Полигон - Владимир Смирнов

— Опять врёшь! Я же помню, что ты мне писал в универе.

Оля склонилась к его уху и зашептала:

— Ворожея любит больших собак

и готовит вкусную снедь,

у неё в прошивке весёлый баг —

наедаться и не полнеть,

все конечно думают — повезло,

но я знаю эти скилы́,

ведьму просто узнать — пятьдесят кило

грузоподъёмность метлы.

— И что здесь не так? — спросил Борис. — Скажешь, не околдовала?

— Я?! Тебя?! Да ты сам соблазнил и растлил наивную первокурсницу!

— А кто в меня глазками стрелял? После этого я, как честный человек, уже не мог не подойти!

— Так подошёл бы и пригласил в театр! А не тащил сразу в постель!

— Какой театр?! У меня что, был выбор? Ты же ворожила! Да и сейчас продолжаешь!

Борис нащупал сосок под тонкой футболкой и поцеловал Олю в шею. Затем встал, подхватил девушку на руки и понёс к кровати.

— Осторожнее, — попросила Оля.

— Я знаю, — ответил Борис. — Буду нежен, как облако в штанах. Вернее, без штанов.

Утром он позвонил Кириллу. Задание было простым — связаться с Алиной и объяснить ей, что не стоит пытаться восстановить доступ к своему блогу. И вообще какое-то время не стоит светиться в соцсетях. Борис ожидал, что Кирилл с радостью ухватится за возможность вывести Алину из-под возможного удара, но тот почему-то начал мяться и нести какую-то чушь.

— Если тебе влом, мы можем сами с ней поговорить, — сказал Борис.

— Кончай издеваться над человеком! — возмутилась Оля. — Ты же понимаешь, Кирилл не хочет, чтобы мы его заменили. Он хочет, чтобы мы его поддержали.

Она перехватила руку Бориса с телефоном, нажала на пиктограмму громкой связи и сказала:

— Хорошо, пойдём вместе. Через час мы заедем за тобой.

15

Требования к кандидатам в марсианскую программу были жёсткими, но Борис проходил по всем параметрам. Поэтому отказ стал для него полной неожиданностью.

— Видимо, это из-за твоей матери, — предположил Кирилл. — Похоже, им нужны только совсем одинокие, без любых прочных связей с миром.

— Значит, всё ещё хуже, чем мы предполагали, — сказал Матвей.

Они вновь сидели в «Карусели» — в том же кафе и в том же составе. Вскоре подошла Алина и присела на стул рядом с Олей.

— Есть новости?

— Борю забраковали, — ответила Оля.

— Я бы сам пошёл, — сказал Кирилл, — но меня точно не возьмут, даже если я идеально подойду. Я им здесь нужен. Знаете анекдот: «А кто же в лавке остался?!»

Алина улыбнулась, и Кириллу сразу стало легче — с момента их развирта он ни разу не видел этой улыбки. Больше всего ему хотелось сказать сейчас что-нибудь позитивное, обрадовать Алину хоть чем-то. Но хвастаться было нечем, пришлось признать своё поражение.

— Если бы у нас был список отобранных кандидатов, возможно, по их анкетам мы смогли бы понять, для чего их готовят. Но я даже не представляю, где его можно достать. Каждый день отсылаю в офис файлы добровольцев, и они уходят куда-то с концами. А я не знаю даже, скольких там одобрили, скольких отбраковали.

— Примерный список у нас есть, — сказал Матвей. — Мы пытались отследить всех подавших заявки. Для большинства ничего после этого не поменялось — живут как и жили. Но десять человек просто исчезли. Скоропостижно уволились, сняли деньги со счетов — у кого они были. Свели счёты с миром и пропали. Видимо, именно их и взяли в программу.

— Как пропали? — не поняла Алина. — Как в наше время кто-то может бесследно пропасть? Где-то ведь они должны быть.

— Мы предполагаем, что они проходят подготовку на какой-то закрытой базе, — ответил Матвей. — К сожалению, мы слишком поздно обо всём узнали. Сейчас мы отслеживаем всех добровольцев, чьи анкеты Кирилл передаёт в «Инвестком»; но рекруты из этой десятки успели исчезнуть раньше, чем мы ими заинтересовались.

— У них же должна была остаться какая-то недвижимость, — сказала Оля. — А раз они одинокие, значит, скорее всего, сдали её внаём. Надо узнать, куда идут деньги съёмщиков — и мы найдём наших беглецов.

Матвей покачал головой.

— Не всё так просто. С обычными людьми это бы сработало, тут ты права. Но мы же имеем дело с выпавшими из системы. С лишними. Там есть разные варианты, но можно сказать, что недвижимости ни у кого из них нет.

Оля удивлённо подняла брови.

— Ещё веселее! То есть их вообще ничего не связывает с социумом?

Матвей кивнул.

— Да, это их общая черта. А в остальном разброс довольно значительный. Самому молодому девятнадцать, самому старому пятьдесят восемь. Есть два бывших спортсмена, но есть и один астматик. Как пели в одной старой песне: «Таких не берут в космонавты!»

— А зачем же в объявлениях писали о железном здоровье? — спросила Алина.

— Потому что официальной легендой был полёт на Марс, — ответил Матвей. — Написать «Здоровье не имеет значения» было бы слишком подозрительно.

С минуту все сидели молча, обдумывая сказанное.

— Если мы не можем найти ничего общего в анкетах пропавших добровольцев, значит, надо подойти к этому с другой стороны, — сказал Борис. — Прикинуть, где террористы могут использовать астматика или пожилого господина. Явно же их будут готовить не к уличным дракам.

— Террористы? — удивилась Оля. — А мы уже решили, что имеем дело с террористами?

— Других вариантов я не вижу, — ответил Борис.

— Но это не значит, что их нет.

16

Борис недовольно поморщился.

— Например?

— Например, это похоже на начало рекламной кампании.

— Согласен, по форме очень похоже, — вмешался Кирилл.

Рядом с Алиной он чувствовал себя неуверенно и с радостью ухватился за возможность блеснуть познаниями в знакомой области.

— Но это точно не реклама. Охват очень узкий и целевая аудитория специфическая. Да и бюджет совсем не рекламный, пиарщики с такими суммами вообще не работают. У нас говорят: «Так слона не продашь».

— Ты тоже считаешь, что мы имеем дело с террористами? — спросила Оля. — То есть ты сознательно решил заниматься вербовкой террористов-смертников?

Кирилл мысленно обругал себя — не стоило ему влезать в этот разговор.

— Я ведь уже говорил — тогда я об этом не думал. Но сейчас я не нахожу другого объяснения.

— Ты просто не хочешь видеть очевидного, — сказала Оля. — Боишься, что правда окончательно обрушит твою самооценку. Но, возможно, тут всё гораздо проще — марсиан изымают из социума, чтобы пустить «на органы» для чёрного рынка.

— Нет, только не это! — Кирилл даже покраснел от волнения. — Я знаю, что поступил мерзко; но не надо делать из меня людоеда! Конечно, об этом я подумал в