Йен Стюарт - Наука Плоского мира
Ринсвинд огляделся.
Песка под ногами не было. Волны лизали широкую полосу застывшей пупырчатой лавы. Не было ни водорослей, ни птиц, ни маленьких крабиков – словом, ничего потенциально опасного.
– Не сказал бы, что тут кипит жизнь, – произнес Ринсвинд. – Везде одно и то же.
– Скоро рассвет, – послышался в ухе голос Думминга. – Нам бы хотелось узнать о нем твое мнение.
«Странная манера задавать вопросы», – думал Ринсвинд, наблюдая за восходящим солнцем. Оно спряталось за облаками, но его серовато-желтый свет кое-как пробивался к земле.
– Да все в порядке, – ответил он. – Только небо какого-то грязного цвета. Где это я? Лламедос? Герген? А почему ракушек нет? Был высокий прилив, что ли?
Волшебники загомонили все разом.
– Но я же не могу думать сразу обо всем, сэр!
– Да любой болван знает о приливах!
– Может, подойдет какой-нибудь механизм опускания и поднятия морского дна?
– Кстати, господа, раз уж об этом зашла речь, а что вызывает приливы тут, у нас?
– А может быть, вы прекратите орать?
Все притихли.
– Так-то, – сказал Чудакулли. – Слушаем тебя, мистер Тупс.
Думминг перелистал свои бумаги.
– Я… Это самое… Наверное, это прозвучит странно, сэр, но в Круглом мире море просто налито, и все. Никаких краев, через которые оно могло бы переливаться, там нет.
– Люди всегда верили, что море каким-то образом притягивается луной, – задумчиво пробормотал Главный Философ. – Ну, знаете, тянется к ее безмятежной красоте и все такое прочее…
Все задумались. Наконец Думминг произнес:
– Но никто же не говорил мне о луне.
– К твоему сведению, луна просто необходима, – отрезал Чудакулли.
– Наверняка это будет совсем несложно, – сказал Декан. – Наша Луна обычно вращается вокруг Диска.
– Но куда мы ее поместим? – спросил Думминг. – Ведь у нее должны иметься светлая и темная сторона, нам придется как-то поворачивать ее, чтобы сменялись фазы, и, наконец, по размеру она должна быть примерно равной солнцу, а как мы уже знаем, если пытаешься сделать предмет величиной с солнце, он солнцем и становится.
– Наша луна ближе, чем солнце, – сказал Декан. – Потому-то и случаются затмения.
– Всего на девяносто миль, – возразил Думминг. – Поэтому она вся и обгорела с одной стороны.
– О, боги! Тупс, ты меня в гроб вгонишь, – сказал Аркканцлер. – Твое идиотское солнце выглядит непропорционально здоровенным даже с такого расстояния. Да воткни ты луну поближе к планете, и дело с концом.
– Между прочим, у нас как раз завалялся кусок, который отколол Декан, – напомнил Главный Философ. – Я приказал студентам поместить его рядом с Мишенью.
– Какой еще мишенью? – удивился Думминг.
– Это та здоровущая планета в разноцветную полоску, – пояснил Главный Философ. – Я сказал, чтобы они перетащили все планеты к… новому солнцу, потому что они нам мешали. Сейчас, когда они там вертятся всем скопом, хотя бы понятно, откуда их ждать.
– Скажи-ка, Декан, а студенты до сих пор пробираются сюда по ночам, чтобы играться в свои игрушки? – поинтересовался Чудакулли.
– Я это решительно пресек, – доложил Декан. – Короче, сейчас вокруг солнца крутится целая куча камней и снежков. Огромная масса всего. Форменное расточительство!
– Значит, мы сможем отыскать тот кусок, да побыстрее.
– ГЕКС может манипулировать чувством времени Ринсвинда, – сказал Думминг. – Для нас время в Проекте летит со страшной скоростью… В общем, мы должны получить луну еще до перерыва на кофе.
– Ринсвинд, ты меня слышишь?
– Ага. Как насчет небольшого перекуса?
– Мы принесем тебе пару сэндвичей. Скажи, ты хорошо видишь солнце?
– Ну, тут такой туман. Но в общем, да, вижу.
– Можешь ли ты мне сказать, что происходит, если я сделаю… вот так?
Ринсвинд прищурился, глядя в серое небо. По земле быстро побежали тени.
– Только не говори, что ты вызвал солнечное затмение.
До Ринсвинда донеслись приглушенные вопли восторга.
– Ты абсолютно уверен, что это затмение? – спросил Думминг.
– А что ж еще? Черный круг закрывает солнце, и птиц не слышно.
– Оно правильного размера?
– Что за дурацкий вопрос?
– Хорошо, хорошо. А вот и твои сэнд… Что? Как? Извини, Ринсвинд… Ну что там еще?
Оказалось, что, пока Думминг разговаривал, пожилые волшебники вновь пришли в замешательство, о чем и оповестили его тычком в бок. Волшебники как никто другой умеют обратить на себя внимание точно рассчитанным тычком.
– …А луна там, как сам видишь, всего одна, – уже в третий раз произнес Главный Философ.
– Ладно. А как вам такое толкование… – предложил Думминг. – Предположим, что в этом мире есть два вида воды. Первая любит луну, а вторая ее на дух не переносит. Если и той и другой воды примерно равное количество, то это вполне объясняет тот факт, что высокие приливы происходят на обоих полушариях одновременно. Думаю, Декан, от Теории Невидимой Луны мы сможем отказаться, несмотря на всю ее красоту.
– Такое объяснение мне подходит, – сказал Чудакулли. – Довольно элегантно, Тупс.
– Но это только предположение, сэр.
– А для физики этого вполне достаточно.
Глава 20
Огромный скачок для… лунатиков
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ВСЕГДА ПОНИМАЛО, как важна Луна. Она частенько светит нам по ночам, что бывает крайне полезно. Кроме того, она изменяется, а в небесах редко что меняется. Некоторые верят, что там до сих пор живут наши предки. Последнее утверждение вряд ли выдержит экспериментальную проверку, но в целом люди не ошибаются. Луна протянула к нам свои невидимые щупальца – гравитацию и свет. Она даже может быть нашим защитником в определенных обстоятельствах.
Волшебники не зря беспокоятся о том, что забыли дать Круглому миру луну, хотя они, как обычно, беспокоятся вовсе не о том, о чем следует.
Луна – спутник Земли: мы кружимся вокруг Солнца, а Луна кружится вокруг нас. Она находится там давным-давно, и исподволь, как бы незаметно, выполняет множество различных дел. Луна притягивает к себе людей точно так же, как и черепашат, главным образом она делает это, вызывая приливы. У нее есть и иные, менее очевидные способы продемонстрировать нам свою власть. Существует множество поверий, связанных с Луной, хотя большая их часть с научной точки зрения довольна спорна. Например, женский менструальный цикл повторяется примерно каждые четыре недели, то есть приблизительно столько же, сколько требуется Луне, чтобы обогнуть земной шар. Кстати, обратите внимание, что слово «месяц» – это еще одно название Луны. Согласно распространенному суеверию, это совпадение не случайно (отсюда проистекает народное название менструации – «месячные»). В общем, Луна – это воплощенная предсказуемость, она надежна, как дата Рождества, чего никак нельзя сказать о менструальном цикле[40]. А еще под Луной приятно вздыхать, сидя на скамейке, когда ты влюблен… Другой укоренившийся предрассудок утверждает, что во время полнолуния люди сходят с ума, а некоторые особо к тому предрасположенные индивидуумы даже превращаются в волков.
Так, легенда о вервольфах лежит в основе романа «К оружию! К оружию!». Большую часть времени констебль Ангва, служащая в страже Анк-Морпорка, – это фигуристая платиновая блондинка. Однако едва на небе появляется полная луна, она тут же превращается в волчицу, которая может почуять цвет предмета и играючи перекусить чью-нибудь яремную вену. Из-за этих небольших отклонений у Ангвы не заладилось с личной жизнью: «Отрастающие каждое полнолуние клыки и шерсть были непростой проблемой. Несколько раз в прошлом она думала, что вот наконец‑то ей повезло… но потом оказывалось, что немногим мужчинам нравится поддерживать отношения с женщиной, которая вдруг обрастает шерстью и начинает выть на луну»[41]. По счастью, эти ее периодические трансформации не смутили лейтенанта Моркоу. Ему нравятся девушки, получающие удовольствие от длительных ночных прогулок.
Луна – весьма необычна, и вполне вероятно, что, не будь ее, не было бы и нас. Не потому, правда, что влюбленным негде было бы вздыхать, они бы нашли подходящее местечко. Луна защищает Землю от неблагоприятных воздействий, которые в противном случае помешали бы появлению жизни на планете, или по крайней мере заморозили бы ее развитие на уровне примитивных форм. Луна необычна не потому, что она – спутник: луны имеются у всех планет Солнечной системы, за исключением Меркурия и Венеры. Но наша Луна отличается от них тем, что она – большая по сравнению с матушкой-Землей. Лишь спутник Плутона Харон, открытый в 1978 году Джимом Кристи, имеет аналогичный размер относительно своей планеты. Так что выражение «Мы живем на половинке двойной планеты» отчасти оправданно.
