Алексей Пехов - Синее пламя
– Мое любопытство и желание заработать на редкостях сыграли злую шутку.
– Говорил я Тиону, что статуэтку Арилы следует утопить в море, но он никогда не доверял воде. Считал, что сети рано или поздно поднимут ее. А если не сети, то уины. Он спрятал ее и от меня, где-то на проклятых пустырях, среди сожженной земли, в месте, которое люди обходили за десять лиг. Я пытался искать ее, но неудачно. Тион явно не подумал, что через семьсот лет на пустырях вырастет целый город. В итоге ее откопали. А твоя сила и кровь человека, убитого рядом с тобой, пробудила то, что когда-то было перчаткой Вэйрэна.
– Выходит, это я выпустил шауттов? – мрачно спросил акробат.
– Шаутты всегда были в нашем мире, но их силу нельзя сравнить с нынешней. Теперь она такая же, как в прошлую эпоху. Все, что происходит теперь, следствие произошедшего той ночью.
– Я могу это как-то исправить?
Мильвио покачал головой:
– Когда ты на пороге той стороны? Когда можешь умереть в любую минуту? Если ты коснешься еще раз магии, как это произошло на лодке, ты умрешь. Я уверен в этом. Прежде чем исправлять мир, тебе следует научиться управлять своим даром. Именно поэтому я привел тебя сюда. Ты либо сможешь обуздать свою силу в Шой-ри-Тэйране, либо погибнешь. Третьего не дано.
– Научиться? Я едва не убил вас в прошлый раз.
– Это город эйвов, но в каждый из них асторэ вложили себя. Это сложно объяснить… Любой из вашего народа может получить принадлежащие вам знания. Все, кроме отобранных великим волшебником. Ты можешь вернуть утраченное. Мой старый друг отведет тебя туда.
– И что меня там ждет?
– Не знаю. Это место не для людей. И уж тем более не для великих волшебников, пускай и без магии. Если не хочешь стать пустым, то стоит сделать то, ради чего я привел тебя сюда.
– Я ведь не первый? Ты приходил сюда и с другими?
Мильвио слегка склонил голову, показывая, что акробат прав.
– Что с ними случилось?
– Трое отказались. Не поверили мне. Один умер в мучениях через несколько дней. Двое других стали пустыми, и о том, что они творили, можно прочитать в старых хрониках. Разум асторэ захватывает та сторона. Их магия бьет ключом, и они становятся похожи на тех, в кого когда-то переродились. Ну а шестеро остальных, тех, кто поверил мне и ушел с эйвом, не вернулись назад.
– То есть погибли.
И вновь Мильвио склонил голову, подтверждая правильность догадки:
– Прости, друг. Но у меня нет для тебя других слов.
Эйв неслышно вошел в зал:
– Дхенне валгэ ур тэллве готов?
Тэо немного растерянно посмотрел на Войса и Шерон. Девушка ободряюще ему улыбнулась:
– Все будет хорошо. Ты справишься.
– Справишься, – повторил Мильвио. – Возможно, ты единственный, кто способен принять знание.
Акробат обнял девушку, протянул руку великому волшебнику:
– На тот случай, если мы никогда больше не встретимся. У меня тысячи вопросов к тебе. Я хочу знать, что было в прошлую эпоху, как это произошло и…
– Иди! – рассмеялся Мильвио. – Когда вернешься, можешь засыпать меня своими вопросами.
Пружина был благодарен за это «когда». «Когда» гораздо лучше, чем «если». Оно куда надежнее.
– Ладно. Жаль, что нельзя сказать «до свидания» Лавиани. Как увидите ее, передавайте привет.
– Она слишком сильно переживает, что Фламинго, которого она цепляла большую часть пути, годится ей в прапрадеды, – улыбнулась девушка. – Не волнуйся ни о чем. Сойка все поймет.
– Ну, тогда не стоит мешкать.
Пружина потерял представление о том, где они идут. Дубы были повсюду, нависали над тропой точно утесы, зданий становилось все меньше. Эйв вел его куда-то на окраину города.
Они шли бок о бок, и плечо Тэо иногда касалось теплого короткого меха существа из сказок.
– Почему такие, как я, сходят с ума?
– Потому, что вы забыли прошлое, дхенне. Катаклизм убил не только людей, но и старую кровь. Вас почти не осталось, и вы не знали, что делать, когда метка проявится на вашей коже. Чем выше растут дубы, тем реже магия просыпается в дхенне. Вы стали слишком похожи на тхей, своих детей. – Акробат понял, что тот говорит о людях. – Сами превращаетесь в них. Недолог день, когда появится желудь, а из него вырастет дерево. В тот миг дхенне совсем исчезнут, и их кровь станет слишком жидка для магии. Вы станете тхей. Я бы рассмеялся над такой судьбой моих создателей, если бы мне не было грустно. Это такая же великая трагедия, как гибель Подпирающего Небо, утрата Шой-ри-Нейгана или воровство тхей силы дхенне.
– Мы были другими? Раньше? В прежние эпохи?
Эйв на мгновение повернул голову к нему, и его алые глаза во мраке мягко сияли кровавым светом:
– Я родился в середине прошлой эпохи и застал лишь расцвет государства тхей, Единого королевства, а затем его упадок. Как и упадок моего народа. Как и пропажу истинной магии дхенне со смертью Тиона. Мой прадед жил в Эпоху Рождения и видел истинную суть дхенне. Они не были похожи на тебя и на тех, кого я встречал.
– Какие же истинные асторэ?
– Как молодые листья на старом дереве. Как чистый ключ, рожденный под корнями. Точно холод росы перед рассветом. Перо сокола, плавно кружащееся в первых солнечных лучах. Капли воды на морде лани. Лунный свет на клеверном поле. Я могу перечислять долго, и все равно ты не сможешь понять. Они сам мир. Жизнь. Создатели. Не такие, как ты, дхенне. После потери истинной магии вы глотаете тьму. Былое утрачено. Закат случился, а рассвета уже никогда не будет.
– Ты ошибаешься. Я понимаю, – серьезно произнес Тэо.
Эйв одарил его пристальным взглядом, поводя ушами, и согласно кивнул, сказав довольно:
– Вижу. Понимаешь. Я буду просить лес, чтобы ты взял знания, что оставили для тебя.
– Тогда ты будешь свободен?
– Я и так свободен, дхенне, – чуть удивленно сказал тот. – То, что делаю я, обязанность моего народа. Долг перед кровью, что теперь твоя. Вернуть тебе силу, которую усыпил у дхенне Тион.
– Тион?! – Тэо остановился. – Но… как?
– Спроси у старого друга. Он знает и помнит. Такие, как ты, – последствия. Как из желудя вырастает дуб, так и из дхенне растет магия, теперь убивающая их. Ты пришел, чтобы разорвать этот круг. А может быть, и нет. Звезды решат.
Эйв остановился возле высохшего дерева. Оно было таким древним, что от веток остались лишь обрубки, словно их оторвал свирепый ветер, кора отсутствовала, и в мертвом теле, казавшемся белым в ночи, зияли темные дыры – дупла. Когда Тэо подошел поближе, в них зажглись десятки маленьких желтых огоньков.
Глаза неведомых существ смотрели на него, а затем раздался тихий вздох. Как шепот. Восторженный, предвкушающий, полный надежды. Он не понимал слов старого наречия.
– Тебе сюда, дхенне. – Эйв поднял переднюю лапу, прикоснулся ею к бугристому стволу.
Между корней пряталась лестница, ведущая под землю.
– Что ждет меня?
– Знание. Испытание. Обновление. Смерть. Или жизнь. Все зависит от тебя.
– Ты тоже пойдешь со мной?
– Да.
Спуск оказался коротким. По коридору, стены которого состояли из дубовых корней, плотно переплетенных между собой, он шел сквозь приглушенный изумрудный свет, физически ощущая его плотность – то, как он касается кожи, волос, проверяя, тот ли перед ним, кого здесь так давно ждут.
Впереди журчала вода. Под ногами шуршали старые листья, тонкие и хрупкие, превращающиеся в прах под ботинками.
Он сам не понял, когда оказался в каменном гроте с множеством тенистых уголков. Одна из стен целиком заросла густым слоем влажного мха. По нему широким потоком стекал маленький водопад, обрушиваясь в круглый бассейн.
И только теперь Тэо узнал место из своего сна.
Изумрудный свет проникал сквозь листву, плясал по воде, и камни на дне беспрерывно сверкали золотыми искрами.
Эйв остановился в дальней нише, скрытой за завесой плюща.
– Купель, дхенне. Ты должен сам все понять. Должен вспомнить.
И Пружина без колебаний опустил в воду левую руку.
Шерон сидела, прижавшись спиной к спине Мильвио, чувствуя тепло человека, который давным-давно должен быть мертв. Ей не хватало воображения, знаний, умений, сил и способностей, чтобы оценить все то, что он пережил, что видел и знал.
Она не могла заглянуть под маску странника, галантного кавалера, мужчины, поддерживавшего и помогавшего ей. Разглядеть за ней Войса. Легендарного великого волшебника, сподвижника Тиона, присутствовавшего при всех событиях, завершивших Эпоху Процветания.
Для нее Мильвио оставался… Мильвио. И она совершенно не знала, что с этим делать.
Его пальцы перебирали струны лютни, и та пела тихо и печально, но с таким желанием, словно силилась рассказать девушке о том, что было на душе у треттинца.
– Теперь, когда ты привел его, уйдешь?
