Галина Манукян - Ученица чародея
Лекарь поднял меня на руки и понёс по коридорам, уложил куда-то.
– Держись, Абели. Всё пройдёт.
Меня продолжало колотить. Я с угасающей надеждой искала взглядом в окружающей мути то самое существо. Может, оно мне поможет. Кто-то снял с меня платье, приложил холодные, пахнущие глиной примочки к горячечному телу. У двери выросла черноволосая фигура.
– Отец, я принёс, – произнёс Этьен и вскрикнул: – Чёрт побери, что с ней такое? Она же только что кокетничала с этим остолопом…
– Не до разговоров.
– Но отец…
– Нечего пялиться. Будто голых женщин не видел! Поди прочь.
Хлопнула дверь. «Ну вот, перед смертью еще и опозорилась», – безразлично мелькнуло в голове.
Лекарь приподнял мне голову, разжал зубы и влил горячую горькую жидкость. Затем вколол свои китайские иглы в грудь, кисти и стопы. Судороги прекратились, хотя муторный жар всё ещё жёг тело изнутри, и продолжал мучить невыносимый запах гнилья. Только теперь он шёл от меня.
– Абели, – позвал лекарь.
Я с трудом повернула к нему голову.
– Знаю, тебе плохо, Абели. Но ты сделала доброе дело!
На языке вертелись проклятия, но остатков моего сознания хватило, чтобы не высказать их вслух. Не стоит на смертном одре добавлять себе грехов. Впрочем, пересохшие, как мёртвые листья, губы, и не хотели шевелиться.
Мсьё Годфруа накрыл меня простыней и подсунул под пальцы колокольчик, привязанный к шнуру.
– Звони, если что-то понадобится. А сейчас поспи. Проснёшься здоровой.
Похоже, он сам в это не слишком верил. Мне казалось, стоило смежить веки, и я больше их не открою. Лекарь снова пощупал мой пульс, вздохнул и вышел из комнаты.
Едва за ним закрылась дверь, с потолка на меня опять повеяло морозным воздухом. Медленно, как пьяная, я подняла глаза. Безликий призрак овевал голубоватым пятном поперечину кованой люстры.
– Не бойся, – прошуршало у меня в голове.
– Не боюсь, – подумала я в ответ. – Я на самом деле тебя вижу или мне чудишься?
– Я есть.
Еле заметный синеватый дымок заструился вниз, и ледяная волна окатила меня с ног до головы. Существо устроилось на кровати. Теперь от излучаемого им холода, которого я недавно так боялась, в голове чуть прояснилось. Воистину говорят: больше всего люди боятся того, чего не понимают.
Привидение перелетело ближе к изголовью и, как мне показалось, начало исчезать.
– Не уходи. Когда ты близко, меньше жар, – попросила я.
– Я тут.
– Спасибо. Это ты приходил к моей комнате ночью?
– Приходила.
– Почему теперь я тебя вижу, а ночью не видела?
– Потому что ты только что прикоснулась к смерти, и пока остаешься к ней слишком близко. Не играй так больше.
– Я не играла…
– Играла. В добродетель.
– Но…
– Тебя никто не заставлял. Ты могла отказаться. Но как же! «Я слишком хороша, чтобы быть плохой», – съязвило привидение.
Меня кольнула обида, хотя что-то в душе подсказало: призрак не так уж и не прав.
– А я ведь предупреждала тебя. Разве ты не слышала моих слов? – сказала призрачная гостья.
– Святые угодники, то была ты! Прости, не послушала. Я думала, то внутренний голос, мой собственный. Но разве я не должна помогать людям? Зачем тогда дар? Я кухарке помогла и сыну лекаря тоже, хоть и боялась.
– Смертельная болезнь – другое.
– Она была смертельная? – ахнула я. – Не знала.
– Не входи в лабиринт, не зная выхода. И не суй свой нос во все щели. Неаполитанская болезнь не лечится, – просветило меня привидение. – От неё постепенно умирают. Иногда быстро, иногда разлагаются годами, превращаются в живые трупы. Когда я была человеком, люди говорили, что неаполитанка – кара Господня за грехи и блуд. Возможно, так и есть.
От ужаса и понимания совершенной ошибки с моих губ сорвался стон. «Прости, Господи, за то, что вмешалась в дела твои. Прости меня и помилуй!» – мысленно взмолилась я.
– Иначе лекарь сам бы справился, – добавил призрак. – А тут даже его магия бессильна.
– По-моему, нет у него никакой магии.
– Пфф… Если ты слепа, это не значит, что день и ночь одинаковы.
Обдумывая сказанное, я ничего не ответила: лекарь гнусен и алчен, но разве он такой уж колдун? Я вздохнула и продолжила молить бога о прощении, пообещав Деве Марии и всем святым отправиться на исповедь и покаяться в самоуправстве.
– Глупо, – шепнуло привидение, подслушав мои мысли.
– Раз я грешница, надо покаяться.
– Тогда лучше тебе умереть сейчас. Меньше будешь мучиться.
На мой немой вопрос привидение прошелестело:
– Стоит тебе рассказать святым отцам, что ты сотворила, они тут же тебя схватят. Ведь, на их взгляд, ты раскаешься в колдовстве. А по чину им полагается тебя убить и душу очистить. Как-нибудь особенно кровожадно. Они это любят. Разве ты не в курсе, что ведьмам полагаются пытки?
– Боже мой! А что же делать?!
– Молчать.
– Молчать… Наверное, ты права. Прости, я не представилась. Меня зовут…
– Знаю, – перебил меня призрак.
– Тогда позволь спросить твоё имя?
Прозрачная гостья не ответила. Она вдруг заметалась по комнате, обдувая меня ледяными всполохами. Даже мои уши, не только сознание, расслышали вздохи и стенания, похожие на завывание ветра.
– Прости, прости, если я спросила что-то не то! – поторопилась я успокоить привидение.
Голубоватая дымка мгновенно сгустилась над моим лицом.
– Если бы я помнила своё имя, я бы улетела туда, где положено упокоиться душам!
– Ты бы хотела этого?
– Меньше всего на свете я мечтала застрять в этом проклятом богами доме. Но меня никто не слышит! И никто не поможет мне уйти!
– Я тебя слышу.
Привидение рассмеялось, и по комнате туда-сюда загулял сквозняк, шторы качнулись, нервно хлопнула неплотно прикрытая форточка.
– Ты?! Ты держись за тело. Держись крепко, пока можешь. Хотя… вдвоём было бы не так тоскливо скрипеть лестницами…
– Я тоже стану призраком? – спросила я, понимая, что отчаянно не хочу оказаться привязанной к этому месту, не хочу превратиться в невидимое облако. Перспектива хлопать оконными створками и пугать жильцов меня тоже не привлекала.
– Зря, – снова вклинилось в мои мысли привидение, – щекотать чужие нервишки весьма забавно. Дунуть кому-нибудь в лицо ночью или крикнуть в ухо басом так, чтоб подскочил, или уронить на голову полку. Это весело. Вот только я уже подустала, – вздохнуло привидение. – Обыденно всё, и поделиться не с кем. Так что не держись за тело, я передумала. Жду тебя на чердаке. Прилетай.
И холодящая лихорадочное тело дымка испарилась. Меня снова охватил сумасшедший жар и чесотка.
– Эй! Вернись! – позвала я в голос.
Никто не ответил. Какая досада! Даже призраки в этом доме корыстные! Наверное, и у дворового пса, и у крыс в подвале тоже зреет умысел, как бы получить от меня выгоду. Сто чертей им в печенку! Ну, что же мне постоянно везёт, как мыши в мышеловке?!
Дверь скрипнула и отворилась.
– Зовешь меня? – навис надо мной Этьен и нагло ухмыльнулся. – Так и знал – ты в меня влюбилась.
Глава 16
Потрескавшимися от сухости губами я чуть слышно произнесла:
– Сударь, я умираю. Умоляю, оставьте меня в покое.
– Ну, уж нет, доставлять тебе такое удовольствие? Умирать в покое? Обойдётесь, сударыня, – заявил Этьен и сдёрнул с меня простыню.
– Вы мерзавец, – просипела я.
– О да! – хохотнул он и принялся выдергивать иглы и стряхивать примочки, которые хоть как-то скрывали мою наготу. Окинув взглядом моё тело, он добавил: – А ты будешь ничего, если откормить.
– Ненавижу… – я попыталась закрыться руками.
– Я же говорю – влюбилась.
Он обернул моё измученное нечистотами, раскалённое лихорадкой тело в ту же простыню, подхватил на руки и вынес из комнаты. Оттолкнув плечом дверь, он осмотрелся и, никого не заметив, помчался по коридору, а затем вниз по ступеням в мрачный подвал.
«Крикни ему в ухо. Прям сейчас! Ну, пожалуйста, – мысленно обратилась я к привидению, – или урони на нас балку с потолка. Этьен превратится в кретина с перекошенным лицом, а я перестану мучиться и присоединюсь к тебе. Зададим им жару вдвоём! Ну, услышь меня! Эй!»
Этьен пнул узкую дверцу с полукруглым верхом и втащил меня в тёмное помещение с низкими каменными сводами. Лишь два огарка освещали его. Несмотря на отсутствие сил, я попыталась оттолкнуть руками грудь Этьена и высвободиться. Он хмыкнул.
«Неужели он из тех, кто глумится над трупами?» – с ужасом подумала я и дёрнулась снова.
– Отпустите! – прохрипела я.
– С радостью, ты так воняешь, – сообщил мне Этьен. – Только воздуха набери.
– Что?!
– Вдохни глубоко и не дыши. Будет холодно. И-и, раз.
Не успела я сообразить, что к чему, как ледяная вода обожгла всё тело и сомкнулась над головой. Простыня всплыла на поверхность. Сердце ухнуло, я бессильно задвигала руками и ногами, пытаясь вынырнуть, но Этьен удерживал меня, надавливая на плечи.
