Вадим Крабов - Барон
Магистр в очередной раз поморщился. Он прекрасно знал, от чего включается защита: от «вспышки» заклинания в первую очередь. Великолепный пятиуровневый амулет герцога опоздал. Такая вот незадача.
– Неужели всё это вы провернули в одиночку? – задал наконец главный вопрос Твердь.
– Как вы и сказали. Никого из своей группы не привлекал – дело уж больно громкое, местных втёмную использовал.
– Как уходили?
– Телепортом в Сагнор, сутки подождал, в Русток и сюда. Не проследят, имена везде разные.
– Отлично. – Магистр поставил бокал и поднялся со стула. Поднялся и ликвидатор. – Вы хорошо поработали, отдыхайте. – Твердь положил руку на плечо человеку: – Навсегда.
Полыхнула вспышка магии Земли. Защитный амулет попытался сопротивляться, но был смят в доли секунды, и человек, не успев осознать собственной смерти, с коротким щелчком ломающихся костей превратился в компактный идеально круглый шар на высоте живота. Шар повисел мгновение, словно удивляясь собственному рождению, и со шлепком упал на пол. Капли крови с ошмётками плоти забрызгали мебель стены и одежду магистра. В этот раз он не поморщился.
– А говорил – обожжённые трупики…
Начальник тайной стражи Шелтона собственноручно убрал останки, помыл полы и уничтожил магией все следы происшествия. Не хуже Лизы. Очистил одежду заклинанием и верхом поехал в сторону города. Спокойно.
Солнце, закрытое редкими белыми облаками, стояло в зените. Погода обещала быть великолепной.
У человека не было имени, вернее, их было множество. Даже Твердь не смог узнать настоящее. Теперь это было не важно.
Глава 17
Асмильда проснулась среди ночи в холодном поту. Жить не хотелось. Она ненавидела себя за вчерашнее счастье, за дурацкое замужество, за детское обожание отца. Что? Как? Что это было? Вопросы и вопросы, они крутились в голове, требовали немедленного ответа, но все мысли тонули в ледяной тоске. На душе было пусто, не хотелось жить, и не хотелось двигаться, чтобы умереть.
«Умереть… Немедленно… Как тяжело. Зачем мне жить? Я виновата во всём… Спаситель, дай мне силы подняться. Я повешусь… Нет, отравлюсь… Отравлюсь?!» – мелькнуло прозрение.
Ненависть заполнила пустующую душу. «Отец, как он мог!» Её передёрнуло от омерзения, когда в очередной раз вспомнила вчерашнее состояние. Как проваливалась в колодец после выпитого торфа, глупое счастье, свадьбу, тупые посиделки за пьяным столом с друзьями мужа. «Мужа?! Зачем отец это сделал? Она сидела во дворце, кого-то ждала, с кем-то говорила, где-то гостила и… любила? Да, любила и люблю до сих пор… кого?! Не мужа – фу! Спаситель, верни память, пожалуйста! Как хорошо, что вчера почти уснула за столом! Муж – ненавижу! Велел отвести её в спальню, и сейчас она одна. Где он? Постель не смята. Спасибо, Спаситель! Утро. Отец! Как я тебя ненавижу! За что мне это?!»
Рассвело сразу, без привычных утренних сумерек. Влажный густой воздух, насквозь пропитанный терпкими ароматами южного моря. Издалека доносились редкие голодные крики чаек.
Открывать глаза и вставать принцессе совершенно не хотелось. Её душили бешенство, ненависть и собственное бессилие. А ещё мучительно хотелось вспомнить что-то очень важное…
Стук в дверь, и женский голос спросил:
– Графиня, вы проснулись? Можно войти?
Новоявленная графиня молчала.
«Графиня! Графиня нор’Титос. Как противно! Я убью и его, и себя, пусть только посмеет ко мне прикоснуться! Спаситель, верни мне память! Я чувствую, я знаю что-то важное… и я люблю… любимый! Спаси меня!!! Ну, пожалуйста». – Асмильда не успела додумать планы мщения, как распахнулась дверь и в спальню впорхнула стайка служанок.
– Ваше сиятельство, вам необходимо одеться, вас желает видеть ваш муж.
Принцесса открыла глаза и с презрением оглядела четырёх разновозрастных женщин.
– Я. Никуда. Не пойду, – сказала она раздельно.
– Но, ваше сиятельство, граф приказали… – со страхом пролепетала самая младшая.
– Вон отсюда, все! Во-он!!! – заорала Асмильда, вскочив на широченную пуховую кровать.
Прокричала и упала, не удержавшись на слишком мягкой перине.
И тут на неё нахлынуло. Ревела в голос, никого не стесняясь.
Горький плач прервался сам, когда сильная мужская рука схватила её за запястье и грубо стащила с кровати. Асмильде с трудом удалось сохранить равновесие и остаться стоять. Теперь на полу, на дорогущем мягком ковре. Выглядела она отвратительно: зарёванное чучело со спутанными волосами, в ночной рубашке. Перед ней с гримасой презрения стоял граф, явно страдающий с похмелья.
– Милая жёнушка, – сказал он язвительно, – когда я говорю, что желаю тебя видеть, то ко мне надо бежать! – проорал он последнее слово. Продолжил уже тише: – Сейчас я уеду на несколько дней, а ты готовься. Мне не нужна твоя любовь и даже хорошее отношение не нужно, мне нужен наследник! Готовься. Через три дня у тебя начнутся благоприятные дни, а я вернусь примерно через четыре. Будь паинькой, и я от тебя отстану. Живи себе как хочешь. Пока.
Граф сделал шаг к двери, когда услышал шёпот Асмильды:
– Я убью тебя, тварь.
Он на мгновение замер и медленно повернулся:
– Кобылка взбрыкнула? Необъезженная, бывает.
И внезапно дал жене хлёсткую пощёчину.
Её голова дёрнулась. Из угла рта и из носа потекли тонкие струйки крови, а взгляд стал удивлённо-отстранённым. Щека постепенно наливалась пунцовой краской.
– Это тебе первый урок, дорогая, – продолжил муж твёрдым голосом. – Твой отец продал тебя с потрохами, и не пытайся жаловаться. Знаешь, что произошло с моей первой женой? Я её убил. Зарезал собственноручно. А её дочерей продал на невольничьем рынке. Знаешь почему? Она не могла родить мне мальчика, и всё. Других провинностей у неё не было. Ты не единственная аристократка в империи, запомни это. А сейчас так и вовсе – страшная. В зеркало посмотри.
Он развернулся и покинул спальню.
Как это ни странно, но пощёчина сделала благое дело – Асмильда вспомнила всё! Сразу, вдруг. Словно вихрь пронёсся внутри головы, принёс воспоминания и разложил их по полочкам. Она долго стояла не шевелясь среди четырёх женщин и улыбалась.
– Графиня, – нерешительно произнесла самая старшая фрейлина, – вы в порядке? Вам надо умыться и одеться. Вы меня слышите?
И она, и остальные три женщины были явными простолюдинками, наряженными в пышные придворные платья.
– Слышу, слышу, – ответила Асмильда, по-прежнему улыбаясь. – Помыться, причесаться, одеться, говорите? Приступайте. Завтрак подать! Я люблю горф со сливками и сахаром, остальное без разницы. Чего стоим, курицы!
Женщины опомнились и забегали, крайне удивлённые резкой переменой настроения хозяйки. А объяснялось это просто: Асмильда ни на секунду не сомневалась – Витар спасёт её. Немного беспокоила мысль: успеет ли за четыре дня? Во дворец к родителям она решила не возвращаться. Решила, находясь на далёком от дома острове. Одна, в центре чужого государства, без возможности сообщить Витару, где находится. О таких «мелочах» она не задумывалась. А эту тварь, как его… Фомиса, Витар убьёт. Егор, Рон, Агнар ему помогут. Можно побиться с кем угодно об заклад. Только вот с кем?
В неприметную удобную бухту острова Дымный, третьего по величине острова архипелага Грандан, вошла небольшая двухмачтовая шхуна под гранданским флагом. Встала на якорь в привычном месте и спустила шлюпку. Бухта была заполнена разномастными судами, среди которых пострадавшие судовладельцы со всей империи с удивлением узнали бы нападавшие на них пиратские корабли. Здесь они стояли под флагами самых разных, часто экзотических стран. Например, тот барк под флагом… княжества Рус. Вроде всё нормально, да только княжество не имеет выхода к морю! Ну и ладно, у нас суда под флагом Монголии ходят, и ничего. Удивительно, что и здесь то же самое.
На причале большого хаотично построенного посёлка шлюпку встретил толстый таможенник со своим тощим помощником. Таможенник хмурился и часто зевал, абсолютно не стесняясь широко раскрывать рот. В такую рань пришлось вставать, в полдень! Он бы не встал, но судно неурочное, а остальные и приходили и уходили без всякого досмотра по предварительной договорённости и предоплате. Хлебное у него место, хватало на далеко не бедную жизнь, но и от дополнительного заработка, пусть и медяка, толстяк никогда не отказывался. Копейка рубль бережёт. Да и служба как-никак.
Первыми со шлюпки спрыгнули два телохранителя: высокий крепкий пожилой и невысокий широкоплечий молодой, у которого тем не менее были седые виски. Они ловко притянули шлюпку бортом к причалу. На берег сошла женщина и сразу за ней ещё двое охранников. Теперь наоборот: высокий молодой и маленький среднего возраста. Багажа у прибывших практически не было. Рюкзаки телохранителей да дорожный сундук женщины. Его выгрузили матросы.
Толстяк не мог отвести глаз от красавицы. Богатая аристократка лет тридцати в дорожном платье, украшенном золотом и самоцветами. Было в ней что-то неуловимо притягательное.
