Вадим Панов - Поводыри на распутье

– Плохо.

– Окна усиленные, в случае необходимости закрываются титанпластовыми щитами.

– Нам бы все равно не позволили использовать боевой вертолет, – пробурчал Дрогас. – А пробить такие окна из ручного оружия нереально.

Мудлайнес согласно кивнул. Он чувствовал некую вину: впервые, за все годы работы со Стефаном, Донатас не смог найти брешь в обороне противника.

– Твой вывод?

– Активная и довольно шумная операция. Но и в этом случае вероятность успеха не более тридцати процентов.

– Нам запрещено шуметь, – вздохнул Дрогас. И почесал в затылке: – С кем спит Макферсон? Бабу к нему привозят?

– Привезли неделю назад. И с тех пор не выпускали.

– Дерьмо!

Стефан, не стесняясь, выругался и в два больших глотка опустошил чашку с холодным кофе – единственным напитком, который он позволял себе во время мозговых штурмов.

Основная проблема заключалась в том, что Моратти требовал устранить Шона чисто. И не просто чисто, а так, чтобы даже медики Мертвого или американцев ничего не обнаружили. Ник не хотел лишних проблем. Сама по себе задача была легко выполнима: в арсенале спецотделов СБА существовал целый ряд средств для подобных целей, от вирусов до нанов. Но как внедрить эту дрянь в столь хорошо укрывшийся объект? Воздух, вода, пища, контакт с зараженным человеком – все отпадало.

Тупик?

В принципе Дрогас еще в Цюрихе понял, что операция необычайно сложна, и запросил у Моратти санкцию на применение силы. Вместо ответа Ник прислал Стефану худощавого, скромно одетого китайца. Дрогас знал о новом помощнике всего две вещи: первое – его зовут Ван, второе – утром он прилетел на «страте» из Гонконга. У Стефана не было никакого желания общаться с поднебесником, однако, выслушав доклад Мудлайнеса и от души выругавшись, Дрогас решил поинтересоваться мнением желтопузого:

– Слышал?

– Да, – невозмутимо ответил китаец, до сих пор молча сидевший в углу.

– Что скажешь?

Ван помолчал, бесстрастно глядя на Стефана непроницаемо черными глазами, после чего спокойно произнес:

– Необходимость пройти в здание. – Его английский был ужасен, но Дрогас специально не сообщил китайцу, что в его «балалайку» зашит мощный переводчик и тот может говорить на родном языке. Пусть помучается. – Необходимость комната недалеко от. Комната, чтобы не мешали, и точно знать, где человек. Двадцать минут, я делать все.

Мудлайнес хмыкнул.

Стефан вздохнул и почесал подбородок. Предложение китайца звучало дико. Однако Моратти дважды повторил, что Ван – большой специалист, а Нику Дрогас доверял. Да и выхода другого, если честно, не было.

– Ладно, – решил Стефан и посмотрел на Мудлайнеса: – Донатас, готовь документы на вход в здание и подбери кабинет. Мы пойдем… – Дрогас обернулся к китайцу: – Мы пойдем вместе, понял?

Ван безразлично пожал плечами.

«Солнечная Игла», штаб-квартира эдинбургского филиала СБА, была едва ли не единственным зданием в деловой части Анклава, которое не носило вычурного названия с налетом средневековой романтики. Не «донжон», не «башня», не «цитадель» или «крепость» – просто «Игла». Высоченный дом, крыша которого терялась за облаками, полностью соответствовал этому нехитрому названию.

Меры безопасности в Эдинбурге принимались стандартные, обычные посетители допускались только на первый этаж, на котором располагалась приемная филиала, а для того, чтобы попасть выше, требовался пропуск или сопровождающий. Однако эту проблему Дрогас преодолел легко: Мудлайнес сделал для Вана «балалайку» беза, и они со Стефаном, оставив мобиль в подземном гараже, поднялись на нужный этаж. Кто будет проверять, почему два офицера заняли одно из помещений? Поговорить им надо. Чипы у Дрогаса и Вана были местные, эдинбургские, а комнату для них зарезервировали по всем правилам, о чем позаботился верный человек из машинистов.

Войдя в кабинет, Стефан вызвал на экран коммуникатора внутренний план «Иглы» и показал китайцу, как расположена их комната относительно апартаментов Макферсона. Ван потребовал уточнить расстояния до дециметров и больше десяти минут изучал различные проекции плана. Дрогас успел перекурить, поглазеть в окно и решить, что полагаться на желтопузого не следовало. Но стоило Стефану прийти к этому заключению, как Ван отлип от коммуникатора, вытащил из своей сумки старомодную баночку с тушью, тоненькую кисть и лист бумаги.

– Я делать.

Дрогас оторопел:

– Будешь перерисовывать план?

Китаец вежливо улыбнулся, показывая, что оценил шутку варвара, и неспешно изобразил на листе пару иероглифов.

– Ты меня ждать в кресло. Не ходить – опасно. Курить – да.

– А ты?

Ван не ответил.

Он вернул свои пожитки в сумку, взял лист с иероглифами в обе руки, прошептал несколько слов, приложил бумагу ко лбу, сделал шаг, и…

Исчез.

Шаг, которого не увидел Дрогас, привел Вана в спальню Макферсона.

Оказавшись в комнате, китаец на несколько секунд замер, напряженно прислушиваясь к спокойному дыханию спящих, затем извлек баночку с тушью, кисть, бесшумно подошел к двери и написал на ней иероглиф «тишина». Вернулся к кровати и осторожно, едва касаясь кистью кожи, по очереди изобразил на лбах Макферсона и его подруги иероглифы «спать».

Теперь ему никто не мог помешать.

Ван спрятал кисть и баночку в сумку, вытащил деревянный футляр, внутри которого были аккуратно разложены серебряные и золотые иглы, потер руки, сосредоточился, внимательно глядя на Шотландца, глубоко вздохнул и принялся осторожно втыкать иглы в тело Макферсона.

Двадцать минут показались Дрогасу вечностью.

Услышав приказ китайца, Стефан возмутился, хотел даже окрыситься на нахального поднебесника… Однако неожиданное исчезновение Вана вывело Дрогаса из равновесия. Некоторое время он неподвижно сидел в кресле, шепча: «Я не сплю. Я не сплю…» Затем закурил, с трудом вытащив дрожащими пальцами сигарету из пачки.

Затем сумел успокоиться.

Люди, которым доводилось общаться со Стефаном, отмечали феноменальную крепость его нервной системы, позволяющую Дрогасу сохранять хладнокровие в самых сложных ситуациях. Вот и сейчас, став свидетелем необыкновенного происшествия, Стефан опомнился достаточно быстро. Дрогас запретил себе думать над тем, свидетелем чего стал: колдовства, гипноза или применения новой техники, и просто ждал развития событий. Когда же Ван вновь появился в комнате – выплыл из воздуха в самом ее центре, – спокойно поинтересовался:

– Все в порядке?

Китаец с уважением посмотрел на Стефана, устало потер глаза и кивнул:

– Острая сердца нет.

«Острая сердечная недостаточность», понял Дрогас.

– Во сне умереть. Следа нет. Утром найти.

– Хорошо, – одобрил Стефан и выстрелил Вану в голову.

Пистолет он вытащил заранее и скрыл от китайца небрежно брошенным на подлокотник пиджаком. Убедившись, что не промахнулся, Дрогас поднялся с кресла, подошел и трижды выстрелил Вану в грудь. Для верности. Мало ли на что способен растворяющийся в воздухе поднебесник?

К большому облегчению Стефана, собирать разбрызганные по комнате мозги и латать простреленное сердце желтопузый не умел.

Дрогас аккуратно обошел труп – о нем позаботятся доверенные люди, – убрал пистолет в кобуру, вытащил коммуникатор и набрал номер Моратти:

– Все в порядке.

– Уверен?

– Вану можно было доверять?

Моратти усмехнулся, услышав акцентированное «было», но ответил серьезно:

– Да.

– В таком случае – острая сердечная недостаточность. Наш друг умер во сне.

– Вот и хорошо, – рассмеялся Ник. – Одной проблемой меньше.

– Знаете, – негромко произнес Стефан, – я здесь такое видел… Не поверите.

– Поверю, – пообещал Моратти. – Возвращайся в Цюрих – поговорим.

– Я видела отчеты, – сухо произнесла Пэт. – В Москве Деда сопровождала женщина. Капитан ОКР Эмира Го.

Путешествие на катере и дальнейший путь позволили девушке немного успокоиться. Незнакомец перестал вызывать у нее страх – если бы хотел убить, убил бы сразу, однако место, в котором они оказались, вызывало у Пэт неясную тревогу.

Эмир – пока девушка решила называть его так – привез ее в старый коллектор, в одно из гигантских подземных сооружений, построенных во время стремительного – в разы – увеличения населения Анклава. Завел внутрь, заставил спуститься по грязной лестнице, и сейчас они находились на небольшой, скудно освещенной парой лампочек площадке, одна из сторон которой заканчивалась черным провалом, даже не ограниченным перилами. Дорога в никуда. Бетонный колодец уходил в глубь земли метров на сто, а диаметр его составлял не меньше тридцати. Внизу колоссальной трубы скапливалась зловонная масса, из-за которой пришлось вставить в ноздри специальные фильтры.