Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
Стол и сцена исчезли, улица была пуста. Небо потемнело, но вечер еще не наступил, хотя теперь Чистотец увидел, что стены Каньона поросли флуоресцентным мхом, наслоения которого складывались в похожие на карты и лица узоры среди выветренных колонн. Ему показалось, что его по-прежнему преследуют настороженные взгляды, и он повернул прочь от станции.
Проходя мимо пахнущей креозотом рудодробилки, он услышал какой-то звук — так крысы шебуршились в заброшенном баре Дастдевила. В ангаре царил полумрак, но внутри он разглядел силуэты паровых котлов, которые когда-то питали динамо-машины постоянного тока, поставлявшие электричество в шахту. Странный звук раздался снова из-за топок, и Чистотец инстинктивно почувствовал отвращение и страх.
Когда они пошли на чаепитие и концерт, город казался отремонтированным и свежевыкрашенным. Сейчас некоторые строения, например, бакалейная лавка, снова пришли в упадок. В здании школы опять была только одна классная комната. Еще в городке имелся салун с бильярдной и боулингом, где сейчас полы скривились от старости и в окнах не было стекол. Будто бы город не мог сохранить веру в себя самого. Чистотцу все еще казалось, что из пещер за ним наблюдают, но сейчас его больше интересовало происходящее на дне Каньона. У него было такое ощущение, будто за ним кто-то идет.
Он забрел на свалку, где среди ржавых трейлеров и теплиц с выбитыми стеклами валялись солнечные батареи и трансформаторы и громоздились горки оптоволокна. Для предположительно сказочно богатого гения Юла развел ужасный беспорядок. «А где он вообще живет?» — спросил себя вдруг Чистотец. Потом он различил тень, метнувшуюся за остов старого пикапа.
— Ладно, выходи, — крикнул он.
Ничто не шелохнулось. Он подождал, но кругом царила тишина. Он отправился дальше.
Перед ним разверзся еще один провал, в таком ожидаешь найти кости доисторических животных — мамонтов, пещерных медведей и гигантских оленей, — но только не вычурные, засыпанные песком «американские горки». Аттракцион в точности напоминал тот, который он видел на старинной сепиевой открытке в туннелях под Дастдевилом. Завитушки и ажурные решетки покрылись патиной и поблекли. Вдоль железнодорожного полотна тянулись круглые разбитые фонари, точно присоски на щупальцах осьминога, но рельсы были прежними, и создавалось впечатление, что путь еще в рабочем состоянии.
Рельсы исчезали в отвесной скале, от которой исходил прохладный запах влажного камня. Слышалось далекое клацанье механизмов. Шум становился все громче: ритмичное уханье, стук и звяк. Он двинулся по уходящим под землю рельсам, которые привели его в систему пещер, затянутых прозрачными силикатными волокнами. Многие камни испускали собственный цвет, тут и там из породы и окаменевших скелетов плезиозавров выпирали кристаллы огненных опалов или поблескивающих рубинов. Но еще удивительнее было расплывчатое, как Млечный Путь, мерцание, которое лилось с потолка, где к камню бесчисленными нитями льнули крошечные светящиеся черви.
Очередной туннель вывел его в гигантскую пещеру с парком аттракционов. На прекрасной гранитной арке над входом название «ЛАБИРИНТИЯ» было выложено фосфоресцирующим мхом, который Чистотец видел на стенах Каньона. Это название упоминал и доктор Тад: его носило утерянное поместье Ситтурда в Южной Дакоте.
Если наверху царили пыль и запустение, здесь, внизу, их сменило великолепие: восхитительная механическая детская площадка, населенная гидравлическими марионетками, работающими от паровых турбин танцовщицами, автоматами на ходулях с птичьими клетками на плечах, говорящие, пугающе жизнеподобные фарфоровые куклы.
Подданные этого блестящего королевства приветствовали его с чопорной викторианской любезностью, а после возвращались к своим лязгу, кружению и щелканью. Тут было миниатюрное чертово колесо, составленное из ромбов, — под охраной солдат в броне и с головами оленьих чучел. Полированные титановые горки перемежались с мраморными фонтанами, где плавали чудесные механические рыбы и нежились изумрудные черепахи. Аттракцион под названием «Беспокойство» — центрифуга инфракрасного света — жужжал рядом с гравитационным устройством под названием «Паранойя», оттуда проход вывел к Срединному пути, украшенному шедеврами — от полотен Брейгеля и Рембрандта до картин Ван Гога и Пикассо. И по всему этому сказочному царству эхом гуляла мелодия каллиопы.
И вновь Чистотец заметил, как за вычурными автоматами метнулась чья-то тень. Она скрылась между двух крупных плетеных клеток в виде бюстов Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, где сидели десятки крошечных полосатых зябликов. Интересно, его выслеживает человек или существо? Чутье подсказывало ему, что ни то и ни другое. Преследователь был слишком уверенным в себе, слишком знающим, но как будто мешкал. Он снова услышал неприятный обескураживающий звук, но теперь шум удалялся, словно присутствие чужака спугнуло тень. Чем глубже Чистотец уходил в лабиринт оживающих механизмов, тем темнее становилось кругом. Любопытство пересиливало страх, но ему было не по себе. Он снова уловил движение впереди и теперь увидел, что это Юла, который решительно шагал в темноту. Чистотец прокрался следом.
Через веревочный мост он попал в коридор, освещенный панелями из плавательных пузырей какой-то морской твари. Слышалось бульканье, в воздухе витал запашок серы и мускуса. В отдалении Юла добрался до «Грота Эроса», где вдоль затопленной цепи плыли сами собой каноэ к жерлу пещеры, высеченному по форме вагины. Мясисто-розовые тона и пластмассовые морщинки наводили на мысль о дешевеньком аттракционе «ужасов». Не замечая его присутствия, Юла забрался в одну из лодок. Выждав минуту, Чистотец последовал его примеру.
Стены туннеля освещали похабные кафешантанные лампы-шары, показывая извивающиеся в камне нагие тела. Тлеющие красным дуговые лампы светили в воду на дальней стороне грота. На цепях с потолка свисали огромные хрустальные песочные часы в виде мужчин и женщин, занятых сексом. Они были заполнены красным и черным песком и вставлены в сверкающие латунные подставки, которые позволяли им переворачиваться, когда смещался вес песка, и мужчина на женщине словно бы изливал из себя цветную массу: мужчина становился невидимым по мере того, как приобретала краски женщина, а после оказывался под ней — стеклянные пары бесконечно меняли цвет и позы.
Выскользнув из туннеля, каноэ Чистотца остановилось у каменного причала. Юла куда-то исчез. Горели факелы. На внутреннем островке через протоку футов в десять шириной крутилась карусель, поблескивая в золотисто-зеленом тумане, который поднимался с воды. Фонарики на ней сливались в золотую змею, кусающую собственный хвост, а в овальных медальонах на куполе мелькали эротические картинки кричащими красками Гогена и Руссо.
На кружащейся платформе гарцевали животные, словно бы сотканные из влажного света: черные лошади, белые тигры, изящные единороги, огромные петухи, обезумевшие сфинксы, лебеди, верблюды, козлы, быки, олени, черепахи и зайцы. Верхом на каждом сидело по голой женщине. Тут были представительницы всех народов и рас, реальные, но как будто погруженные в транс. Животные поднимались и опускались на золотых опорах, снова и снова проносились мимо церемониальным циклоном. Движение загипнотизировало Чистотца. А в центре карусели, голый среди монстров и механизмов, стоял Юла.
Чистотец сбежал. Назад на причал, назад в каноэ, назад к свету!
Спрыгнув с лодки, он бросился на Срединный путь, лавируя между механическими солдатами и заводными хористками, оттуда — в зев шахты. Наверху спустились сумерки, стены Каньона светились, музыка и лязг аттракционов понемногу стихали. Чистотец был уверен, что возвращается точно по собственным следам, но вместо свалки трейлеров оказался в лесу каменных столпов: то ли термитников, то ли статуй людей. Их лица были гротескными, но выстроились они так, будто создали живую баррикаду. Чистотец осторожно протиснулся между ними. Слева бежала по камням речушка. В отдалении он увидел небольшое селение с типи и бункерами из песчаника. В одном типи светился огонек, между жилищами горели костры и сновали тени. Чистотец решил осторожно подобраться поближе, крадясь в тени скалы и перебегая от валуна к валуну, которыми было усеяно ложе реки. Вблизи он увидел, что жители селения изуродованы, похожи на жертв облучения радиацией и передвигаются на миниатюрных внедорожных креслах-каталках. Некоторые ползали в песке, как черви. Было тут еще одно создание, которое ходило самостоятельно, но оказалось мутантом, составленным из частей от разных существ. Чистотец порадовался, что не может его разглядеть. Он бежал той же дорогой, какой пришел.
Но и на сей раз не смог найти свалки, через которую сюда попал, зато впереди увидел огни: гостиница «Красное облако» сверкала как новогодняя елка. Еще он увидел Джейн Стихийное Бедствие, гигантского ленивца. И вдруг понял, что, невзирая на массивность, по поведению и жестам, перед ним — маленькая девочка. Это она за ним следила? Сейчас трудно было сказать наверняка, потому что сгущались сумерки, но, по всей очевидности, она играла возле той части скалы, которая отливала странным светом — отличным от люминесцентного мха, который он видел раньше. Она издавала странные звуки и буквально подрагивала от возбуждения — а потом вдруг сделала кое-что неожиданное. Она исчезла. Во всяком случае, отчасти. Она высунулась из скалы, извиваясь, еще более неугомонная, чем раньше, а потом сунула что-то внутрь, и стена камня словно бы проглотила этот предмет. Ленивец сделала несколько танцующих шагов назад, потопталась и поплелась назад в город. Несколько секунд спустя Чистотец последовал за ней. На ступеньках гостиницы он услышал горестное позвякивание, а когда подошел к конторе шерифа, звук стал только громче.
