Евгений Гаглоев - Армагеддон
– Мне тоже пора, – произнес Игорь. – Надо же узнать, как там мать. Но я вернусь!
Катерина нашла в чулане старую куртку Матвея, ведь у Игоря не было с собой теплых вещей. В Зерцалию они перешли осенью, а теперь стояла зима. Игорь на прощание робко чмокнул ее в щеку, смущенно улыбнулся и выскользнул за дверь. Алекс сорвал решетку с зеркала в прихожей и отправился восвояси. Катерина, Марина, Артем и Ирина продолжили уборку.
Вскоре в особняк вернулась шумная компания циркачей. Зелье Корнелиуса подействовало, все они снова стали обычными людьми. Матвей рассказал, что полицейские эксперты собрали всех пострадавших в одном павильоне и начали распылять порошок специальными устройствами. При соприкосновении с кожей он тут же начинал проникать в поры, источая едкий дым и запах гари. За процессом наблюдали ученые, приглашенные из одного исследовательского института. Потом они взяли у всех кровь на анализ и пообещали тщательно изучить странные превращения. Стеклянная кожа становилась мягкой и эластичной, конечности немели, у кого-то начались судороги, кто-то испытал сильный голод. Весь процесс трансформации занял около часа. Анализы ничего не выявили, все люди оказались совершенно здоровыми, что немало удивило ученых-специалистов.
– Всех продержали бы дольше, но среди нас были мэр города и заместитель главного прокурора! – рассмеялся Прохор. – А этих важных персон никто не посмел задерживать. Пришлось отпустить и всех остальных. Но мы пообещали, что в течение некоторого времени будем ежедневно приезжать в больницу для наблюдения.
– Я так этому рада, – призналась Катерина.
– А я-то как рада! – воскликнула Аглая. – Никогда не любила все эти уколы и капельницы!
Работа закипела с новой силой. Когда все стекла были вставлены и двери восстановлены, Филя и Степан сложили в камине гостиной обломки старых стульев, а Прохор развел огонь. В доме сразу стало гораздо теплее и уютнее. Катерина поправила на стене портрет мамы. Затем, немного подумав, отыскала в кладовке портрет бабушки Евдокии, стерла с него пыль и тоже повесила на стену гостиной.
– Ты не против? – спросила Катерина у Аглаи, входящей в комнату.
– Разумеется, нет, – улыбнулась мачеха. – Знаешь, я помню Евдокию холодной и напыщенной старушенцией. Но она столько всего сделала для всех нас после своего возвращения, что я начала относиться к ней по-другому. И я рада, что она изменила свое мнение о нас.
Закончив с уборкой, все большой дружной компанией собрались на просторной кухне. Ирина, Марина и Артем остались с новыми друзьями. Им нравилось слушать веселый гомон артистов и их многочисленные шутки.
– Ужин не обещаю, но пиццу мы закажем! – воскликнула Аглая. – Знаю, что это мало похоже на праздничный ужин…
– Праздник – это не угощение на столе, – сказала ей Катерина. – Праздник – это семья и друзья рядом!
– Ты права, – согласилась Аглая. Остальные ее поддержали. Прохор заказал множество коробок с пиццей и готовых салатов. Ожидая доставки, все принялись наряжать елку.
Катерина вдруг поняла, что это самый счастливый и радостный Новый год в ее жизни. Ее окружали друзья, члены семьи, дорогие ей люди. Ребята сидели за одним столом со взрослыми и снова делились своими опасными, но такими удивительными похождениями. Циркачи слушали и не переставали удивляться их смелости и решительности. Матвей держал Марину за руку, Прохор нежно обнимал Аглаю за плечи.
Артем как раз начал рассказывать, как князь Сухоруков оказался гигантским пауком, когда в прихожей зазвонил телефон. Катерина вышла из кухни и подняла трубку. Это был Игорь.
– Хотел вернуться к вам, но пока не получается, – смущенно сообщил он. – Строители восстанавливают выбитые окна… Да еще у матери истерика, она не отпускает меня.
– Все нормально? – забеспокоилась Катерина.
– Как ни странно, да, – сказал Игорь. – Наташка здорово напугала ее, когда была здесь в последний раз. Ты не поверишь, но мать прогнала всех своих собутыльников, запретила им появляться на пороге и навела в квартире почти идеальный порядок! Видимо, ей не хватало встряски, чтобы переосмыслить свою жизнь. Конечно, весь этот запах еще не скоро выветрится, но полы и стены она уже отмыла почти дочиста. И главное – она трезвая… Может, теперь и в самом деле все изменится?
– Надеюсь, – сказала Катерина. – Тогда встретимся завтра? Мы все вместе идем в театр «Иллюзион», хотим посмотреть, в каком он состоянии.
– С удовольствием схожу с вами, – обрадовался Игорь.
– Игореш, а тебе завтра в школу не нужно? – донесся до Катерины приглушенный голос Татьяны Назаровой.
– Мам, так каникулы же! – ответил ей Игорь. Затем сказал Катерине: – Ты слышала? Совершенно другой человек. Раньше она звала меня не иначе, как «оболтус», «нахлебник» и «мерзавец»! Не знаю, надолго ли ее хватит, но, пожалуй, пора мне самому брать бразды правления в этом доме в свои руки!
– Я скрещу за тебя пальцы, – рассмеялась Катерина.
– Завтра увидимся, – произнес Игорь. И, немного подумав, добавил: – Целую…
А затем, не дав ей ответить, положил трубку.
Катерина с улыбкой прижалась щекой к прохладной плоскости большого зеркала. Ей было очень приятно слышать это. Если бы еще пару месяцев назад кто-то сказал ей, что она влюбится в Игоря Назарова, который подрался с ней на школьном дворе, она ни за что бы не поверила. Какие непредсказуемые номера выкидывает порой жизнь… И сколько перемен принесли ей зеркала… Эти удивительные спутники человека, таящие столько загадок. На ее шее все еще висел медальон с мечом Мортианны Лефевр – красный кристалл в изящном черном обрамлении. Он нравился Катерине, и она не собиралась с ним расставаться. Темный Гламор исчез, но кто знает, что там впереди? Она спрятала медальон за воротник блузки и пригладила волосы.
– Кать! – раздалось из кухни. – Иди к нам! Пицца же стынет! Скоро президент по телевизору начнет выступать!
– Иду! – отозвалась Катерина. Она приветливо улыбнулась своему отражению и помахала рукой тем, кто, возможно, сейчас наблюдает за ней, а затем вернулась на кухню. За окном крупными хлопьями падал снег, скрывая следы недавних разрушений. На улицах Санкт-Эринбурга было пусто и тихо. Жизнь постепенно возвращалась в свою колею.
Катерина не заметила полупрозрачное отражение Маргариты Державиной, которое возникло в зеркале за ее спиной в ореоле тусклого голубого свечения. Марго проводила ее нежным взглядом и впервые за долгое время счастливо улыбнулась.
Она точно знала, что теперь у ее дочери все будет хорошо.
