Марьяна Сурикова - Не зная пощады
Я приложила ладони к дверце, и красные всполохи побежали по изящным узорам, растапливая защитную магию мужа, на которую он сейчас отдавал последние силы. Морозный рисунок растворился без следа, а я едва не выпала из кареты, слишком стремительно распахнув дверцу, и лишь чудом ухватилась в последний момент за ручку, повиснув на ней. Перед глазами предстала пугающая картина: Тина душил огромными ручищами давешний силач из артистов на площади, а Кристиан отбивался сразу от четверых нападавших. Оба его клинка стремительно мелькали в воздухе, то блокируя удар одного из противников, то переходя в атаку на следующего. Разбойники держали каждый по короткому мечу, но мастерство Кристиана явно превосходило их умения – он уверенно бился обеими руками, каждая из которых могла работать как для защиты, так и для нападения. Однако противников было больше и выглядели они отдохнувшими. Бесспорно, муж был очень опытным воином, но выдерживать подобный натиск, когда силы на исходе, не смог бы даже самый лучший боец в мире.
Будто опровергая мои рассуждения, Кристиан быстрым ударом уложил одного из нападавших и с разворота полоснул по груди другого. Двое оставшихся мужчин, будто озверели и разом накинулись на него. Я с замиранием сердца наблюдала за боем, непроизвольно двигаясь следом за правой рукой Кристиана, которая сейчас перешла к защите, и отклонилась в сторону, чтобы уследить за очередным маневром, когда рядом с местом, где только что находилась моя голова, в стену кареты воткнулся острый нож. В тот же миг муж отвлекся на меня, сделав шаг в моем направлении, и один из нападавших достал его, ранив в плечо. Мои глаза отыскали нового противника – им оказался метатель кинжалов, из так называемых бродячих артистов, которые на деле оказались разбойниками и ворами, поджидающими на пути своего следования неосторожных путников. Этот человек сейчас стоял рядом с деревом и примеривался кинуть второй нож уже в голову мужа. В миг, когда он отвел руку для броска, я подняла ладони и огонь полыхнул вокруг: силача отнесло волной от Тинольда, протащив по земле, сам друг повалился навзничь, опаленный магическим жаром, противников Кристиана откинуло на добрые десять шагов, опалив им кожу и волосы, при этом огненная мощь лишь чудом не зацепила мужа, в самый последний миг пройдя по кромке серебристого щита. У моего инквизитора была невероятно быстрая реакция, отточенная в сотне боев. Убийца у дерева рухнул, как подкошенный, когда огонь полыхнул ему прямо в лицо. В следующий миг Кристиан бросил клинки и кинулся ко мне, а я протянула навстречу руки, но с криком согнулась от резкой боли внизу живота.
Муж обхватил за плечи, а потом поднял на руки и куда-то понес. Я кричала от боли и никак не могла остановиться. Кристиан уложил меня на землю и я услышала, как он произнес:
– Выпрягай коня и скачи в деревню, что неподалеку, привези повитуху, если понадобится, на аркане притащишь.
– Что с ней? – раздался сдавленный голос Тинольда, – там кровь, она… она…
– Действуй! Живо! – крикнул муж.
За красной пеленой, застлавшей глаза, я не видела ничего, только пыталась вырваться из крепко держащих меня рук, хотелось покатиться по земле, хотелось избавиться от отнимающей сознание разрывающей тело боли. В миг, когда я решила, что сейчас утрачу разум, ощутила, как меня окутало тепло, словно тело поместили в уютный кокон, боль стала затихать, а я смогла открыть глаза и увидела, что Кристиан, держит свои ладони на моем животе, а от его рук исходит теплое золотистое сияние, похожее на свет солнца. Сияние показалось таким знакомым, но я не могла вспомнить, где видела его раньше. Лицо мужа было напряжено, на лбу проступили капельки пота, глаза были полуприкрыты, а зубы сжались так, что на скулах заходили желваки. Я открыла рот и смогла прохрипеть:
– Что ты делаешь?
В ответ Кристиан прошептал, не раскрывая глаз:
– Пытаюсь спасти нашего ребенка.
В следующий миг меня вновь скрутило, но боль стала меньше, а к болезненным судорогам примешивалось странное ощущение, будто ребенку стало слишком тесно в моем теле и он стремится выбраться наружу. Мне захотелось помочь ему, но я не знала как. В безотчетном стремлении запрокинула голову назад и изо всех сил напрягла мышцы живота. Пальцы Кристиана дрогнули, глаза широко распахнулись, он с тревогой смотрел на меня, я же ухватилась руками за его ладони, сдавила изо всех сил и простонала:
– Кристиан, помоги мне.
Золотистое сияние угасло, прошло и ощущение тепла, меня внезапно затопило чувство страха, а Кристиан, усилием воли совладав с собственными эмоциями, крепко пожал в ответ мои пальцы и спокойно произнес:
– Все будет хорошо, Алира, ляг поудобнее, я помогу.
Мне сразу стало легче, и я ощутила горячую благодарность к мужу, за то, что рядом с ним могла ничего не бояться, что всегда ощущала его поддержку и защиту. Вдалеке раздалось лошадиное ржание – на полном скаку к нам приближался серый жеребец, на спине которого восседал Тин, а впереди него сгорбилась от страха сухонькая сморщенная старушка.
Меня вновь скрутило в новом приступе и я опять застонала, мышцы напряглись, а широкие ладони мужа внезапно сменили чьи-то руки. Я отчаянно замотала головой, пытаясь нащупать и вернуть обратно источник моей уверенности, моей силы, а чужой голос спокойно и со знанием дела произнес:
– Не бойся, милая. Давай, поднатужься немного, головку не запрокидывай, подбородочек прижми к груди, вот так, а теперь давай, собери все силы, помоги ребеночку.
Зажмурив от страха глаза, я покорно выполняла все, что говорил незнакомый голос, подталкивая своего малыша появиться на свет. Мне казалось, мгновения растянулись на часы, а сил совсем не осталось, как вдруг ощутила невероятную легкость в теле. Я распахнула ресницы, поняв, что все закончилось, посмотрела вокруг и первое, что увидела, было лицо мужа. Я хотела улыбнуться, но Кристиан смотрел куда-то вниз. Я заметила, как повитуха передала ему крохотный сверток и услышала ее тихий голос:
– Не дышит.
Сердце оборвалось внутри. Я привстала на локтях, хотела сказать, что старуха ошиблась, но голос не слушался, до слуха не доносился крик младенца, а глаза не отрывались от бледного словно воскового лица Кристиана. Я видела, как он прижал к груди сверток, как черные ресницы опустились вниз, скрывая лихорадочный блеск синих глаз, а потом вокруг его рук разлилось знакомое золотистое сияние. Я затаила дыхание, на моих глазах сияние становилось сильнее, а облик Кристиана менялся на глазах. Черты лица заострились, плечи опустились вниз, кожа будто стала прозрачной, через нее стали хорошо заметны голубые венки и все мышцы, натянувшиеся подобно тугому канату. И вот сейчас я испугалась по-настоящему, я осознала, что он делает. Он отдавал собственную жизненную энергию маленькому существу в своих руках, пытаясь разжечь последнюю искорку жизни в крохотном тельце. Я села на земле, преодолевая резко скрутившую тело боль:
– Кристиан! – мой стон остался без внимания, муж не отреагировал на мой голос, а все остальные наблюдатели безмолвно сидели, не отрывая глаз от золотистого сияния, чье свечение становилось слабее. Превозмогая мучительную резь в животе, я встала на корточки и попыталась дотянуться до мужа, когда вздрогнула от резкого младенческого крика, огласившего неподвижную тишину вокруг нас, а Кристиан повалился на спину, не разжимая рук.
– Кристиан! – Я сделала попытку подползти к нему, но пришедший в себя Тин успел первым. Он разжал крепкие объятия отца и вынул пищащего младенца, а потом протянул его подоспевшей повитухе. Обхватив Кристиана за плечи, он пытался приподнять его над землей.
– Тин, он дышит, дышит?
– Я не знаю, Алира.
Я проползла вперед, едва различая фигуры мужчин, расплывавшиеся перед глазами от набежавших на ресницы слез. Добравшись до мужа, прислонилась щекой к его груди, прослушивая сердце. Тин придерживал инквизитора под спину. Я затаила дыхание, я ждала, что раздастся размеренный стук, и все похолодело внутри, когда я ничего не услышала, меня стало колотить в пробирающем до костей ознобе.
– Тин, Тин, я ничего не слышу!
– Отойди, Алира, пусти меня, ты сейчас не в себе, могла не расслышать. Повитуха, успокой младенца, я не в состоянии ничего разобрать из-за этого крика!
Тин довольно грубо отодвинул меня в сторону и прижался ухом к груди Кристиана. Я сидела на земле и не могла пошевелиться, с отчаянной надеждой наблюдая за другом. Ребенок перестал кричать, но я никак не могла отвести взгляд от бледного мужчины на земле, чтобы понять, почему младенец не плачет. Друг медленно выпрямился.
– Мне кажется, я что-то услышал. Есть зеркало?
– Т-там, в-в карете.
Парень подскочил на ноги и бросился к экипажу, заскочил внутрь и вскоре уже выпрыгнул обратно, удерживая в руке овальное зеркало в серебряной оправе на длинной тонкой ручке. Вновь склонившись над Кристианом, он приблизил зеркало к его рту и замер. Кажется, вечность минула, когда Тинольд наконец выпрямился и посмотрел на меня.
