Илья Крымов - Белое пламя дракона
– Сиди, генерал, не стоит уходить в ночь. И утром тоже не ходи. С походом повременим.
– А как вы проучили де ля Ратту в первый раз?
– Двигался с небольшим отрядом по заданию милорда. Один из солдат, прислушавшись к земле, сообщил о приближении кавалерии. Мы устроили засаду и в нужный момент натянули поперек дороги веревку, а потом случилась стычка. Я славно рубанул их командира, лишил этого продажного пса одного глаза и взял трофей!
Бальден продемонстрировал тесак и громко ударил рукояткой из оленьего рога о стол. Хлоя одарила генерала неодобрительным взглядом.
– Кажется, все мы забываем об одной действительно важной вещи.
Этот тихий голос разлился в воздухе бесплотным шепотком и принудил остальных сотрапезников к тишине. Дотоле жевавший хлеб с луком и молча глядевший в свою тарелку монах впервые поднял голову, и Тобиуса пробила дрожь. Лицо божьего человека абсолютно ничего не выражало. Гладкое, лишенное морщин – следа пережитых страстей, – при более внимательном рассмотрении оно казалось ненастоящим, как и серые глаза, необычайно бесстрастные, похожие на две серебряные монеты. Эти неживые глаза буравили взглядом саму душу. Несомненно, брат Марк состоял в ордене святого апостола Петра.
– Альфонсо де ля Ратта – малефикарум. Этот человек связан с Тьмой и практикует темное колдовство. Сила его не в стали, купленной за золото, а в могуществе, купленном за душу. Если чар Тобиус намерен противостоять ему, пусть знает, что враг силен и суть его есть зло.
Отрекшийся король задумчиво кивнул. Генерал сжал рукоятку ножа, как бы говоря, что добрая сталь враз может избавить честных людей от такой пакости, как колдовство. Мартин Гофер-младший и его сын сильно побледнели. Их, простых людей, сама мысль о темной магии ввергала в суеверный ужас. Разве что Томас Бэйн сохранял спокойствие.
– Я справлюсь, – решительно сказал Тобиус. – Сначала восстановим товарооборот, потом я придумаю способ найти и изловить этого человека, а если понадобится, я сам вступлю с ним в бой. – Глаза волшебника вспыхнули злыми янтарными углями.
– Вот это разговор! – одобрил Гофер-младший.
– Дело сдвинулось с мертвой точки, – улыбнулся Томас Бэйн.
– Лучше бы вам нас не подводить, чар, – грозно сказал генерал Бальден.
Принцесса громко хмыкнула.
– Мне нужна коровья слюна, – тем временем продолжал маг, – и три солнечных дня.
– Э-э… мм, слюну раздобуду, не извольте сомневаться! – пообещал староста.
Ужин пошел веселее, разговоры стали непринужденнее.
– Кстати, Мартин, помнишь, что ты говорил мне недавно? – Бейерон сделал неопределенный жест рукой, как бы напоминая.
– А, да! Точно! Господин чар, тут такое дело, – Тобиуса перекосило от столь безграмотного обращения, – какой-то ахо… дрянь какая-то, уж вы меня простите. Это лихо воду мутит, рыбакам нашим сети просто-напросто рвет! Белье у прачек ворует, а еще девок щиплет под водой, паскуда, когда они это…
– Господин Гофер хочет сказать, что что-то завелось в реке, – произнес отрекшийся король. – Помимо простого озорства, это «что-то» мешает постройке водяной мельницы, на которой заняты и молодой Тобиуш, и наш добрый монах. Кстати, брат Марк, вы освятили воду?
– Я омыл в реке лицо и ноги, – тихо ответил серый монашек, – а потом долго смотрел в воду, но не узрел в ней зла. К сожалению, то, что поселилось в реке, мне неподвластно.
– Обязательно посмотрю, что можно сделать, – пообещал Тобиус, – завтра же утром. А теперь прошу простить, мне пора выступать в дозор.
– Ночью? – спросил отрекшийся король.
– Ночь – это время, когда зло бодрствует, поэтому когда наступает ночь, начинается и мой дозор.
Откланявшись, волшебник вышел во внутренний двор и осмотрелся. На фоне звездного неба, если стоять у колодца лицом к воротам, справа торчала громадина самой высокой круглой башни замка, за спиной остался массивный донжон, впереди возвышалась арка ворот с крытой галереей сверху, на первых этажах башен, стоявших по бокам от ворот, располагались помещения кордегардии. Между воротами и донжоном в замковый ансамбль вклинивалась очень низкая пузатая крепостная башня, весьма широкая и основательная. Ее даже башней назвать особо не получалось из-за того, что по высоте она не превышала уровня крепостных стен, из нее еще росла тонкая башенка с двумя бартизанами[7] наверху.
Стражники выпустили волшебника в ночь, и он двинулся по улочкам, глубоко дыша еще пахнущим дневным жаром ночным воздухом. Деревня спала, потому что вилланы имели привычку ложиться едва ли не с заходом солнца, чтобы вставать затемно и начинать рабочий день до жары. Чахлые огоньки каганцов и лучин в окнах виднелись лишь изредка. Волшебник вынул из сумки книгу заклинаний: этой ночью он должен был провести кое-какие работы на местности. В его новые обязанности входила защита вверенной ему земли, а также всего и всех, кто жил на ней.
Маг заглядывал в каждый двор, подходил к каждому дому, выискивая следы незваных гостей. Отводя от себя негодующее внимание собак, чтобы лай не будил вилланов, он обнаружил несколько «тропок», по которым в деревню часто проникала мелкая нечисть из леса, но ничего особенно интересного или опасного. Волшебник «оборвал» эти «тропки», а затем укрыл амбары и курятники отпугивающими заклинаниями.
Он подходил к каждому дверному проему, к каждым воротам и наносил на древесину нужные закорючки своим ритуальным ножом. Если хозяева и замечали какой-то скрежет на улице, то предпочитали делать вид, что не слышат, – пока неизвестное лихо не ломилось к ним в дом посреди ночи, эти люди не спешили хвататься за топоры и вилы.
К полуночи он обошел почти все дворы и огороды, накладывая простейшие, но действенные чары от мелкой полевой и лесной нечисти. Обходя один из домов, стоящих на околице, волшебник натолкнулся на нечто очень неприятное. Взуверт, тварь величиной с кошку, но похожая на сине-зелено-желтую гусеницу с десятью длинными членистыми ногами, примостилась под стеной дома, в котором еще горела лучина и плакал младенец. Эта тварь вращала тонким длинным языком, протягивая его к бычьему пузырю на окне.
Тобиус не задумываясь ударил Серебряной Леской. Тварь, однако, заметила его раньше и успела отпрыгнуть. Паралич задел ее на излете, но подействовал слабо из-за нечеловеческой физиологии существа. Тобиус ринулся в погоню. Взуверт добрался до плетеной ограды, которую раньше перемахнул бы не замедляясь, но ослабленный чарами прыжок не удался. Из жезла выметнулась светящаяся посеребренная нить в виде лассо, обвила тварь и потащила ее к Тобиусу. Нечисть повизгивала, брыкалась и дергалась, пока маг не опустил на нее сапог. Покончив с этим, Тобиус вернулся к дому и развеял все следы появления ночного гостя.
Взуверты, низшая нечисть, даже не нечисть, а просто животные с задатками ментальных способностей, мелкие энергетические вампиры. Для взрослого человека они не опасны, как и для детей, способных взять в руки камень или палку, но для младенцев эти существа представляли очень серьезную угрозу. А через младенцев – и для их семей. Находя дом с маленьким ребенком, взуверт заставлял дитятю плакать по ночам, только на это и хватало его интуитивных телепатических возможностей. Естественно, плачущий младенец не давал спать всей семье, мучил мать, отца, братьев и сестер. Спустя множество ночей беспрерывного плача люди, весь день работавшие не покладая рук, приходили в крайне тяжелое состояние. Обстановка в семье, ставшей жертвой взуверта, накалялась, начинались ссоры, рукоприкладство, а от него и до более серьезных вещей недалеко. И все это побочный вред от твари, которая просто питалась отрицательными эмоциями, таясь в ночи под стеной дома.
Волшебник, постояв немного у окна, не услышал ничего, кроме тихой колыбельной. Вот и славно.
Тобиус хотел было уже возвращаться в «Под короной», но остановился на полпути и с досадой ударил кулаком в ладонь. Кладбище! Он укутал защитными чарами деревню, но еще не проверил кладбища, а это все равно что выстроить неприступную крепость и забыть закрыть перед врагом ворота. Деревенские погосты в Ривене надо проверять обязательно, ведь это не Эстрэ, где кладбищенскую землю освящают не реже раза в пять лет.
Очень не хотелось посещать такое место ночью, к тому же волшебник уже порядком устал и хотел спать. Именно в такие минуты он ненавидел свою природную ответственность. Тобиус выругался сквозь зубы и сорвал широкий лист лопуха, росший под ближайшим забором. Затем волшебник достал из сумки ломтик обычной винной пробки и длинную толстую иголку. Он сдул с лопуха пыль, сгустил в него немного воды из воздуха, уложил на воду пробку, а на пробку – иголку. После простейшего заговора игла слабо засветилась и, поворачивая кусочек пробки на воде вместе с собой, указала острием на восток. Правда, игла помогала в крайне ограниченном количестве случаев, а в условиях магической аномалии или на освященной земле она оказывалась бесполезной.
