Василий Горъ - Бездарь. Охота на бессмертного
«И что они могут почуять? Запах пота? Так он в разы слабее, чем эта вонь!» – пытаясь успокоить саму себя, мысленно пробормотала она, плавно поднесла к глазам бинокль, нашла лицо «дона Корлеоне» и облегченно перевела дух, убедившись, что он смотрит не в их сторону.
«Ну и правильно, мы плывем мимо и никого не трогаем…» – подумала она, чуть подрегулировала резкость изображения и… застыла: «дон Корлеоне» вдруг ощутимо напрягся, затем медленно повернул голову точно в их направлении и принюхался!
«Мы тучки, тучки, тучки, а вовсе не… слоны…» – творчески переделав великую фразу Винни Пуха, истерично хихикнула она про себя. И совсем было решила придумать продолжение, но увидела, что «дон Корлеоне» повернулся к гребцам, сложился пополам, на мгновение застыл и резко прогнулся в спине. Так, как будто преодолевал недюжинное сопротивление.
Это его движение показалось Ольге настолько странным, что она не сразу обратила внимание на темное нечто, показавшееся из-за правого колена иллемарца. А когда наконец увидела и сообразила, что это такое, испуганно выдохнула:
– Макс, у него арбале-…
Договорить не получилось, так как Толик, услышав это слово, заорал: «Падаем, арбалет!», схватил ее под колени и дернул на себя. Настолько резко, что, сползая на дно лодки, она ударилась о сидение сначала поясницей, а затем и затылком!
Возмутиться – возмутилась. Но после того, как оклемалась от боли. Молча, так как прекрасно знала, что и команда, и последующий рывок – это правильная последовательность действий телохранителя при защите клиента от внезапной опасности. А потом, растянувшись на мокрых досках, она не замерла в неподвижности, а попыталась нашарить приклад своей «кристинки». Ага, как бы не так – стоило ей вытянуть руку в том направлении, где должен был лежать карабин, как сверху навалилась туша Коростелева и в буквальном смысле погребла ее под собой!
Ольга, не удержавшись, зашипела от боли в сдавленной биноклем груди и тут же заткнулась: по ушам хлестко ударил выстрел, а затем еще два. А одновременно с третьим со стороны лодки иллемарцев дважды громко плеснуло. Так, как будто они вываливались за борт.
– Третий и четвертый – на весла! Пятерка, на руль!!! – громким шепотом приказал Вересаев, а через пару секунд раздраженно зарычал: – Ну же! Живее!!!
Толян тут же встал на четвереньки. Слишком резко, в результате чего лодка заходила ходуном. Замер. На мгновение. Потом метнулся к скамье, походя задев коленом скулу приподнявшейся Фроловой.
Мысленно обозвав парня медведем, девушка дотронулась до пострадавшего места и поморщилась: судя по ощущениям, жесткая ткань ссадила кожу.
– Пятерка, правее! – донеслось с носа, и она, торопливо встав на колени, дотянулась до румпеля и рванула его в нужную сторону.
– Правее, а не левее! – рыкнул Вересаев и, кажется, выругался.
Фролова шустренько переложила руль в противоположную сторону, затем в темпе вальса нащупала висящий на ремешке бинокль, поднесла его к глазам и вдруг сообразила, что уже несколько секунд слышит все усиливающийся собачий лай!
Первый же взгляд на берег заставил ее нервно облизнуть пересохшие губы: город, разбуженный выстрелами, стремительно просыпался – в домах, расположенных недалеко от реки, одно за другим освещались окна, а на паре улиц замелькали факелы…
…К месту слияния Тиермара и Фамматили подплыли где-то часа за два с половиной до рассвета. К этому времени Костик, вымотавшийся до предела, уже практически ничего не соображал и ворочал веслами, как робот. Не чувствуя боли в стертых до мяса ладонях и практически не реагируя на команды Вересаева. Снайпер, вкалывавший на веслах вместе с ним, выглядел бодрячком. Однако, дождавшись смены, уступил свое место толком не отдохнувшему Толяну. А сам перебрался к Ольге на корму и продолжил зарисовывать ориентиры.
Эдак с полчаса после поворота направо Ольга провела как на иголках. Дергаясь от каждого плеска или птичьего крика. А затем более-менее успокоилась и принялась вглядываться в заросшие лесом берега, пытаясь найти место для дневки. Зачем? А чтобы это занятие мешало вспоминать о бойне, устроенной Вересаевым. И последовавшим за ней «заметанием следов».
Увы, получалось неважно: несмотря на то, что Фролова тщательно осматривала чуть ли не каждую тень, перед ее внутренним взором продолжали мелькать картинки из недавнего прошлого, а во рту то и дело появлялся омерзительный привкус рвотных масс.
Нет, разумом она понимала, что гнавшиеся за ними люди жаждали отнюдь не светской беседы, поэтому ничуть не осуждала Максима, отправлявшего их на тот свет с безжалостностью бездушного механизма. Но, вспоминая, как дергались от попаданий его пуль их тела, иногда подумывала о том, что каждый из одиннадцати мужчин, посланных по их душу, был чьим-то братом, сыном или супругом.
«Мы просто хотим выжить и вернуться домой!» – устав лицезреть одни и те же картинки, мысленно воскликнула она. А потом искоса посмотрела на руки снайпера и попыталась представить, что он должен был чувствовать, взрезая животы плавающим в воде трупам. Равнодушие? Опустошение? Злость?
«Скорее всего, злость. На Толяна…» – подумав, мысленно ответила себе девушка. После чего вдруг вспомнила разнос, устроенный Максимом сразу после зачистки следов «дона Корлеоне» и его спутников.
– М-да… С такими друзьями враги и на фиг не нужны… – мрачно буркнул Вересаев, убрав в ножны тщательно вымытый и протертый нож.
– Че это вдруг? – возмущенно вскинулся Толик.
В голосе снайпера лязгнула сталь:
– Я разрешал тебе открывать рот или кого-то спасать?!
– Нет, но арбалет – это угроза для клиента, поэтому я…
– Ты вообще видел хоть что-нибудь?! – взбесился Максим.
– Я услышал испуганный выдох Ольги и…
– Этот мужик зарядил арбалет НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ! А вскинул его к плечу только тогда, когда услышал ТВОЙ ВОПЛЬ!!!
Коростелев сглотнул и опустил взгляд:
– Я…
– Ты. Нас. Подставил. По-крупному… – выделяя каждое слово, отчеканил Максим. – Если за нами отправят погоню и нам не удастся от нее оторваться, я оставлю тебя в качестве заслона…
«И ведь оставит… Если сочтет нужным…» – кивнула она, затем вдруг захотела увидеть лицо Вересаева, повернулась к нему и… мысленно хмыкнула: снайпер, еще минуту назад что-то черкавший в своем блокноте, теперь сидел по-турецки. И сосредоточенно раскладывал на правом колене мотки лески и рыболовные крючки.
Как ни странно, первым делом она вспомнила не о рыбалке, а о невзрывных ловушках. В голову сразу полезли варианты модификации хлыста[32] или венериной мухоловки[33], в которых вместо шипов использовались бы крючки.
– Решили обезопасить подступы к месту дневки? – негромко спросила она.
Максим удивленно выгнул бровь, затем, видимо, понял, что она имела в виду, и отрицательно помотал головой:
– Нет, готовлюсь к следственному эксперименту…
– А можно узнать, к какому? – заинтересовалась Ольга.
Снайпер, как раз продевавший леску в ушко крючка, кивнул, затем затянул какой-то хитрый узелок и криво усмехнулся:
– Хочу выяснить, способна ли пищеварительная система уроженцев планеты Земля усваивать инопланетную органику…
Фролова поежилась:
– Это может быть опасно!
– Вы считаете, что лучше пустить на мясо кого-нибудь из ваших в меру упитанных телохранителей?!
– Не надо. Они мне еще пригодятся…
– Ага. Да и химии в них многовато…
– А если серьезно?
– Если серьезно, то с продуктами у нас полная задница. Значит, не сегодня-завтра нам придется переходить на подножный корм. Выпадать в осадок сразу всей толпой небезопасно, значит, кому-то из ваших телохранителей придется побыть подопытной свинкой…
С продуктами было действительно хреновее некуда: в тот день, когда скотина Арвид ап-Лагаррат выдернул их из спортзала, Ольга и ее спутники собирали на ринге только снаряжение. Поэтому здесь, на Иллемаре, питались только тем, что оказалось в рюкзаке у Вересаева.
– А почему именно рыба? – после небольшой паузы поинтересовалась девушка.
Максим насмешливо прищурился:
– Вам отвечать на этот вопрос или на тот, который крутится у вас на языке?
– Ответ на тот я нашла сама… – вздохнула Ольга. Потом пришла к выводу, что с нетранспортабельным Вересаевым им будет совсем хреново, и добавила: – Да и на этот, собственно, тоже…
Глава 13
Максим Вересаев
…Несмотря на все старания врачей, пациент все-таки выжил. В смысле, в течение восьми контрольных часов не почувствовал ни одного симптома пищевого отравления. А уже к полудню нагло потребовал продолжения банкета. По-хорошему, эксперимент стоило повторить как минимум еще раза два и собрать чуть больше статистического материала. Но, здраво рассудив, что переходить на подножный корм нам придется в любом случае, я решил не валять дурака. То есть самоотверженность Костика оценил, но потенциальную отраву – филе здоровенной рыбины, размерами смахивающей на сома, а костлявостью на леща – зажал. Вернее, протянул один шампур несостоявшейся жертве, а остальные пододвинул к себе и с наслаждением продегустировал первый кусочек.
