Ник Перумов - Молодой маг Хедин
Она и походила на Сигрлинн, и не походила. Походила внутренней силой, словно скрытый под плащом клинок. Походила отвагой, жаждой риска. Походила неистовством в любви, другим альвийкам, в общем, не слишком свойственным.
А отличалась тем, что никогда не язвила и не острословила. Словесных пикировок у нас с ней не бывало вообще. И… какое-то время мне это нравилось.
Ракот ввалился, едва не снеся покрытую тонкой резьбой дверь с цветными витражами. По правде говоря, дверь и впрямь не отличалась ни шириной, ни высотой, так что мощному телом Властелину Тьмы пришлось поворачиваться чуть ли не боком.
– Брат Хедин! – он шагнул, облапив меня по-медвежьи. – Ба! А это кто ж?
– Э… Лиайя, Ракот.
– Приветствую могучего владыку, – прошелестела альвийка, церемонно приседая и склонив голову.
– Прими вот, – Ракот небрежно скинул алый плащ ей прямо на руки. – Вели ей удалиться, брат.
– Повинуюсь, – Лиайя не подняла глаз, тихой тенью выскользнула за порог.
– Гм. Брат, не стоило бы так…
– Как «так»? – громыхнул Ракот.
– Она не служанка.
– А! – кажется, он даже смутился на миг. – Прости, Хедин. Не хотел.
– Привычки властителя, понимаю, – не удержался я.
– Ну, может, и так, – расхохотался Ракот. – Владыки Тьмы, брат Хедин, уже не просто Истинного Мага!
– Ты уверен, что тебе это так нужно? А что скажет Мерлин?
– Мерлин? – презрительно скривился Ракот. – Мне нет до него дела. Пусть попробует сказать хоть что-нибудь. Довольно он вещал нам с трона, будто и в самом деле король Поколения! Хватит, наслушались.
– Допустим. А что скажут Предвечные Владыки?
Ракот мрачно ухмыльнулся, шагнул ближе, положил руку мне на плечо.
– А вот это мы и увидим.
– Не слишком ли опрометчиво? Тьма, как ни крути, первородная субстанция. Её никто и никогда, насколько я знаю, не объявлял «своей». Даже Молодые Боги. У них есть Яргохор, но никто из них Тьмой не повелевает.
– Тем хуже для них! – Ракот сжал кулак. – Брат, я не привык ходить кругом да около, говорить околичностями. Ты, я знаю, последнее время тоже упорно занимался Тьмой.
– Ты знаешь? Откуда?
– Я всё-таки её Властелин, запамятовал? Когда кто-то особенно глубоко залезает в мои владения, я всегда чувствую.
– Хотел бы я так, – сказал я с искренней завистью. – А как это работает? Ты налагал заклятие, которое…
– Об этом поговорим в другой раз, – отмахнулся Ракот. – Пока же что я хотел тебе сказать – зная, что от тебя это никуда не уйдёт, – что я…
– Что ты готовишь войну?
Ракот гордо выпрямился, расправил плечи. Сейчас, вспоминая весь этот разговор столько лет спустя, я не могу не думать, что выглядел он тогда довольно-таки комично.
– На твоём месте я не стал бы этого делать, – я не дал ему раскрыть рта. – Нет, погоди, послушай меня, не впадая во гнев. Чего ты хочешь достичь? Ты хочешь власти над всем Упорядоченным?
– Быть может, – Ракот не отвёл взгляда. – Но что ж с того? Разве не поступили так же Молодые Боги?
– А, ты тоже знаешь?
– Трудно было б не узнать, подчинив себе Тьму, – брат пожал плечами. – Они, конечно, любимые дети Творца, они владеют Сущим; но когда-то были такими же пришлецами, возникшими из ниоткуда. Почему бы и не мне?
Он был вполне серьёзен, мой названый брат. Теперь, множество веков спустя, я понимаю, что его вело; тогда же – нет, не понимал. Я-сегодняшний нашёл бы верные слова; я-вчерашний думал, увы, больше о себе.
– А что с нами? С нашим Поколением? Мы служим Молодым Богам, предвечным владыкам. Как быть с этим? Да и Мерлин наверняка не останется в стороне.
– Никак. Молодые Боги держали в рабстве всех Древних, все Поколения, бывшие до нас. И спроси у своего драгоценного Мерлина, что с ними случилось.
– Он не мой, – обиделся я. – А что с ними случилось, я знаю и так. Нет ничего неизменного, Поколения сменяют друг друга. Так было и будет.
– А я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, когда мне жить, а когда – умирать! – рявкнул Ракот. – Мы, Истинные Маги, есть Великий Предел, нам и решать самим, сколько и как жить. Настоящая свобода – в этом, брат Хедин.
И мы заспорили, в чём и как проявляется эта самая «настоящая свобода» и что, в сущности, Истинный Маг должен с ней делать. Сейчас мне тяжело вспоминать это – я мог бы отговорить названого брата от его безумного предприятия.
Хотя если смотреть на всё случившееся холодным и рассудочным взглядом Бога Равновесия, обязанного прятать свои страсти в самый дальний и тёмный угол (хотя у меня это всегда получалось откровенно плохо) – то в конце концов, как сказал бы Мерлин, «всё обернулось к вящей славе Творца». Каждый исполнил свою роль. Ракот восстал; я не пришёл ему на помощь, но и не присоединился к моему Поколению, что неудачно пыталось преградить ему путь; я начал создавать Ночную Империю; и в конечном итоге всё кончилось именно так, как кончилось.
К добру или к худу – не мне решать.
В тот наш разговор с Ракотом он говорил много и горячо. Смелость всегда права, восклицал он. Смерть Поколения – величайшее зло, наш долг – восстать против обречённости, против предначертанности нашей участи. Люди и другие существа смирились с конечностью собственного бытия – но мы, Истинные Маги, не смиримся!
Говорил он и множество других вещей, подобных записанному Старым Хрофтом. И он звал меня присоединиться к нему.
– Ты станешь моей правой рукой, Хедин.
– Ты издеваешься. С какой это радости? Я – и «правая рука»?!
– Потому что Повелитель Тьмы – это я, и другого быть не может! Понятно?
– Нет, не понятно! – огрызнулся я. – Смотри, на тебя при таких делах точно ополчится всё Поколение, и отнюдь не потому, что Молодые Боги будут гнать их всех в бой.
– Если я не боюсь самого Ямерта, то уж его собачонку Мерлина не испугаюсь и подавно! Как и всё Поколение! Ты ещё не видел моих крепостей, не видел мои армии!
– Армии уже выступали против Молодых Богов и не преуспели, насколько я знаю. А предводительствовали ими отнюдь не трусы!
– Одной храбрости мало, чтобы победить. Нужно ещё и умение, нужна и власть над одной из первородный сущностей!
– Всё равно, Ракот. Ты не можешь властвовать над нами. И твоей правой рукой я не стану никогда! И левой тоже!
– Это твоё последнее слово?! – зло сощурился он.
– Нет! – так же зло бросил я. После чего произнёс, наверное, самую патетическую из своих речей, такую, что даже сейчас вспоминать стыдно. К сожалению, там в основном звучало «я не потерплю» и «я не позволю». С небольшими добавлениями, что, мол, только глупцы стараются пробить стену головой, а мой названый брат задумал именно это.
– Можешь предложить что-нибудь получше?!
Я не мог. Собственно говоря, до самого краха Ночной Империи я ещё толком не знал, что же надлежит сделать с этой самой «стеной» и надо ли что-то делать вообще. Познавать Тьму я хотел уже тогда, да; но вот куда направить это самое «познание» – ещё не знал толком.
Старый Хрофт может уверять всех сколько угодно, что это он «направил меня на путь» борьбы с Молодыми Богами. Это… не так, хотя с первого взгляда, пожалуй, кажется, что прав именно Хрофт.
Ракот ушёл тогда, хлопнув дверью, так, что она обратилась в труху. Альвийка Лиайя возникла на пороге, словно из ниоткуда.
– Мой господин опечален? Его расстроили слова гневного Владыки Тьмы?
По имени она называла меня только в постели.
– Несколько, – я погладил льющиеся тёмной рекой волосы.
– Я знаю способ, – шепнули мне её губы, приближаясь к самому уху, – способ прогнать печаль, древний, как сама жизнь.
На этом, пожалуй, я закончу.
И лишний раз задам себе вопрос, каким именно – в деталях! – способом Ракот сумел создать заклятие вызова Неназываемого. Несмотря на все наши усилия и поневоле путанные объяснения моего порывистого брата, мы до сих пор лишь сдерживали чудовище, не в силах исторгнуть его из Упорядоченного раз и навсегда.)
XIV
Упорядоченное вскипело невиданной войною. Старый Хрофт повидал на своём веку немало битв и сражений – в том числе и после того, как обосновался в Восточном Хьёрварде; но эта не шла ни в какое сравнение ни с чем, даже с прославленной Боргильдовой.
Тогда кровь лилась лишь на одном поле, пусть и громадном; сейчас сражения гремели в десятках миров разом. Тёмная Цитадель Ракота, стянув на себя чудовищную мощь Кипящего Котла, извергала кажущиеся неисчислимыми сонмы самых причудливых и жутких созданий. Страшилища Ётунхейма и царства Хель показались бы милыми и забавными щенками в сравнении с ними.
