Марина Дробкова - Маг моего сердца
– Да что ты, в самом деле, я же…
– Не надо. Ничего не надо.
С этими словами он подошел к кровати и лег на нее, отвернувшись лицом к стене.
А я застыла у распахнутой двери.
В горле стоял ком, в душе бушевал ураган, мой внутренний голос задохнулся от негодования.
Да что же это такое! Ну почему мужчины всегда впадают в депрессию по каждому ничтожному поводу!
Не в силах продолжать разговор – да и не видя смысла, – я выскочила в коридор, захлопнула дверь и, громко топая, отправилась к себе.
В комнате уже ждал на столе ужин, но мне бы сейчас кусок в горло не полез. Я взгромоздилась на постель и обхватила колени, положив на них голову. Буря чувств бушевала во мне: и досада на Даймонда, и сочувствие к нему, и злость – на себя, на Ральфа, на весь свет…
В открытую балконную дверь задувал ветер, шевеля жалюзи. Я ощущала свою беспомощность, не зная, как поступить. Может, надо бежать к профессорам, уговаривать… Или не их, а Ральфа, сказать ему, что я отказываюсь, а вместо меня пусть будет другой…
«Что ты о нем печешься, дурочка? – проснулся внутренний голос. – Он же выгнал тебя. Отказался от тебя. Не нужна ты ему – ему нужно только его собственное самолюбие».
На этой оптимистической ноте я только хотела было разреветься… Как вдруг заметила на полу возле балкона лист бумаги – очевидно, его сдуло со стола.
Я подняла его и прочитала: «Помоги мне, пожалуйста! Только ты можешь мне помочь! Никому не говори, прошу, иначе нам с тобой будет плохо! Приходи туда, где ты вчера видела вихрь. Умоляю!»
Подписи не было. Записка была нацарапана довольно коряво, второпях. Должно быть, человек и правда очень спешил. Я повертела бумажку, понюхала, поднесла к глазам, в конце концов включила магическое зрение.
Аура не определялась – значит, маг специально заблокировал ее, когда писал, но говорить это могло о разном. Как о том, что не хотел быть узнанным мной, так и о том, например, что у него есть привычка делать это всегда – как, скажем, у меня… Или у Ральфа. Что касается остальных – лишь о Даймонде могу с уверенностью сказать, что он никогда не блокирует ауру, но Даймонд сейчас лежит на кровати в своей комнате, писал это явно не он.
Что же делать? Идти на стену? Получается, маг все-таки видел меня или как-то почувствовал мое присутствие. Тогда это мог быть и Ральф. Да и любой профессор, пожалуй.
Я заходила по комнате, не зная, на что решиться. Страшновато лезть одной на стену – уже темнеет. И маг не подписался – почему? «Да мало ли почему! – очнулся внутренний голос. – Боялся, что записка попадет в чужие руки, например? Ты же даже не закрыла балконную дверь, когда помчалась к своему ненаглядному магу, – заходи, кто хочешь. Удивительно, что скрипку не сперли».
И правда, скрипка стояла в футляре у стены, там, где я оставила ее. Подивившись собственной беспечности, я хотела было уже засунуть инструмент в шкаф… Но передумала.
Я пойду на встречу. И никому ничего не скажу, как просит меня неизвестный. Но скрипку, пожалуй, возьму с собой. На всякий случай. Ведь он пишет: «Помоги». А это мой единственный артефакт.
В порыве, не знаю чего – сомнения? смятения? Я выскочила на балкон. На сей раз темнотой встретило даже окно Джона: только из комнаты Даймонда пробивался слабый свет. Сара, возможно, с Рихардом, им не нужно освещение. Этель наверняка спит, судя по тому, как она сегодня выдохлась. А Джон… Да кто его знает, где Джон. Что я вообще о них знаю? О каждом из них? Я здесь без году неделя.
В последний раз я поглядела на крайнюю дверь. Нет, к Даймонду я точно не пойду.
Набравшись решимости, я вернулась в комнату и, не закрывая балкона – зачем, ведь ценная скрипка со мной, а больше у меня ничего нет, – прошла к выходу. Через три минуты я уже выходила через заднюю дверь во двор.
Вечер был холодным – ведь сегодня прошел ливень. В воздухе еще висел еле заметный запах гари. Прижимая к себе скрипку и смычок, я торопливо шагала в сторону торца дома – меня гнали и нетерпение, и некоторый страх, и беспокойство.
Остановившись напротив наших балконов, все-таки взглянула наверх. По-прежнему темно, но я успела разглядеть, что кто-то стоит на балконе. Уже стемнело – это мог быть кто угодно.
Я решила не отклоняться от намеченного курса и продолжила путь.
Вот и лестница наверх, на стену. Вокруг тихо. Я задрала голову: если меня ждут, может, подадут какой-то знак? Но нет. Ничего.
Я еще немного потопталась у нижних ступеней. Мелькнула мысль: а не вернуться ли домой? Залезть в теплую постель, забыть этот трудный длинный день, заснуть… А завтра, с первым дрожанием солнечной стрелки, встать обновленной и начать заново. И может – Даймонд придет мириться…
Но нет. О Даймонде я буду думать завтра, а сейчас меня ждут наверху.
Если ждут. А если нет – постою да уйду.
Поднимаясь по лестнице, я старательно смотрела под ноги – скрипка в руках ограничивает маневр. Да еще ступени мокрые. Совсем не подарок. Зябко ежась и поводя плечами, я жалела, что не захватила куртку – выскочила впопыхах в мантии.
Видно было, как и в прошлый раз, плохо, зато запахи на холоде обострились, как всегда бывает: снизу тянуло влажной землей, издалека, еле заметно – тутовником, и вновь пахнуло горелым. Только дух был сильный и сладковатый.
Я взошла на стену – темень и никого. Запах гари здесь чувствовался сильнее, должно быть, ветер принес его наверх.
– Здесь кто-нибудь есть? – спросила я, как мне казалось, громко и уверенно, но голос прозвучал жалобно.
Впереди мелькнул свет. Фонарик? Очень предусмотрительно, надо мне тоже обзавестись. Однако почему так долго тянет горелым?
Я сделала несколько шагов и остановилась.
– Да кто тут? Выходите уже! – крикнула я на этот раз громче.
– Иди сюда, не бойся, – еле слышно донеслось со стороны караульной башни.
Непонятно: женский голос или мужской, говорят как сквозь вату.
Сердце забилось сильнее, я крепко прижала к себе скрипку. Караульная башня была уже близко, но навстречу мне так никто и не вышел. Внезапно захотелось булочек с корицей – так сильно захотелось булочек с корицей, что я чуть не заплакала. Я ведь не ужинала сегодня, а этих булочек не ела, кажется, целую вечность. Шаг, еще шаг – я у входа в башню. И я точно знаю – мне сейчас дадут там булочек с корицей.
– Значит, ты все-таки была здесь и все видела и слышала. Это не совпадение. Жаль. Очень жаль. Ну, добро пожаловать в мой мир.
Я захожу в башню. Я чувствую запах корицы.
И горящего сандала.
Глава девятая
Башни больше нет.
Я стою на берегу – озера? моря? залива? Вода спокойная-спокойная, бледно-голубая. Деревья с изогнутыми стволами тянут к ней свои ветви. Горизонт окутан туманом. Пахнет вишней и ванилью.
Из-за деревьев выходит… Сара.
– Ты?!
– А кого ты ожидала увидеть?
Она какая-то другая. На ней длинное пестрое одеяние с широкими рукавами, а волосы выпрямлены и на темени уложены в валик, только два длинных локона свисают вдоль щек. На руках – перстни. На ногах – сандалии, они чуть виднеются из-под одежды.
Она держит тот самый артефакт: свистульку с огромными дырочками.
– Какая ты отзывчивая, Бренна. Если бы мне и вправду нужна была помощь, я могла бы на тебя рассчитывать. Но помощь мне не нужна, я пошутила. Ты не должна была лезть сюда вчера, – с грустью говорит Сара. – Ведь как обидно: я специально выбрала время, чтобы попрактиковаться, когда никому бы не пришло в голову взбираться на эту стену. Этель возилась в лаборатории со своими зельями, Ральф и Даймонд там же помогали Винтеру, старуха Реванто всегда рано ложится, Соулс каждый вечер сидит в библиотеке. А Рихард с Джоном как раз собирались играть в карты, и, поскольку им нужен был третий, они неминуемо позвали бы тебя, так как остальные были заняты! Но тебе вздумалось прийти сюда! – Она вздохнула и продолжила, уже зло: – Это моя флейта, Бренна, она с таким трудом мне досталась. Пришлось из-за нее распрощаться с подругой. Бедняжка Дейзи! У нас был Единый Магический Путь. О, ты не знаешь, что это такое? Прискорбно, что уже не узнаешь.
– Мне не нужна твоя флейта, – я слышу свой голос будто со стороны и чувствую, что меня начинает трясти.
– Может, и не нужна, – соглашается Сара. – Но ты видела ее. И ты слышала мелодию, которую играет на ней вихрь. Ты ее даже воплотила своей скрипкой – о, как я испугалась! Думала: сейчас все откроется. Уже распрощалась с белым светом. Но потом поняла, что больше никто ее не узнал, потому что не запомнил. А не запомнил, потому что не обратил внимания – они ведь не музыканты. Ни Ральф, ни Этель, ни Рихард с Джоном… Ни твой глупышка Даймонд.
– Почему это Даймонд – глупышка? – спросила я, начиная приходить в себя от шока. Может быть, если я потяну время, кто-нибудь успеет меня здесь найти?..
– Потому что прозевал Дейзи. А мог бы стать сильнейшим магом, если бы только она была рядом с ним. Но он всегда выбирает не тех. Этель слишком холодная. Она не любит управляться с огнем, как и он. А ты слишком… импульсивная. И недостаточно жесткая. А ему нужны границы, которые он так не любит. И рано или поздно отсутствие границ погубит его. Но еще не сейчас. Сначала умрешь ты. Упадешь со стены – случайно. Там ведь темно.
