Марина Козинаки - Ярилина рукопись
Но что-то давно забытое, минувшее, что-то из детства металось в голове. И вдруг Полина вспомнила отца – это было давно, задолго до его исчезновения, – он часто рассказывал маленькой Полине сказки, но не так, как это делают в кино: сидя перед сном у постели ребенка, – а совершенно неожиданно, не меняя своего серьезного выражения лица, прямо средь бела дня. Он вдруг принимался выдумывать несуществующую страну. Вместе они рисовали волшебные деревья и сказочных людей. «В этой стране можно делать все, что захочешь, – говорил отец. – Но только если ты попала туда, из нее нельзя уехать». «Зачем же из нее уезжать? – думала Полина. – Если там все есть, и я могу делать все, что захочу». Эту страну совершенно точно отец называл… Заречьем!
Маргарита же в это время слушала сквозь полог писк комаров, глядела в свой мобильный телефон и никак не могла поверить в то, что эта вещь превратилась в бесполезную побрякушку. Дозвониться до бабушки не удалось – у Маргариты и раньше случались проблемы с телефоном, но на этот раз не получилось позвонить даже с Полининого. Обе они слышали только жужжащие помехи и пробивающийся сквозь них странный голос, распевающий песню на незнакомом языке. Домовой, который снова удостоил их своим визитом, лишь рассмеялся и сказал, что «такое» в Заречье не действует.
«Странное слово «Заречье», – думала Полина, водя пальцем по стенке марлевого полога, – и странное чувство».
Ей полагалось бы чувствовать острое одиночество, страх, тоску, но этот – очередной в ее жизни переезд – оказался самым легким, словно она попала туда, где ее давно уже ждали. И пока еще не успела соскучиться по родным и понять, так ли уж хорошо и спокойно в этом новом мире, ее больше переполняло любопытство и удивление. Может быть, слова домового о том, что они вернулись домой, не были лишены смысла?
Глава вторая. Медовый Спас
Настало утро четырнадцатого августа.
Домовой Афанасий говорил, что все начнется именно в этот день. Маргариту и Полину очень интересовало, что именно он подразумевал под словом «все».
– Во-первых, Снадобья. Вам это точно нужно, – охотно ответил Афанасий. – Избушка Бабы-Яги, девять утра. Она всегда принимает в девять. А во-вторых… хм… это придется еще уточнить, прошу извинить меня. Хорошего начала дня.
И, как обычно, внезапно исчез.
В половине девятого Полина открыла входную дверь и вышла из дома.
– Я подожду тебя на улице, – сказала она.
– Хорошо, – раздался голос Маргариты, которая, стоя в ванной перед зеркалом, заплетала длинные волосы в косу.
Девочка спустилась с крыльца и вдохнула прохладный воздух, наполненный причудливыми запахами цветущих растений. Под ногами блестела роса. Еще прошлым вечером жителей деревни заметно прибавилось. Полина немного нервничала, провожая взглядом юных незнакомцев, которые выглядели спокойными и уверенными. Ее удивило, что все они были приблизительно одного и того же возраста – по крайней мере, среди них не встречалось ни взрослых, ни маленьких детей.
Мимо прошли две босые девушки, длинноволосые, похожие на сказочных русалок, в легких платьях с развевающимися подолами и лентами на поясе.
«Водяная», – услышала она удаляющийся шепот.
«Интересно, что это они имеют в виду?» – Полина постаралась представить себя со стороны: да, в джинсовых шортах кроме них с Маргаритой здесь никто из девушек не ходил. Но больше ничего странного в ее наряде не было.
Вдруг на тропинке появился древний старикашка с седой бородой и проковылял мимо Полины. Она даже вздрогнула, увидев его в толпе подростков. Старик бормотал себе под нос: «Сорока скажет вороне, ворона – борову, а боров – всему городу».
– Забавные вещи он говорит! – раздался рядом веселый голос.
Полина обернулась. Двое молодых людей стояли недалеко от избушки под номером девятнадцать. Это были те самые ребята, что постоянно попадались ей на глаза с самого приезда. Смуглый светловолосый парень улыбнулся с неожиданной веселостью. Полина тут же сообразила, что его слова были адресованы именно ей.
– Кто этот старик? – робко спросила она, слегка смутившись, и нервным движением указала на дряхлого деда.
– Это наш местный леший. Илья Пророк. Блюститель порядка, так сказать.
– Илья Пророк? Это прозвище?
– Кто ж знает?! Та к его тут зовут.
– То есть это настоящий Илья Пророк? Но ведь… Я имела в виду того, кто… Или это в самом деле тот, о ком я подумала?
– Именно тот, о ком ты подумала, – на этот раз отозвался юноша с веснушчатым лицом, произнеся последнее слово со странным нажимом.
Полина бросила на него быстрый взгляд – и ее резанула чернота его глаз. Так смотрела ночь. Холодная, безлюдная и таящая в себе неведомую опасность… Но голос у него был приятный, словно медленно втекающий в уши и в мысли.
– Что, по-твоему, целое ведро зачарованного льда само по себе оказывается в реке каждое второе августа? – сказал улыбающийся белокурый юноша.
– Я не думала, что он настоящий, – в замешательстве произнесла Полина. – Я думала, это легенда такая…
– О, ну здесь у нас все легендарное! – Он увлек ее в сторону лавки, предложил сесть и сам опустился рядом. Его друг сел с другой стороны и откинулся на спинку скамейки.
– Я Митя. А это Сева.
Он был крупным и широкоплечим. И очень красивым. Его длинные, словно на солнце выгоревшие кудри почти касались плеч. Друг же его, напротив, выглядел худым, как тростинка, и вся кожа его была усыпана бесчисленными веснушками. Сощуренные темные глаза излучали надменность.
– Меня зовут Полина.
– Да это уж я знаю – мне рассказали. Сева, ты ничего не добавишь?
– Я? То есть да, очень рад знакомству, – безразлично отозвался Сева, и Полине вдруг стало так холодно, словно с неба посыпал снег.
– Скажи-ка, а что с тобой случилось в Купальскую ночь?
– Со мной? – Девочка опять повернулась к Мите. Откуда он узнал про ту ночь?..
– Да-да, именно.
– Ну, я была в деревне у знакомой моего дедушки, в гостях… А потом с соседками собралась идти на речку… – Полина запнулась. Рассказывать чужому человеку эту историю не очень хотелось, к тому же и рассказывать-то было особо нечего.
– Что же случилось потом?
– А потом я не помню, – ответила Полина. Она и впрямь не помнила, только отдельные ощущения, тени: что-то черное, шелестящее, резкую нестерпимую боль, шедшую откуда-то изнутри, всплески холодной воды в реке, невнятный плачущий голос, а затем – нечто светящееся, охватывающее ее тело будто руками, приносящее покой и облегчение под звуки дудочки или флейты. Это последнее воспоминание было живым, оно имело плоть и скорее всего, как представлялось Полине, касалось настоящего человека. По крайней мере, ей хотелось так думать.
– Совсем не помнишь? – уточнил собеседник. – Ничего и никого?
– Нет, совсем ничего и никого, – сказала девочка, решив, что «нечто светящееся и теплое» вряд ли было именно тем, что от нее хотели услышать. – Но почему ты этим интересуешься?
– Тогда ладно. Теперь, Полина, нам придется тебя ненадолго покинуть – важные дела! – не ответив на последний вопрос, Митя махнул ей рукой, и друзья скрылись за поворотом. Девочке показалось, что на его ладони были начертаны какие-то бледные мелкие знаки, но ни одного из них она не успела разглядеть.
– Ты с кем-то разговаривала? – спросила Маргарита и, хлопнув дверью, спрыгнула со ступенек. – Или мне уже мерещится?
– Да, разговаривала. Хотя кто знает? Может быть, мне эти люди привиделись? Один раз со мной здесь уже было такое: колодец появился прямо из ниоткуда, а потом снова исчез, как мираж…
* * *Большая дорога имела множество развилок, повсюду стояли указательные камни с вырезанными на них надписями. «Прямо пойдешь, к Яге попадешь». И Полина с Маргаритой послушно шли в указанном направлении.
Туда же шагали и другие ребята.
– Интересно, почему это собрание называется Снадобьями? – пробормотала Полина.
– Нашла у кого спрашивать. Может быть, нас опоят какими-нибудь колдовскими отварами? Или научат их делать? Не знаю, что еще это может быть.
– И зачем нам это?
– Чтобы не умерли от безделья, – усмехнулась Маргарита.
Полина никак не отреагировала на слова подруги. Она снова почувствовала себя белой вороной, когда перед ее глазами мелькнули кудри до пояса и длинная огненная коса, вырывающаяся прямо из-под пушистого венка полевых цветов.
– Маргарита, ты не знаешь, почему в этой деревне у всех девушек длинные волосы?
– Не знаю. Но моя бабуля никогда не разрешала родителям даже подровнять мне волосы. Они долго не понимали почему и считали это просто старческим чудачеством. Но каждый раз, когда они втайне от бабушки пытались меня подстричь, что-то случалось! То ножницы ломались, то парикмахерская закрывалась прямо перед нами! В конце концов меня оставили в покое.
– Странно, почему со мной не происходило ничего подобного? – тихо спросила Полина. – А я хотела бы такие же длинные волосы, как у тебя.
