Алексей Пехов - Синее пламя
– Хм… – Сойка взглянула на эту парочку другими глазами и сказала Гиту: – Готова поставить монету, что раньше ты обводил вокруг пальца не только карликов.
– Не хочу проигрывать, – помолчав, ответил он.
– О! Сиор! Не желаете ли поиграть в «Шесть ветров»? А может, вас более интересует «Некроманты и Таувины»? – Ливен окликнул Мильвио.
Тот покачал светловолосой головой:
– Мне не везет в азартные игры. Так что я обхожу их кружным путем.
– С нами обязательно удача будет на вашей стороне, сиор!
Тот расхохотался:
– Удача! С такими ловкачами? Я собираюсь потратить свои монеты как-нибудь иначе.
Ливен вздохнул, закашлялся и вытащил у себя изо рта куриное яйцо, с наигранной печалью сказав приятелю:
– Кажется, среди новых друзей мы успели заслужить сомнительную репутацию. И с чего бы это? Пойдем, брат. Натянем рыжие парики да красные носы. Скоро веселить людей.
Они ушли.
– Не видела Тэо, сиора?
– Был с Мьи. В последние дни он проводит довольно много времени с этой девчонкой.
– Они оба акробаты, и им есть о чем поговорить. Тебя это беспокоит?
– Лишь в том случае, если ее папаша выскажет недовольство, застав их голыми, и вышвырнет нас до того, как мы окажемся в Талте. Впрочем, может, это даже к лучшему. Мне до реберной боли достало развлекать деревенщин.
– И получать от них цветы и аплодисменты? – В его голосе не проскользнуло даже нотки иронии.
Лавиани зыркнула на него сверху, перевернулась на спину, глядя в небо:
– Ступай себе мимо, Фламинго. Я не в настроении.
– Удачного выступления, сиора.
Она слышала, как он уходит, и думала о том, как забавно шаутты размешали котел с варевом, где плавала ее судьба.
Лавиани в цирке.
Выступает.
Просто обхохочешься.
Сойка была удивлена, как их приняли. Как своих. Как равных. Никто не косился. Никто не шептался за спиной и не прекращал разговоры, когда она появлялась. Циркачи были открытыми, веселыми и неунывающими людьми. Раньше ей бы это показалось либо странным, либо наигранным, но теперь, после знакомства с Тэо, она гораздо лучше понимала их.
Их жизнь не являлась карамельной дорожкой, но они держались вместе, оставались семьей и конфликты, если те и возникали, старались гасить в самом начале. Труппа «Радостного мира» знала друг друга уже много лет и последние шесть путешествовала по Накуну, Лоскутному королевству, Нейкской марке и северу Алагории, давая представления в деревнях и небольших городках, куда обычно не заезжали крупные и известные артисты.
Они были маленьким цирком, без звезд и возможности покорять лучшие площади Рионы. Но люди довольствовались тем, что им давала судьба, и не унывали. Вечерами у костра звучал смех и песни. Они рассказывали истории, и Лавиани за те дни, что фургоны двигались на юго-восток, узнала больше сказаний, чем за всю свою жизнь.
Их было девятнадцать, включая четверых детей.
Владелец цирка и бывший силач Ирвис.
Его жена Вьет, дрессировавшая пару собак и умеющая жонглировать.
Карлик Рико, часто выступавший в комических номерах, на подхвате у двух клоунов – Гита и Ливена, развлекавших публику в антракте. Также эта троица помогала жене Рико – Лин – в кукольных представлениях. Впрочем, клоун Ливен за ширмой частенько напивался, и тогда помощи от него было немного. В основном только проблемы.
Во время предпоследнего выступления он испортил куклу Тиона, оторвав той руку, за что получил крепкую взбучку от Лин. Тут же. На сцене. Зрители решили, что это постановка, очередное комичное шоу с участием пьяницы, карлика и сварливой бабы. Их провожали аплодисментами.
Мьи, дочь Ирвиса и Вьеты, акробатка, тут ее называли эквилибристкой. По канату она не ходила, но прыгала ничуть не хуже Тэо. Маленькая и ловкая, она умела очаровывать толпу. В особенности всем нравилось, когда девушка балансировала, ходила или стояла на руках на шаре, выточенном из дерева.
Парень с красивым цветным поясом откликался на прозвище Ремень (кто бы сомневался) и был фокусником. Раньше, пока не погибла обученная лошадь, он радовал публику вольтижировкой[20] на ней, а также немного жонглировал и мог выступать в паре с Вьет или Мьи.
Усатый силач Алин был кадирцем. Он дружил с Рико и сох по тощей глотательнице шпаг и огня – Молике.
Ее брат, копия сестры, только с бородой, был предсказателем судьбы и, пожалуй, самым мрачным типом в труппе. Никто не знал его имени, так как мужчина считал, что это испортит его дар. Поэтому все называли его братом Молике.
Красавица Велина, уроженка Соланки, играла на лютне и чудесно пела. Все заслушивались ее балладами о таувинах. О Джеве Пламенное Слово, влюбившемся в королеву асторэ и отправившемся за ней на ту сторону, после того, как Катрин Золотая Искра убила врага человечества. О Юзель Вонзающей Копье, спасшей Эльган от шауттов. О Виле Серебряном Гневе, который на пороге столетия влюбился в юную великую волшебницу и отправился искать молодость в мир Трех Солнц и Двадцати Лун, куда не знали дорогу даже Шестеро. О Громе Грозе Великанов, последнем из легендарных таувинов, отказавшем Скованному в своей лояльности, и той ужасной мести, что упала на всю семью великого рыцаря.
Песен было много. Лавиани, обычно сидевшая в стороне от основной компании, слушала их под звездным небом, прижавшись спиной к колесу фургона. Ей нравились баллады Велины и те эмоции, что они вызывали. Во время выступлений сойка видела, как люди, слушая соланку, смеются или плачут.
Рехар, с трудом ходящий старик, в прошлом канатоходец, сорвавшийся во время представления, переломавший себе ноги, таз и ребра, больше не веселил публику. Он был старинным другом Ирвиса, жил в одном фургоне с его семьей. Рехар оказался хватким малым, въедливым и внимательным, и был правой рукой хозяина цирка, часто участвуя вместо него в переговорах с городскими и деревенскими советами. Он собирал все деньги после выступлений, распределял их между артистами и являлся незаменимым человеком во время организации представления.
Чик и Тик – близнецы из Дарии. Они выступали с акробатическими номерами, прыгая через скакалку, вертя обручи и делая сальто на узкой доске, которую обычно держали Алин и Ирвис. Их постоянно путали, потому что женщины носили одинаковую одежду, одинаковые прически и то и дело называли себя именем сестры.
Лавиани заслужила их уважение – она не ошиблась ни разу, обращаясь к ним. Для сойки это было довольно простым ребусом. У близнецов все же имелось одно различие – у Тик сердце располагалось справа, а не слева, как у большинства людей. Такое встречалось, хотя и довольно редко, но, кажется, в труппе мало кто об этом догадывался. А Лавиани и не надо было гадать.
Она просто слышала.
Оставшиеся участники цирка – дети от трех до девяти лет. Имена четверки сойка даже не удосужилась запомнить – они ее совершенно не интересовали.
Шерон и Лавиани достались верхние полки в одном из зеленых фургонов, где жили Чик, Тик, Молике и трое их сыновей. Довольно тесно и порой шумно (хотя детские вопли не выводили сойку из себя так, как долгое соседство с Тэо), но ей было не привыкать ютиться в узких пространствах.
Часто сойка не возвращалась в фургон до поздней ночи, предпочитая путешествовать на крыше и большую часть времени проводя в одиночестве и наблюдая за окружающим миром.
Наступил месяц Снегиря, но здесь он ощущался так, словно уже заканчивался месяц Единорога. Деревья вокруг стояли зелеными, пахло черемухой, и вот-вот должна была расцвести яблоня.
До Талта оставалось совсем немного, и за то время, что они путешествовали с цирком, сойке довелось поучаствовать в шести представлениях.
Больше всего споров вызвал наряд сойки. Его сшила Мьи, из старых сценических костюмов, хранившихся в одном из мешков с реквизитом. Лавиани уперлась рогом и собиралась сражаться с костюмом до победного конца, и только Шерон смогла ее убедить.
– Я похожа в этом на старую ворону! – злилась сойка, изучая в зеркале свой угольно-черный наряд с бахромой на рукавах, которая действительно походила на крылья.
– Давай поменяемся? – предложила указывающая.
Новоявленная метательница ножей скептически осмотрела девушку в лимонно-желтом обтягивающем трико.
– Ну уж нет. С таким же успехом можно выступать голой. Как ты вообще согласилась на эту кожу?
– Не стану спорить с Вьет из-за таких пустяков. Они говорят, что зрители должны глазеть на меня.
– Тебя это не смущает?
Шерон рассмеялась:
– Меня куда больше смутит, если они все превратятся в заблудившихся, а при мне не будет моей сумки. Слышишь? Гит и Ливен заканчивают. Сейчас наша очередь выходить. Ты готова?
Сойка кивнула.
На первом выступлении она едва все не испортила, собравшись избавиться от своих ножей за первые десять секунд. Но увидела Вьет, стоявшую в первом ряду, и вспомнила все то, чему ее учили. Неловко поклонилась, театрально показала публике: ножи, топор и серп. Последний был позаимствован на близлежащем поле, после сражения с одиноким пугалом.
