Константин Игнатов - Клановое фэнтези. Руны Возмездия
– Хорошо, – отозвался Кирилл.
То, что Сплавщики – искусные мастера в плетении плотов – истина общеизвестная. А как же еще иначе они смогли бы заниматься своим основным делом; тем, для чего их, собственно, и нанимали богатые лесовладельцы по всему континенту – сплавлять лес? Вопрос риторический. Но вот как они увязывали свои плоты, мало кто видел и мало кто знал. А делали они это при помощи огромного паука-Плетуна, которого создавали посредством коллективной волшбы. Колдовать коллективом им приходилось, потому что паук-плетун – существо очень крупное и требовало от волшебников воссоздания в натуре большой порции биомассы. Ведь бревна – не спички. Чтобы играючи с ними управляться, паук должен обладать недюжинной физической силой. А такую силу, если она нужна для длительной работы, вложить в магическую тварь один кудесник – даже очень опытный и продвинутый – возможности не имеет. Если он попытается это сделать, то, скорее, обессилит сам. Конечно, маг высших ступеней Посвящения может послать мощный импульс самому гигантскому голему. Но это будет всё же кратковременный рывок для быстрого решения конкретной задачи. Поддерживать здоровенную тварь во всеоружии длительное время волшебник-одиночка окажется не в состоянии. Живая материя, – вообще, штука тонкая; работать с ней тяжело любому чародею. Поэтому Сплавщики колдовали «хором». Для чего применяли специальные внутриклановые методики взаимного наложения способностей, их синхронизации и т. д. Нынешняя команда секретными техниками Сплавщиков, само собой, не владела. Но зато у путешественников имелась общая связующая нить – Контактная Ось, – позволяющая объединить в случае надобности усилия. Чем не выход из положения?
В выборе прототипа для родового тотема речной клан не стал мудрить, изобретать что-то совершенно новое, немыслимое. Сплавщики полностью доверились искуснице Природе – попросту скопировали обыкновенного паука, коих в любом лесу тысячи. Но сильно увеличили его в размерах. Трудяга Плетун помогал своим создателям увязывать бревна в здоровенные плавающие площади, помогал протаскивать плоты через стремнины, действуя при помощи прочной паутины, точно живая лебедка. Для преодоления речных порогов с грузом леса, здоровенный паук цеплялся сильными лапами за большое дерево, стоявшее на берегу, или крупный валун, вбирал в себя эластичную не рвущуюся нить, к концу которой прикреплялись увязанные в плоты бревна. Короче, и трелевщик, и упаковщик, и буксир, и подъемный кран – в одном лице.
А уж втянуть-то на высоту десятиэтажного дома по гладкой скальной поверхности легкий надувной плотик с тремя пассажирами на борту для насекомого-колосса, вообще, – детская забава. В принципе.
Однако трансформа у Сплавщика с самого начала, что называется, не пошла. Точнее, пошла вкривь и вкось. Вероятно, Волонтер не смог сходу преобразовать энергию, передаваемую ему товарищами через Контактную Ось, в удобный для себя магический формат. Родовое колдовство Сплавщиков, по всей видимости, имело плохую совместимость с посторонними методиками волшебства.
На дно плотика вместо ожидаемого Плетуна бухнулся какой-то страшный уродец, разделенный по оси симметрии, проходящей через позвоночник, на две части. Части очень разные. Перед кудесниками предстал наполовину – слева – человек; наполовину – справа – жуткий паук с выпуклым серым брюшком, огромной горбатой шишкой за спиной, лохматыми лапками с рядами цепких коготков на концах и противными дрожащими чешуйками по всему тельцу. Гадкое, гнетущее воздействие на психику спутников от вида невообразимого существа усиливалось еще и тем, что длинные тощие конечности полупаука бессильно подергивались, словно в конвульсиях. Противоестественный сиамский гибрид человеконасекомого будто бы умирал на глазах у колдовской публики. Вероятно, данное впечатление не было столь уж далеким от истины. Жертва неудавшейся магии неумело елозила по полу туда-сюда, жалобно извивалась от навалившихся на нее физических мук.
Мышцы у пауков совершенно отсутствуют. Конечности разгибаются у них за счет повышения в нужный момент внутри ног кровяного давления. А сами ноги представляют собой, грубо говоря, эластичные полые трубы, которые распрямляются под действием усиленного кровотока. Жуткая образина – полуобразина – нелепо перебирала в воздухе полусогнутыми «обессиленными» лапками. Очевидно, для их активизации у странного чудища не хватало внутреннего напора. И полупаук, отчаянно борясь со слабостью, заставлял бешено колотиться сердце, которое наполовину – пока еще – принадлежало человеку.
Однако для человеческого тела взвинченное до предела давление являлось непомерно высоким и даже смертельным. Людскую составляющую убогого существа исказила перекошенная гримаса боли. Оставшийся на лице в одиночестве левый глаз Волонтера донельзя покраснел, выкатился из глазницы далеко вперед – еще немного, и он точно лопнет.
Зато взгляд всех четырех глаз (вообще-то их должно быть восемь) правой – животной – составляющей магической твари, напротив, лениво, почти полусонно блуждал из угла в угол в поисках осознанного изображения.
Время от времени уродливое существо тоскливо подвывало и гундосило, словно одичавший кот, замерзающий в зимнюю стужу на лютом морозе. У товарищей Волонтера от этих звуков создавалось впечатление, будто кто-то безжалостно терзает их нервы специально зазубренным тупым ножом – неведомый злобный гений.
Неожиданно паучья сторона гибрида изогнулась, дернулась всем телом, оттолкнулась от пола многочисленными лапками. Колдовской мутант неудобно завалился на бок. Получеловек уткнулся виском в основание плотика. Изо рта и из глаза у него густым потоком полезла вонючая клейкая жидкость, – наверное, та самая, из которой при застывании получается паутина. Волонтер, задыхаясь, несколько раз судорожно попытался сглотнуть непрошеную гущу. Но бесполезно. Истекающая жидкость лишь лениво дернулась туда-сюда – и всё. На воздухе она успела быстро превратиться в тусклую стеклянистую массу. Из носа и уцелевшего уха несчастного мага густыми струйками поползла кровь. Очевидно, внутри квазичеловеческого организма, вернее, полуорганизма творилось черти что. Высшие формы жизни гораздо хуже низших приспособлены к совместимости с инородными тканями. Вероятно, в теле бедняги начался процесс отторжения собственных органов, отравленных соседствующими паучьими вкраплениями в общий организм. Взаимопроникновение живых массивов во вновь образованном существе протекало явно не в пользу человека. Волонтеру можно было только посочувствовать. Шагать по эту сторону бытия ему оставалось, судя по всему, всего-то ничего. Отмучился…
Да и паукообразный уродец чувствовал себя не лучше. Вялость насекомого достигла критической точки. Кровопотеря вела к торможению. А человеческая половина гибрида вовсю осуществляла ту самую кровопотерю. Лапки неудавшегося Плетуна беспомощными ворсистыми пухлыми шлангами свисали вниз. Дрожащие чешуйки и волоски на пигментном теле подозрительно замерли, точно на дохлой тушке. Четыре глаза, расположенные вкруг туловища, полностью захлопнулись. Из раззявленной пасти, окруженной какими-то членистыми отростками, поперла пузырящаяся белесая пена.
О! Это ужасно – присутствовать при исковерканном волшебстве! Человека, далекого от чародейства, вообще, будто бы выворачивает наизнанку от отвращения. А магов гнетет сожаление и подспудное разочарование в своем высоком искусстве. К тем же, кто послабже из них, куда-то в подкорку забирается нуторная искорка зудящего страха: «А вдруг что-либо подобное в следующий раз произойдет и со мной, а?..» К счастью, на борт надувного плотика такие малодушные кудесники не попали. Все члены магической экспедиции имели отличную выучку; ни в каких ситуациях не страдали отсутствием духа.
Правда, в данный момент и они, чего греха таить, малость подрастерялись. Вероятно, слишком уж понадеялись на мастерство своего товарища – Сплавщика. Ведь слабаков к Посвящению в знаменитой Чайной не допускают.
Колдовской уродец между тем полностью утратил ориентацию в пространстве. Посиневший мутант, тяжело сопя, подкатился к самому краю акульего островка, чуть было не свалился за борт. В самое последнее мгновение его уловил Кирилл, совершенно непроизвольно, действуя почти автоматически. Лекарь уцепился кистями рук за одну из паучьих ножек, рывком отбросил лохматое туловище к центру надувного плотика, метнул, как опытный борец – противника. Киря сам удивился собственной сноровке.
Но, – что самое интересное, – обезображенное тело товарища в момент непосредственного соприкосновения с кожей волхва ударило в руку Кирилла сильным отголоском искаженной колдовской Волны. Именно искаженной. Засечь искажение визуально практически невозможно. Его можно лишь ощутить через физический контакт с пораженным волшебником. И Киря ощутил. Так вот оно в чем дело, смекнул Лекарь. Замкнутое пространство магического колодца неведомым образом подпортило волшебный Эфир и, как следствие, безжалостно переиначило родовое заклятие Сплавщика, ведущее к трансформе паука Плетуна. Это всё шуточки Проклятых Катакомб. Как к ним ни готовься, но проявляются они всякий раз всё так же неожиданно. Киря заорал остолбеневшим соратникам:
