Дмитрий Тихонов - Эпоха последних слов
Рихард кивнул:
— Хорошо.
Они вбежали в холл башни, миновали стройные ряды портретов, изображавших великих магистров прошлого, под их бесстрастными взглядами поднялись на лестницу. Позади нарастал гул паники: вопли, топот множества ног, звон разбивающегося стекла, грохот доспехов. Да уж, по сравнению с таким испытанием даже восставшие мертвецы покажутся детской забавой.
На первой лестничной площадке стоял невесть откуда взявшийся там Кром. Он выглядел спокойным и курил короткую глиняную трубку, прикрыв глаза. Увидев братьев, сделал шаг навстречу, поднял руку, останавливая их вопрос, и задал свой:
— Вы уверены, что добили Сказанных во Тьме?
— Откуда нам знать, — сказал Вольфганг. — Всего десять минут назад были уверены, теперь уже нет.
Выйдя из башни после окончания битвы, он первым делом направился к трупу Аргрима. Тот представлял собой кучу полуразложившейся плоти, мешанину из тлеющих на свету черных щупалец и человеческих костей. Малоприятное, но совсем неподвижное зрелище.
— Значит, это их работа, — сказал Кром и принялся постукивать трубкой о кирпичи, выбивая пепел. — Одна или несколько тварей уцелели. Видимо, ослепленные яростью и болью, они пробили Внешнюю Сферу.
— Разве это возможно?
— Откуда мне знать? Не я ее создавал. Они пробили Внешнюю Сферу и впустили в мир первобытный Хаос. Обрушили на нас саму Бездну.
— Что же делать?
— Без понятия. — Кром сунул руку в карман камзола, вытащил щепотку табака, принялся вновь набивать трубку. — Как следует ощупать любимую девушку и сказать ей на прощание пару бессмысленных, но красивых слов. Дать по морде командиру. Публично снять штаны и послать всех присутствующих в…
— Где Аргус?
— Двухголовый-то? Наверху, под крышей. Однако на вашем месте я бы не тратил время на пустые надежды.
Но они уже неслись вверх по лестнице, не слушая его.
На следующей площадке сидела Элли. Глаза ее покраснели от слез. Увидев Вольфганга, она кинулась ему на шею, жарко поцеловала в губы.
— Снаружи творится что-то ужасное, — прошептала эльфийка. — Я чувствую. Там остался Червячок. И Костолом тоже… они в госпитале, на поляне.
— С ними все будет хорошо, — соврал рыцарь, отстраняя ее от себя. — Но нам нужно найти Аргуса. Побудь здесь.
— Да, я побуду. — Элли прислонилась спиной к стене. — Прощай.
Они побежали дальше. Ступенька за ступенькой. Через холлы, увешанные старинными гобеленами, через рыцарские залы, полные разнообразных доспехов.
Снаружи грохотало и ревело. Там бушевала жестокая буря, яростнее которой эти земли еще не испытывали. Сквозь бойницы и окна братья видели лишь мрак, разрываемый резкими вспышками алого пламени.
Они преодолели две трети подъема, когда Рихард опустился на ступени, прижав ладонь к левой стороне груди.
— Не останавливайся, брат, — прошептал он посиневшими губами. — У меня просто кончились силы. Прости.
Вольфганг хлопнул его по плечу:
— Я вернусь за тобой! Мы не сдадимся!
— Конечно. Жду. Аргусу привет.
Вольфганг продолжил подъем в одиночку. Без мыслей, без страхов, без надежд. Только он — и лестница. Неспешный, размеренный темп дыхания. Пару раз Старшую Башню ощутимо тряхнуло, всю, от макушки до основания, но даже этому он не позволил сбить себя с ритма. Шаг-шаг-выдох. Шаг-шаг-выдох. Он не смотрел в амбразуры, не обращал внимания на жар, идущий от стен. Все проблемы надо решать по мере их возникновения. В данный момент основной задачей было отыскать Аргуса, остальное — потом. Шаг-шаг-выдох.
Наконец он добрался до входа в покои Великого Магистра, замер перед последним лестничным пролетом, украшенным теперь полотнищами с символом Погонщиков Теней.
Здесь все началось в Ночь Безумия. Здесь и закончится. Здесь исчез молодой, наивный паладин — он мечтал защищать людей от орков, но в жизни еще не успел сразиться ни в одном серьезном бою. Здесь появился воин без идеалов — он стремился к покою и тишине, но оказался в самом центре великого противостояния. Однако тропа вновь вернула его сюда, к этим широким мраморным ступеням. От судьбы не скрыться. Собравшись с духом, Вольфганг шагнул на лестницу.
И тут услышал голос Аргуса. Громкий, искаженный воем безумных ветров, раздираемый горем и скорбью, голос этот звучал не в ушах, но во всем его теле. Он пронизывал саму ткань мироздания, пропитывал бытие:
— Зар! Химера! Кром! Призываю вас! Явитесь! Помогите мне!
Двухголовый Бог просил помощи. Он сражался с наступающей Бездной там, впереди. Один против бесконечности. Один против тьмы.
— Я иду! — выкрикнул Вольфганг и, прыжком преодолев последние ступени, распахнул тяжелые двери…
Он успел увидеть многое. Невероятно многое. Низко нависшее небо, полное бурлящего пламени и бездонных черных пастей. Море огня и дыма, бушующее вместо лесов. Послушническую Башню, полыхающую, подобно огромному факелу. Аргуса, стоящего посреди лишившихся крыши покоев магистра. Двуглавый Бог был без масок, с его распростертых рук срывалось зеленое свечение, закручивалось бешеным водоворотом, расшвыривающим оранжевые протуберанцы. Рыцарь увидел весь мир сразу, целый материк, окруженный кипящими морями. Увидел, как разверзается земля, и руины городов погружаются в волны раскаленной магмы, увидел скалы, вздымающиеся на месте равнин, горящие джунгли, плавящиеся горы. Хаос поглотил вселенную, теперь она переваривалась внутри него.
— Как быстро! — то ли сказал, то ли подумал Вольфганг. — Неужели и вправду так быстро?!
А потом пламя пожрало и его.
Эпилог
Посреди добела раскаленного небытия Двухголовый Бог закрыл глаза и погрузился в долгий, тяжелый сон. И снилось ему, будто он стоял на истертых временем каменных ступенях на самом краю погибшего мира. Все, что происходило до этого, терялось в тумане. Никакой памяти, никаких чувств. Просто сознание вдруг вернулось к нему.
Кто он, что делает здесь? Ни имени, ни прошлого. Какие-то размытые лица, дороги. Не вспомнить. Сколько веков, тысячелетий минуло с тех пор, как ему в последний раз довелось осознавать себя?
Оглянулся. Позади — безжизненный, замешанный на огне пейзаж. Черные громады вулканов, изливающие потоки лавы, выбрасывающие в кроваво-красное небо столбы дыма, камней и пепла. Кажется, сама земля горит, корчится в неизбывной муке. Ветер несет копоть и густой запах серы.
Впереди — развалины храма. Серые стены, покрытые мхом, увитые высохшим плющом. Обломки колонн и перекрытий. За ними вдалеке виднеются зеленые холмы, поросшие лесом, над которым кружат едва различимые с такого расстояния птицы, а еще дальше, среди облачной дымки синеют силуэты гор. Вряд ли есть какой-то выбор — то, что сейчас служило ему жизнью, на самом деле мало отличалось от смерти. Пустота, рваная дыра вместо души, огрызок вместо разума. Только элементарные понятия, ничего своего. Но ведь он был — кем-то. Ведь эти руки принадлежали — кому-то. Эти шрамы на плечах и груди оставил — кто-то. Он хотел знать. Если впереди обман и гибель, пусть будет так. Когда нечего терять, бояться тоже нечего.
Он миновал руины и ступил на каменный мост, висящий над огромным провалом, дымящейся трещиной, отделяющей зеленые холмы, ждущие впереди, от раскаленного котла хаоса.
— Мы называем это разломом, раздался голос рядом. — Это граница между нашим миром и вечно голодной Бездной.
Резко обернулся. Никого. Он был один здесь, на краю пустоты.
— Но имена значат так немного, верно? — В голосе, который звучал сразу отовсюду, слышалась печаль. — Их слишком легко забыть. Когда-то ты звал меня братом.
Он продолжил путь. На камнях под ногами появился мох. Свежий ветер, не пахнущий гарью, коснулся лица. Вместе с ветром пришла память. Только ради этого следовало двигаться вперед.
— Все должно исчезнуть, — произнес невидимый провожатый. — Но даже на Темных Тропах есть место надежде. Тебя встречают. Видишь?
Он видел. На другой стороне моста стояло несколько фигур. Два мускулистых зеленокожих великана: один с каменным топором, второй — с железными палицами на цепях, пристегнутых к толстым браслетам. Стройная девушка с короткими волосами, опирающаяся на тонкий посох с изогнутым навершием в виде драконьего хвоста. Широко улыбающийся гном с длинной бородой, серой от седины.
Вольфганг шел к ним и шептал их имена.
