Алексей Олейников - Дети утренней звезды
– Вам понравилось?
– ДА! – восторженно выдохнул зал. Фреймус обвел их взглядом. Да, теперь они были его – трансмутация омыла их, как омывает кусок металла раствор сурьмы, готовя его к преображению. Теперь они будут внимать его словам, не рассуждая.
– Вам понравилось это? – колдун взвесил золотую пластину в руке. – 999-я проба. Золото сверхвысокой чистоты. Ровно пятьсот грамм. Сколько такой слиток будет стоить?
– Чуть больше шестнадцати тройских унций? – тут же прикинул Андрей Зорич. – Сверхчистым никто не торгует, но по нынешнему курсу… скажем, двадцать пять тысяч долларов. С учетом чистоты – около тридцати тысяч.
Альберт Фреймус улыбнулся. Подошел к большой реторте, открыл плотную крышку. Клуб едкого белого пара растекся под потолком.
– Это царская водка, – сообщил колдун и аккуратно опустил слиток.
Студенты вскочили со стульев со слитным воплем «нет!». Золотая пластина медленно таяла в растворе. Эжен с трудом сдерживался, чтобы не броситься вперед, – наверное, хотел голыми руками вытащить ее из кислоты. Юные темники потрясенно смотрели, как бесследно исчезает волшебное золото.
– Этот кусок металла меньше чем ничто, – веско сказал колдун. – Думаете, я хочу вас научить делать золото из свинца? Если так, то можете сейчас же отправляться домой – вы ничего не поняли. Я хочу научить вас извлекать золото вашего бытия из породы бессмысленного существования, которое вы зовете своей жизнью. Этот камень дался мне слишком высокой ценой, чтобы я доверил его глупцам! Мне нужна ваша вера, ваша воля, сама ваша суть – только из этого можно выковать настоящего адепта. Я создам из вас подобие ваших атамов, и вы вспорете дряблое брюхо этого старого мира!
Аудитория взорвалась ликующими воплями. Дженни слушала его вполуха, она поняла, что колдун хочет сделать, едва Фреймус открыл тигель, и теперь все его зажигательные речи проходили мимо ее сознания.
«Ты создаешь армию, – думала она, скользя взглядом по окнам – лишь бы не глядеть на тигли с камнями. – Хочешь взять детей, из них ведь легче всего выковать сторонников…»
Серебристая сетка мерцала в воздухе, оплетала стены. Барьер для духов. Если не получится его взломать, придется пробираться в особняк в физическом теле. А это значит столкнуться с перевертышами.
Дженни перевела взгляд на Фреймуса.
«Где же ты его спрятал? Где алкагест?»
* * *Она шла последней, студенты покидали замок Шерворнов в смятенных чувствах. Кого-то тошнило, кого-то шатало, а Дженни глядела на серебристую сетку, выстилающую стены, потолок, пол. Это не краска и не металл, сияние как бы проистекало из самого вещества стен. Именно эта сеть не давала ей проникнуть в замок.
«Как это сделано? – думала Дженни. – И как это разрушить?»
Она задержалась в зале, притворилась совсем ослабевшей, брела еле-еле. Алхимический кейс держала на вытянутых руках, как можно дальше от себя. Могла бы – оставила бы там, внизу, но Фреймус распорядился никогда не оставлять кейсы без присмотра.
– Это ваше будущее, – провозгласил он. – Ваше оружие, которым вы будете добывать знания и с помощью которого будете состязаться друг с другом. Пятерка с пятеркой, пока я не найду лучших из лучших.
– Это… – он торжественно поднял тигель, – ваше величайшее сокровище. Берегите его, иначе вы проиграете. А лузеры мне не нужны.
Вот Дженни и берегла эту дрянь, хотя ее бы воля – скинула бы в километровую шахту и залила свинцом сверху. Она провела пальцем по окну. Толстое стекло, цветные вставки, массивный деревянный переплет. И все та же серебряная сеть, ни лазейки, закрыто все, включая вентиляцию. В дверях стоял интендант Аурин Штигель и буквально ощупывал черными внимательными глазками каждого выходящего. А она уже задержалась.
– Ты чего копаешься? – прикрикнул он, в зале загуляло эхо, пустота зала обступила Дженни. Она была последней в пустом замке, а там внизу, в подвале – Фреймус и вокруг него все эти перегонные кубы, реторты, автоклавы, в которых страдала живая плоть и неживая материя. Все это накатило темной волной, и Дженни выскочила из замка, как пробка из бутылки шампанского. Дверь захлопнулась за спиной. Она добежала до ближайшего дерева, отшвырнула кейс, оперлась о ствол, вдохнула полной грудью.
– Долго вы. Как там все прошло?
Девушка подняла голову. Лас свесил лапы вниз, косился закамуфлированным синим глазом с некоторой долей любопытства.
– Плохо, зверь, плохо. Фреймус раздобыл какую-то алхимическую дрянь, и это очень мерзкая штука. Надо поговорить с дедом.
– Как в замок попасть, узнала?
– Изнутри все запечатано. Может, стену взорвать?
– Это уж ты сама решай, хозяйка, – Лас зевнул, потянулся. – Если тебе интересно, я понаблюдал: здесь две стаи перевертышей, которые меняются, одна днем, другая ночью. А еще полно этих колдовских питомцев. И мертвых и живых. Взорвать стену незаметно будет сложно.
– Незаметно взрывать – это свежая мысль…
Лас фыркнул.
– Эй, Сара!
Дженни оглянулась.
– Ты идешь? – спросила Мэй. – Виолетте стало плохо, ребята отвели ее в коттедж. Нам надо обсудить, что делать.
– Обсудить?
– Игра пятерок, – напомнила китаянка. – Фреймус сказал, что она началась. После обеда будут лекции, но испытания уже начались. Нам надо договориться, выработать стратегию, обдумать действия.
– Точно, – Дженни подняла голову. – Пойдем…
– Кейс не хочешь взять?
– Совсем забыла. – Дженни подхватила ремень.
– Забыла?! – на лице Мэй отразилось изумление. Дженни ускорила шаг, ушла вперед. Белый ирбис бежал рядом.
Глава девятая
До вечера ей было не дотерпеть, видение красного камня, выжигающего души студентов, не оставляло Дженни. Днем до деда не достучаться, она не умеет вторгаться в явь людей, да и самой ей входить в транс как-то несподручно среди бела дня. Значит, остается только одно существо, с котором можно было обсудить этот ужас. Она едва добралась до дома и поймала Ласа за шкирку. Невзирая на его протестующие вопли – от возмущения он перешел на фоссий-непереводимый, Дженни с трудом разобрала, что он только собрался пообедать, что у него живот подвело и во рту пересохло, – усадила на колени. Взялась за медальон, закрыла глаза, и ее опрокинула волна синего света.
Холм. Яркая зеленая трава. Ветер. Очень красивая женщина с черными, цвета воронова крыла, волосами, в синем платье.
– Ты позабыла обо мне.
– Было много дел.
Дженни поднялась, встала рядом. Вокруг холма поле расходилось широким кругом, окаймленным полоской темного леса. Вдали на поле странная фигура – громадная восьмерки из двух заплывших земляных рвов-колец. В центре одного из колец поднимался еще один холм.
– Где мы?
– Это холм Тары, холм королей, – отозвалась женщина. – Когда-то здесь возвышался прекрасный людской дворец, где верховные короли Эрина[18] принимали присягу. Еще раньше это было место моего народа, туата Да Даннан.
Дженни села на теплую землю. Маха села рядом, девушка покосилась на ее удивительное платье, составленное из всего синего, что есть на свете: синий лед, блеск сапфира, пламя небес, крылья бабочек, жидкий свет морей – все текло в этом платье, сливалось в единое полотно.
Когда Дженни в первый раз ее увидела, то подумала, что именно так должны выглядеть эльфы. Сказочные эльфы, скрытые дети христианского Бога из смешной норвежской сказки, какую рассказывал ей Арвет. Не те огневолосые туата, служащие Талосу, а именно Маха поразила ее. Только увидев ее, Дженни наконец поняла, о чем тосковал Сморстаббрин в своей ледяной крепости. Дженни хватило одного первого впечатления от ее хрупких рук, волос – нитей ночи, от полета ее шага, звона ее голоса, чтобы понять, каковы были первые в дни своей славы, когда ее человеческие предки только раздвигали границы своей людской вселенной. Люди шли по миру с огнем и камнем, медью, бронзой, железом в руках, выхватывая из тьмы, как им казалось, девственные земли. Но у этих земель уже были хозяева, сопричастные круговороту жизни земли, и то, что казалось людям тьмой, просто было робким светом утра мира.
Поначалу Дженни боялась беспокоить ее по пустякам, но потом поняла, что всякое обращение ей, затворнице Синей печати, в большую радость.
– Сегодня я видела то, чего не должно быть, – сказала она.
– О, вы, люди, мастера на такие вещи. – Браслеты прозвенели на руках Махи, соскользнули к запястьям, когда она обхватила тонкие колени.
– Это особенно ужасно… – Дженни помедлила, подбирая слова. – Ты слышала о философском камне?
– Вековая мечта темников? – зеленые глаза Махи блеснули. – Туата мало знают о ваших колдунах, их пути всегда вели во тьму. Они всегда хотели знать больше, чем нужно для счастья.
