Сергей Джевага - Новая Эпоха
Скала к счастью не падала, а медленно опускалась, впервые за тысячелетия вырвавшись из заточения свернутого пространства.
– Вит! – шепнул я, кое-как встал и бросился к галерее, храму. Но преодолевая второй завал из обломков колонн, услышал тихий стон и споткнулся. Замер, напряженно изучая тишину, сделал несколько шагов в сторону и отодвинул тяжелый валун.
Под слоем пыли блеснул металл наплечника, показалась ткань накидки, и рыцарь слабо пошевелился. Я подхватил его, помог выбраться из плена пепла и камней, попытался сообразить, как помочь. Мститель ушел зализывать раны, да и ядро притухло, к потокам Тьмы не дотянусь…
Мысль вмерзла в лед, когда до меня внезапно дошло, что холодный обычно демон теперь казался теплым на ощупь. А Шед закашлялся, оглушительно чихнул и поднял на меня затуманенный взгляд. Глаза красные как у Ирна после недели в лаборатории, зрачки расширены… но вполне обычные глаза, а не пламя Преисподней. Да и зубы теперь не выглядели кривоватыми иглами, из царапин на щеках и лбу сочилась красная кровь. В общем, помяло немного, обожгло, но первой же взрывной волной отшвырнуло за колонны, это и спасло от последующих всполохов магии.
Я не знал ругаться мне или хохотать. Видимо нечто похожее испытывал и друг, так как, немного очнувшись, долго ощупывал лицо, трогал веки и щупал пульс. А потом повернулся ко мне и задал единственный вопрос, вместивший все изумление:
– Как?
О, хотел бы я знать. По хорошему следовало провести исследования, снять отпечатки энергетических колебаний. И долго корпеть над формулами, схемами, восстанавливая заклятие. Но если не вникать в детали, ограничившись предположениями, то Шед наверняка являлся чем-то вроде полукровки. Полуживой, полумертвый, погибший и возрожденный волей Древнего. Чтобы избавить от проклятия, Терну пришлось вернуть человеческую душу, которая впоследствии стала бороться с темной составляющей. Когда же демона изгнали, всплеск силы помог в восстановлении первоначального облика.
Во всяком случае, так думал я. А как в действительности, одному Мрону известно. Точнее… было известно.
– Понятия не имею, – честно ответил я. Поморщился, но поднялся на ноги. – Идти сможешь? Нужно найти младшего.
Шед помолчал. Осмотрелся вокруг, потом зацепился взглядом за мое увечье и сдвинул брови на переносице. Но сообразил, что сейчас не время обсуждать произошедшее, и кивнул. Вместе как два полудохлых таракана поползли дальше через завалы, помогали друг другу обходить пышущие жаром ямы, карабкались по обломкам. Без приключений добрались до уцелевшей части дороги, захромали к святилищу.
Чем ближе подходили, тем сильнее меня снедала иррациональная тревога. Витару по идее ничто не угрожало. Пробрался в обход, избежал основной бучи, благополучно смылся от Терна. Однако же неизвестно с чем столкнулся в храме, как сумел отыскать Агарок и на что пошел, дабы свергнуть власть Древних. И я неосознанно ускорял шаги, напрягал невеликие остатки сил, чтобы добраться, увидеть брата живым и здоровым, успокоиться. Наконец, толкнул дверь и ввалился внутрь. Пять шагов, быстрый поворот, беглый взгляд… и усиливающийся холод в груди.
Тихо и пусто. Внутри обширного зала пахнет жженым камнем и кровью. Сквозь окна на потолке бьет свет, режет полумрак широкими столбами и подсвечивает лики изваяний. У дальней стены остывает бесформенная стекольная масса, пол под ногами рассекают глубокие трещины. Но в толще камня еще видны багровые жилки, чувствуется дыхание, Эхо…
Позади раздался топот, сиплое дыхание. Я порывисто развернулся, но увидел Шеда, который, оказывается, отстал и только теперь вбежал в святилище. Сердце екнуло, холод вернулся. И лишь ценой неимоверных усилий мне удалось сохранить непроницаемое выражение лица, не выдать разочарования и волнения.
Рано делать выводы. Рано.
Оставив рыцаря справляться с такими непривычными вещами, как одышка и слабость, сделал несколько шагов вглубь зала. Прошелся вдоль стены, осмотрел колонны. И конечно нашел след сапога в углу, кровавый отпечаток пальцев на постаменте одной из статуй. Брата, очевидно, задело осколками. Но судя по тому, что сумел добраться и справиться с артефактом, задело не так уж и критично. Только нет его… ушел? Спрятался? Лежит где-то без сознания?
Предполагать худшее я боялся. Но мысли равно возвращались к самому поганому – а что если виноват Камень? Что если всплеск энергии сжег младшего?
С другой стороны был бы пепел, предсмертные эманации, узел потоков, где ядро брата встретилось с чужеродным течением. Но как я ни напрягался, как ни всматривался Истинным Зрением, следов подобного не обнаружил. Сила да… ее здесь хватало с лихвой, но вполне природной, дикой.
Впрочем, через несколько секунд я обнаружил и обрывки какого-то контура. Пошел на «запах» и уткнулся в ритуальную арку цвета бронзы с серым отливом, на столбах коей загадочно мерцали неизвестные символы. От сооружения явно тянуло магией. Не боевой, а скорее нейтральной, структура напоминала заклинание портала, но подобного способа плетения никогда не встречал. Кроме того здесь ощущалась и аура брата.
Так-так, Вит видимо сбежал. Или второй артефакт сработал самопроизвольно при разрушении Агарока, затянул младшего.
Тревога малость отпустила. Но поразмыслить над тем, как искать брата, я не успел. Позвал Шед, ткнул пальцем в пол. Я вернулся к рыцарю и посмотрел в указанном направлении. Красноватые жилки в толще скалы продолжали таять, стираться, трещины расползались и вширь, и вглубь. А поверх серого шершавого монолита выведены ряды Знаков… выведены кровью.
Удивляться не осталось сил. Вит не переименовал Агарок, не подправил потоки, а пошел гораздо дальше, использовал самую безумную мою теорию. Как – другой вопрос, над которым предстоит разбираться.
В ответ на безмолвный вопрос рыцаря, я прочитал надпись:
– Каэлон.
– В смысле?
Пришлось в двух словах поведать о первой магии имен и Знаков, о крови, Даре Творца людям, собственных догадках, экспериментах, выводах. И в конце добавил:
– Ты когда-нибудь задумывался, почему у мира нет имени?
– Ну, в Нгаре и Золотой Империи есть такие понятия, – с сомнением сказал Шед.
– На местных наречиях, – хмыкнул я. – Возможно, существует таковое и на языке Создателя, но то ли забыто, то ли специально стерто. А на древнем нет… точнее не было.
– Значит?
– Да. Теперь это имя нашего мира. Каэлон – в переводе Дом.
Судя по выражению лица, рыцарь с трудом воспринимал сказанное. И я его не винил. Но размышлял он недолго. Вскинул голову, сверкнул глазами и спросил:
– Сэр! Мы ведь победили?
Хороший вопрос. Мне очень хотелось ответить утвердительно, но что-то не давало. Предчувствие, наитие, оформившееся в простую мысль: «Ничего не закончилось… ни-че-го. Все только начинается, ибо наступила новая эпоха…» И я медленно качнул головой, вздохнул:
– Не знаю, сэр Шед.
Эпилог
Лето и учеба понятия несовместимые. А тот, кто придумал учиться летом настоящий злодей. Сидеть в душной аудитории, скрипеть мозгами и перьями, когда за окном шумят деревья, а над скалистыми пиками бегут облака – настоящая каторга.
Нельзя так издеваться над честными студентами. Нельзя, и все тут.
– …таким образом, получаем возможность создания уставных заклинаний серой школы путем сплетения Знаков. У данного способа, как и у любой магической техники, есть плюсы и минусы. Главное преимущество – малое участие энергетического ядра. Недостаток – завышенные требования к сосредоточению, технике, волевым качествам. Из сказанного сразу можно сделать вывод… Кгхм… Какой вывод? Угрюм!
– А?.. – отозвался молодой орк самым безжалостным способом выдернутый из сладкой дремоты. Часто заморгал, но краем уха услыхал шипение более внимательных приятелей и сумел сориентироваться: – Э-э-э… нужно одинаково владеть каждой из техник?
– Правильно, – кивнул лектор, мужчина средних лет, с резкими чертами лица и маго-механическим протезом правой руки. – А какие еще недостатки магии Знаков вы можете назвать?
– Медленное плетение, мэтр Гар, – ляпнул степняк, заворожено разглядывая подвижные татуировки на лице преподавателя.
В ответ стоящий за кафедрой мужчина усмехнулся и показал левую, здоровую, руку. У ладони возникло туманное облачко, сверкнули серебром пять символов, объединяясь в замысловатый узор.
– Избавьтесь от заблуждения, Угрюм.
– Простите.
– Попросите прощения, когда вас размажут по площадке в первом же тренировочном поединке. Хотя можете спать дальше, сон полезен растущему организму… Кто-нибудь желает ответить?
Повисло неловкое молчание. Студенты начали вяло шевелиться, переглядываться. В воздухе ощутимо запахло неприятностями, а во взглядах большинства читалось отчаянное: валит, гад!
– Слабая адаптивность, – наконец буркнул рыжебородый гном в первом ряду.
