Игорь Конычев - Оковы судьбы
– Алан Рэвендел. – В глаза Алану бросился яркий свет, исходящий от небольшого волшебного огонька, покачивающегося над головой воина. Сами «Коралловые стражи» магией не владели, значит, сегодня, как, впрочем, всегда, с патрулем были маги из «Панциря».
– С возвращением, господин Рэвендел. Прошу простить за беспокойство, – страж, сразу же узнавший пассажира припозднившегося экипажа, сдержанно поклонился.
– Ничего страшного. Это ваш долг. – Алан не видел лица воина, скрытого за опущенным забралом начищенного до блеска шлема.
– Приятной ночи. – «Коралловый страж» еще раз поклонился и отошел в сторону, позволяя экипажу двигаться дальше. Так же поступили и остальные воины.
Дворцовый остров, как положено владениям короля, держался особняком от остального города. Будучи таким же консерватором и так же опасаясь переворотов, как его отец, нынешний король Руперт Третий строго-настрого запретил любые проявления науки и техники на своем острове. Его Величество также запретил культу Близнецов любую деятельность на этом клочке земли, позволяя своим приближенным жить так, как этого они хотят. Жрецам подобное решение, естественно, не понравилось, так же, как то, что им пришлось отзывать всех своих людей, занимающих немаловажные должности при дворе короля. Никто не знал, что именно произошло между культом и владыкой Аластрии, но в последнее время их отношения стали довольно напряженными. Под давлением монарха культ постепенно сдавал свои позиции, не смея противиться истинному наследнику короны. Именно поэтому на Дворцовом острове Алан мог дышать полной грудью. Он знал, что с момента гибели родителей культ Близнецов питает к нему повышенный интерес. Узнав о нарушении клейма, жрецы попытались убедить Рэвендела выжечь его заново, но тот наотрез отказался это делать. Тогда последователи культа обратились к королю, заявив, что кровь мальчика, оскверненная не по его вине, может стать причиной многих бед, однако владыка Аластрии приказал им оставить молодого Алана в покое. Подобное решение сделало пропасть, разверзшуюся между жрецами и королем, еще глубже. Когда же юный Рэвендел повзрослел, Его Величество Руперт Третий сделал юношу своим доверенным лицом, наделив максимальными полномочиями как в стенах Нэрфиса, так и на территории всей Аластрии в целом. Алан ожидал, что его жизнь, с новой должностью, изменится еще сильнее, но король очень редко вызывал его к себе и обычно поручал заниматься различными проверками на территории Университета и Школы магии. В основном Алан служил связующим звеном между Дворцовым островом и остальным Нэрфисом. Поначалу Рэвендел не понимал, почему Руперт Третий выбрал именно его, но объяснение нашлось довольно быстро. «Я просто нашептал ему перед сном, – с невинной улыбкой сказал тогда Винсент и подмигнул Алану, продолжая говорить: – У вас впереди не очень-то легкая жизнь, и чем более влиятельным вы станете, тем лучше. Насчет короля не беспокойтесь. Он давно искал подходящую кандидатуру, не уважающую культ Близнецов и в то же время чуждую Механикам. Паранойя, знаете ли. А тут нуждающийся в опеке наследник благородного рода, да к тому же не глупый. Если вы думаете, что король будет защищать вас по доброте душевной, вы ошибаетесь. Он преследует свои цели, но, какие бы они ни были, вы должны подыгрывать ему, ведь он – единственная ваша защита от культа. Когда он узнал о том, что способности наследника рода Рэвенделов вернулись, то едва ли не запрыгал от счастья, искренне веря, что сам нашел такой самородок. Ведь вы единственный в этом городе, кто обладает подобной силой. Руперт Третий сделает все что угодно, лишь бы удержать вас рядом с троном и превратить в своего цепного пса. Он будет холить и лелеять вас, потихоньку взращивая верного слугу. Чем сильнее вы становитесь, тем более сложные поручения король будет давать вам. Королевский род и род Рэвенделов всегда поддерживали друг друга, пока ваш полоумный, простите, дед, не нарушил столь славную традицию».
Когда для всех окружающих стало очевидно, что связь Алана с тьмой растет с каждым годом, Его Величество, скрывая радостную улыбку, невозмутимо заявил, что у него нет никаких сомнений касательно преданности юного Рэвендела. «Он исполняет мою волю, а каким способом он это делает – мне безразлично», – сказал Руперт Третий, и жрецы культа Близнецов лишь бессильно развели руками. Единственное, чего им удалось добиться, так это того, чтобы Алан проходил ежемесячную проверку на предмет человеческой сущности. Жрецы полагали, что под воздействием демонической крови тело и разум юного Рэвендела могут полностью измениться, и тогда он может представлять опасность для жителей Нэрфиса. Они ссылались на прошлое, заявляя, будто в архивах города остались свидетельства того, как смешавшие в себе кровь демона и человека, Рэвенделы сходили с ума и творили бесчинства на улицах Нэрфиса. Однако этих доказательств жрецы предоставить не смогли, заявив, будто древний свиток рассыпался от ветхости у них в руках. Немногочисленные волшебники так же, как жрецы, недолюбливали Рэвендела, подозревая его в запрещенном искусстве. Но и они не смогли ничего доказать, к тому же король, которому волшебники беспрекословно подчинялись, велел им оставить «бедного мальчика» в покое.
Месяцы проходили один за другим, складываясь в года, а последователи культа так и не смогли ничего обнаружить, каждый раз любезно, но крайне неохотно прощаясь с Аланом и подолгу глядя вслед улыбающемуся молодому человеку, не догадываясь о тайнах, которые он хранит.
Высокая ограда, обвитая плющом, охватывающая владение Рэвендела, медленно плыла параллельно окну экипажа, слегка подрагивая в такт движению лошадей. Если другие поместья освещались при помощи магии, то изгородь особняка Рэвенделов почти сливалась с окружающей тьмой.
Покинув экипаж, Алан взглянул на рассветное небо, по своему обыкновению закутанное в низкие, серые тучи, и зябко поежился. Клочья густого тумана, стелющиеся по земле, словно норовили заползти под одежду и отобрать все тепло.
– Вот мы и дома, – пар заклубился у рта молодого человека.
Винсент понимающе улыбнулся и шагнул к высоким запертым воротам, не имеющим ни петель, ни замочной скважины. Створки растаяли в воздухе, пропустив мужчин за ограду, и сразу же абсолютно бесшумно вновь восстановились за их спинами.
Алан медленно шел по выложенной брусчаткой дороге, любуясь красивым, ухоженным садом. Он не слышал шагов Винсента, но знал, что тот неотступно следует за ним. Миновав высокий фонтан, выполненный в виде большой чаши, из которой вертикально вверх била струя воды, Алан встретил неразлучную парочку своих слуг. Жак и Жанна, выглядели почти как близнецы, с тем лишь отличием, что у девушки волосы были белыми, а у ее брата – черными как смоль. Они привычно хлопотали по саду, подстригая раскидистые кусты, и о чем-то тихо разговаривали.
– С возвращением, господин. – Жанна первой заметила приближение Алана. Девушка выпрямилась и грациозно поклонилась.
– Доброй ночи, господин, – склонил голову Жак.
Слабо улыбнувшись, Рэвендел кивнул слугам, услышав за спиной, как Винсент отчитывает своих подопечных:
– Снова отлыниваете? – сдвинув тонкие брови, прошипел дворецкий. – Стоит отлучиться с господином, как вы сразу начинаете заниматься всякими глупостями? Вы должны были еще вчера закончить все дела по саду, а сегодня – заняться уборкой!
Жак и Жанна склонили головы, смиренно выслушивая нарекания Винсента. Наблюдая за ними, Алан покачал головой: сколько бы он ни старался, понять мотивы, толкающие демонов на подобное поведение, он не мог. По их заверениям, они находили все это очень веселым и забавным времяпрепровождением, считая происходящее не более чем игрой. Вполне возможно, что для них все так и есть. В любом случае Алана давно перестали волновать подобные вопросы. Все его слуги, вызванные им в результате ритуалов, от которых у неподготовленных людей кровь могла бы застыть в жилах, поклялись ему в вечной верности, назвав свои истинные имена и позволив наречь их новыми. Естественно, небескорыстно. Цена вызова была велика – душа, причем неважно, чья, согласие жертвы – не требовалось. Еще нужна была кровь, но иногда приходилось искать, скажем, сердце или глаза – все зависело от личных пристрастий того или иного демона. Впрочем, в Нэрфисе никогда не переводились преступники, так что с ингредиентами Алан проблем не испытывал. Напротив, иногда он даже баловал своих друзей. Никто не хватится прорвавшихся через заслоны заблудших или парочки головорезов, которым не сиделось в трущобах. Конечно, если бы кто-нибудь узнал, что творится в подвалах поместья Рэвенделов, могли бы возникнуть определенные трудности. Но пока никто ни о чем не подозревал, а кто подозревал – уже никому не расскажет. Испытывал ли Алан чувство вины? Нет. Почти каждый день в Нэрфисе происходило убийство, а иногда и не одно. Зачем жалеть тех, кто ни во что не ставил жизнь окружающих?
