Валерий Афанасьев - Троянский пес
– Да и не так я стара, не пугайся. Ста лет еще не миновало. Мы с Лодиусом почти ровесники.
Непросты ведуньи, ох, непросты. Вот женюсь я на Айле… Женюсь? О чем это я? Почему эта мысль так часто заглядывает в последнее время? Хотя девушки достойнее найти просто невозможно. И еще она такая, такая… ну, вы меня понимаете. Вот опять сбился с мысли. Лет через пятьдесят Айла будет выглядеть так же, как и ее тетушка сейчас. А я? Буду уже глубоким стариком. Ужас.
– Ой, насмешил, белый, ой, насмешил! – Литса заливисто хохотала. Неужели все мои мысли так видны? – Далеко загадываешь. Айлу, похоже, такая перспектива не пугает. Узор суженого на куртке ведунья далеко не каждому вышивает.
Вот оно что! Колечко мое оказалось очень даже к месту. То-то я удивился, что Диму она подарила оберег, а мне плюс к тому украсила куртку изящным плетением.
– Ты про Лодиуса-то будешь слушать? – спросила Литса, отсмеявшись.
– Буду-буду, – поспешил заверить я.
– Проживал он тогда рядом с городком Грапином. В городах маги устраиваться не любят, в отличие от Магистров. Но в Грапине Магистра не было, и потому со всеми проблемами, которые не разрешаются простыми людскими средствами, люди шли к Лодиусу. Тот был только рад. Ты, наверное, заметил, сколь много зеленого в его ауре, это и есть отражение его характера – добрый он. В помощи он никому не отказывал. Брал за нее лишь то, что предлагали, никогда не пытаясь получить более. Что создавало ему репутацию чудака. Бескорыстие, увы, далеко не всегда понятно людям. И если у одних оно вызывает признательность, то другие часто воспринимают его как слабость. Но в основном люди относились к нему по-доброму. Так продолжалось до тех пор, пока не завелся в окрестностях Грапина душегуб. Стали люди пропадать, потом их находили мертвыми и ограбленными. И не только одиночки рисковали не доехать до места, но и небольшие караваны. Лес прочесывали, нанимали егерей и следопытов, но те никого не нашли. Тогда жители собрали делегацию и обратились за помощью к Лодиусу. Тот не смог отказать. Не его это дело, да только других магов поблизости не было. Не знаю, как и что там у них было, Лодиус подробности не рассказывал, он вообще об этом неохотно говорит, только злодея он поймал. Оказывается, тот разучил кое-что из колдовских штучек. Сил он был невеликих, но с помощью амулетов получалось у него умертвить людей, да после того и ограбить. Способности, увы, не делают людей ни лучше, ни хуже, лишь позволяют проявить себя.
Злодея приговорили к смерти. А пока шли приготовления к казни, Лодиуса оставили посторожить преступника. Приговоренный взмолился, клялся, что больше никогда не будет совершать злодеяния, обещал исправиться и просил его отпустить. А Лодиус мягок. В общем, отпустил он душегуба. Да так неудачно получилось, что все свои клятвы тот позабыл уже через минуту и, убегая, зашиб егеря, который встал у него на пути. А у егеря семья да двое малых детишек остались. Поймать-то душегуба поймали, не смог он далеко уйти, а вот Лодиуса простить не захотели. Не пошли впрок прошлые заслуги. Не вспомнилось все то добро, что он сделал людям. Да что там, он сам себя винил, а здесь еще и люди от него отвернулись. Если и приходили с просьбами, то лишь с такими, что и выполнять их не хотелось. Помучился он так месяца три, да и подался в глушь, подальше от людей. Вот с тех пор и живет здесь неподалеку. Ко мне в гости иногда наведывается. Вот так она обернулась – излишняя доброта.
Литса замолчала.
Да, вот он каков – отшельник… Непросто будет найти с ним общий язык. Поселившееся в его душе недоверие заставляет его быть настороже, с подозрением относиться ко всем, кто явится к нему с просьбой. Разве что Литса сможет уговорить его помочь Диму.
Мой друг задремал после плотного и несколько раннего обеда, а ведунья налила мне еще чаю.
– Скажите, тетушка Литса, мне показалось или так оно и есть: вы не слишком удивились, услышав, что я из другого мира?
– Совсем не удивилась. Как тебя зовут, племянничек?
– Альберт.
– Альберт? Альбертус?
Ну, вот, и эта туда же. Я тяжело вздохнул.
– Альбертус, право, красивее, – ответила ведунья на мой вздох. – Ладно, Альберт так Альберт. В других мирах и имена другие…
– А он что, не один? В смысле, другой мир?
– Конечно, не один. С чего бы ему быть одному? Существа из других миров иногда у нас появляются. Чаще всего бесплотные – такие, как Саори или фантомы. Но они, пожалуй, не из одного мира. И те и другие имеют энергетическую природу, но на этом все их сходство и заканчивается. Разные они, слишком разные. Саори, скорее всего, были созданы искусственно. Фантомы, разумеется, тоже были кем-то созданы, но, по моему мнению, самим дарующим искру, тем, кто создал все сущее и наделил его жизнью.
– Почему вы делаете такие выводы?
– Выводы? Это к ученым, – Литса кивнула на моего спящего заколдованного друга. – Я же ведунья. То, что видят мои глаза и слышат мои уши, – лишь малая часть того, что я узнаю об окружающем мире.
– А люди здесь тоже появляются?
– Появляются, и не только люди. Иногда существа настолько необычные, что трудно и представить.
За чаем мы просидели долго. Я рассказал ведунье всю нашу историю – свою и Дима. Слушала она внимательно, местами смеялась, местами удивленно качала головой, расспросила об Айле. К сожалению, кроме восхищенных эпитетов, я мало что смог поведать о ее делах.
– Вот теперь мы и ищем, кто бы помог вернуть моему другу его первоначальный облик, – закончил я свой рассказ. – И почему Баралор сделал его таким большим?
– Насчет возвращения облика не скажу, здесь думать надо. А вот почему он большой, могу объяснить.
Она взяла с блюда яблоко и положила на стол:
– Что ты видишь, Альберт?
– Яблоко, – недоуменно ответил я.
– А теперь? – Литса накрыла яблоко пустым кувшином.
Мысли о волке и Красной Шапочке, должно быть, отразились на моем лице очень явно.
Литса расхохоталась:
– Да нет, не так! То есть одно, конечно, содержит другое, но не как кувшин яблоко. Дим является частью большой собаки. Часть не может быть больше целого. С точки зрения превращения, превратить его в большую собаку было гораздо легче, чем в собаку, лишь ненамного превосходящую его по размерам. Ты, наверное, заметил, что аура его несколько отличается от обычной?
– Да. Слишком много в ней желтого.
– Вот то-то. Его должно быть настолько много, чтобы желтый преобладал над всеми остальными цветами, вместе взятыми.
Вот оно как. А я-то думал, чем больше существо, тем сложнее в него превратиться.
– А меньше превращенное существо может быть?
– Превращенное – нет. Возможен, конечно, перенос сознания. Но маги таким умением не владеют. Разве что Магистры. И то из самых умелых.
– Получается, что Магистры сильнее магов?
– Магистры-то? Они другие, – по лицу ведуньи пробежала тень. – Слишком они увлечены собой.
Что это, сожаление? Берусь поспорить, в прошлом ее скрыта история, связанная с Магистрами или с Магистром.
– Точнее, они увлечены своими исследованиями, – поправилась ведунья. – Не остается у них времени ни на что другое. Это та цена, что им приходится платить за прикосновение лишь к тусклому отблеску малой части умений дарующего искру. Слишком мал человек, чтобы вместить их. Даже их бледную тень.
Понятно. Это как попытаться загрузить на маломощный компьютер программу, предназначенную для компьютера самого мощного. Он просто не потянет, будет виснуть. Если и заработает, то на пределе возможностей. Каждый должен выбирать ношу по себе.
– А маги?
– Это совсем другое. Энергозатраты магов гораздо больше, чем у Магистров. Они вынуждены копить энергию, собирать ее по крупицам и тратить в размерах, несоизмеримых с действительно необходимыми. Но зато им не нужна такая же сосредоточенность.
Что-то в этом есть. Как привести в движение механизм? Толкать его вручную или нажать на кнопку запуска? Разница в энергозатратах неоспорима. Если, конечно, знаешь, где эта кнопка. Та самая крупинка, что меняет направление движения шара в нужную сторону. Но, пытаясь вместить невместимое, Магистры платят немалую цену своей оторванностью от мира, отстраненностью и равнодушием. Хотел бы я платить столько? Забыть об Айле, забыть о Диме? Нет, не хотел бы.
4
Эх, хорошо! Красота, солнышко светит, птички поют, а воздух, воздух просто пьянит. Мы с Димом сидели под дубом и любовались природой. Я на ветви-скамейке, Дим – на траве. Где вы видели собаку, сидящую на скамейке?
Нет, он было попытался, но потерял равновесие, недовольно фыркнул и уселся на землю.
Все-таки тоскует по своему человеческому облику.
– Ну, как, есть надежда, что меня расколдуют? – спросил Дим.
Интересно. Почему он об этом спрашивает у меня? Вот пошел бы у Лодиуса и спросил. Хотя нет, лучше не надо. Тонкий это вопрос, и просто так к нему не подступишься.
– Надежда есть. Надо только немного подождать. Лодиус появится через день-другой, Литса его обо всем порасспросит.
