Претор.
Стаффа повернул к нему мертвый взгляд. Голос его застревал в горле.
— У меня контракт с сассанцами.
Последнее предательство. Он предал человека, которого когда-то любил.
— У тебя нет души, Стаффа. И теперь я проклинаю тебя. — Губы Претора задрожали, и в его глазах разгорелась хитрая искра. Прекрасно модулированным голосом он проговорил:
— Ты — мое творение. Ты — машина… конструкция из человеческой плоти. Ты меня слышал, Стаффа? Я сказал: «Ты машина». Конструкция. Творение.
Волна, подобная электрическому разряду, ударила в мозг Стаффы. Его тело вспыхнуло, он пошатнулся. Опираясь на стену, он впился в Претора острыми глазами:
— Что… ты…
— Последний из подсознательных включателей, Стаффа. — Претор наблюдал за ним из-под устало полуопущенных век. — Я спрятал его в самые глубины твоего существа — чувство твоего "я". Я ожидал, что ты найдешь остальные, но я знал, что ты не станешь рассматривать ощущение своего бытия. Это слишком пугающее дело — даже для тебя. Поэтому я оставил свое последнее оружие там… и с его помощью я обрекаю тебя на ад, который ты создашь сам. Пусть Бог проклянет твою нечеловеческую душу, Стаффа. Ты приговоренный.
— Я — всего лишь то, чем ты меня сделал. — Стаффа потер лицо рукой, ощутив капли пота, выступившие на коже. Его мысли поблекли и расплылись. Будь проклят этот предатель-подонок! Что он сделал? Тысяча голосов рыдала в мозгу Стаффы. Его воображение рисовало перед ним множество картин того, как гибнет Крисла, — в мучениях, в рушащемся и разрывающемся вокруг нее «Пайлосе».
Претор широко улыбнулся неожиданно лукавой улыбкой.
— Тогда тебе не больно будет узнать, что твоя Крисла была в высшей степени необыкновенной женщиной. Она наполнила мои последние годы таким теплом! Ты помнишь: у нее на правой груди была родинка — как раз под соском. Когда мы, бывало, лежали рядом, потные и расслабившиеся после любви, я целовал ее прямо…
Торжествующий взгляд старика остался почти незамеченным: Стаффа с легкостью кота вскочил на госпитальную установку и, протянув руки, схватил Претора за углы скул. Стальные пальцы рванули их вверх и в стороны, и язык расплющился о небо старика, когда он начал поворачивать его шею. Позвонки глухо треснули. Одержимый дьяволом Стаффа продолжал скручивать его шею, не замечая крови, сочившейся на его пальцы. Напрягая сухожилия, Стаффа услышал, что кричит, — это был крик раненого зверя.
Он покачнулся, и серый туман начал неровными лоскутами спадать с его глаз. Дыхание с рыданием билось в его горле. Он моргнул — и впервые заметил, что дверь распахнулась. Скайла и Арк пригнулись по обе ее стороны, оружие наизготовку, во взгляде — ужас от открывшегося перед ними зрелища.
Он попытался думать, разобраться, что произошло и почему, но мысли упорно не давались. «Что-то спрятано в моем мозгу — это что-то включается некой фразой. Как я этого не заметил? Насколько это будет мешать моему мышлению?»
Стаффа повернулся и направился к двери. Мозг его онемел, как под действием какого-то сильного наркотика. За его спиной ужасающие останки Претора невидяще уставились в зелено-желтые лучи заката империи.
Глава 3
Шаги Магистра Браена гулко зашаркали в пещероподобном зале, куда он вошел. Он остановился, упершись худой рукой в неровную стену-скалу и секунду передохнул, прежде чем присоединиться к ожидающим его людям. Упорная ноющая боль в бедре напомнила ему о длинном спуске к самому низкому уровню. Он тяжело дышал и утирал морщинистый лоб, отказываясь взглянуть на сверкающую машину, которая функционировала у дальней стены, мигая рядами лампочек.
Плафоны на потолке лили мягкий белый свет, освещая древние скальные стены пещеры Седди. Они наполняли отдаленные впадины рассеянными лучами, разбивавшими тени на серую мглу.
Браен игнорировал угрожающий вспыхивающий сигнал на огромном компьютере. Его спутники один за другим выходили из коридора за его спиной. Астматические хрипы Магистра Хайда звучали слишком громко в скальном зале.
В эту скрытую залу под почти двумя километрами тарганского скального грунта приходили мужчины и женщины в строгих одеждах. Ни один из них не произносил ни слова, выходя из туннеля, выложенного ступенями.
Посвященные в коричневых сутанах нервно прижимались к стенам, и взволнованно-испуганные взгляды их перебегали к двум старшим в белых одеждах Магистров, прошедшим к машине и остановившимся перед ней.
Браен бросил полный отвращения взгляд на полированный металл и многоцветные лампочки Мэг Комм. Он ненавидел его, он чувствовал, как его мерзостные испарения отравляют сам воздух залы. «Что тебе нужно от нас на этот раз?» Скользкие пальцы страха сжали его душу. К горлу комком подступила тошнота.
Магистр Хайд, великолепный в своих белых одеждах, стоял рядом с Браеном и нервно дергал пальцами. Казалось, Мэг Комм осознает их присутствие: лампочки мигали какими-то непонятными узорами. Браен рассматривал чудовище. Откуда взялась эта машина? Кто построил ее когда-то, в давно забытых глубинах времени? Она воплощала в себе технологию, ненавистную Седди, — но совершенно необходимую для их существования. В тишине негромкое шаркание сандалий будило каменный пол. В воздухе ощущался металлический запах, приправленный запахом человеческого пота.
Магистр Браен потер свой круглый животик, морщась при взгляде на золотистый шлем с проводами, лежащий на подставке у кресла, в котором можно было полулежать. Это кресло было единственным предметом мебели в пещере. Он кинул нервный взгляд на Магистра Хайда и серьезнолицых посвященных, стоявших по обе его стороны. Во взгляде Хайда читалось беспокойство. Браен надеялся, что такое же беспокойство не отражается на его собственном лице.
Он мог видеть свое собственное отражение в зеркальной металлической поверхности машины: низенький человек, толстый, приземистый, руки и ноги ослабли от долгих лет научной работы и преподавания. Его осунувшееся лицо отражает возраст, каждая морщина на изборожденном лице — суровая метка прожитых лет. Течение десятилетий ослабило его плоть, способствуя распаду ставшего нездоровым тела. Его Седди-сутана, сшитая из грубой тарганской материи, была небеленой и свободно висела на теле. С головы исчезли почти все волосы — осталось только несколько совершенно седых прядей, и теперь его лысый череп блестел.
