Нил Стивенсон - Лавина
Как только И. В. преодолевает шок и свыкается с заведенным порядком, то начинает обращать внимание на окружающих, наблюдать за чистящими рыбу матронами и тут понимает, что такова, должно быть, жизнь для девяноста девяти процентов населения планеты. Ты в таком-то месте. Вокруг тебя другие люди, но они тебя не понимают, а ты не понимаешь их, но они все равно непрестанно что-то бормочут. Для того чтобы выжить, весь день и каждый день делаешь глупую бессмысленную работу. А единственный путь бегства — остановиться, броситься очертя голову в жестокий мир, который тебя поглотит, и никто больше о тебе и не вспомнит.
Она малопригодна для чистки рыбы. Крепкие русские тетки — топающие плосколицые бабушки — то и дело на нее наезжают. Они все время слоняются у нее за спиной, смотрят, как она работает, с таким выражением на лицах, будто не в силах поверить, как можно быть такой нескладехой. Пытаются показать ей, как правильно, и все равно у нее плохо получается. Это нелегкая работа, а руки у нее все время мерзнут и едва слушаются.
Через несколько дней этой доводящей до исступления работы ей дают новую, чуть дальше по конвейеру: на раздаче в столовой. Все равно, что девица с половником в школьном кафетерии. Она работает в камбузе одного из больших русских кораблей, подтаскивает к стойке чаны с уже готовой рыбной похлебкой, разливает ее по мискам, которые толкает через стойку к нескончаемой очереди религиозных фанатиков, религиозных фанатиков и снова религиозных фанатиков. Только на сей раз тут гораздо больше азиатов и почти нет американцев.
Здесь есть еще одна, новая разновидность: люди с антеннами в головах. Антенны вроде тех, какие бывают у переносных полицейских раций: короткие пруты из черной резины с тупыми концами. Поднимаются они из-за уха. Увидев их впервые, она решает, что это какой-то новый плейер, ей хочется спросить, где этот тип такое взял и что он слушает. Но тип слишком уж странный, еще более странный, чем все остальные: пялится в никуда пустым взором и иноязычит почище прочих. В конце концов у нее даже мурашки по коже бегут, поэтому она только наливает ему побольше похлебки и поскорей отводит взгляд, чтобы плюхнуть жижу в следующую миску.
Время от времени она узнает кого-нибудь, кто был с ней в фургоне. Но они, похоже, ее не узнают, смотрят прямо сквозь нее. Стеклянные взгляды. Словно им промыли мозги.
Словно ей, И. В., промыли мозги.
Она даже поверить не может, что прошло столько времени, пока она сообразила, что с ней делают. И от этого только еще больше злится.
44
В Реальности Порт-Шерман — на удивление крохотный городишко, по правде сказать, всего несколько кварталов. Пока не подошел Плот, его население составляло всего пару тысяч человек. Теперь оно, наверное, приближается к пятидесяти тысячам. На въезде Хиро приходится сбросить скорость, потому что беженцы спят прямо на мостовой, перегородив уличное движение.
Но это и неплохо — спасает ему жизнь. Ведь вскоре после того, как он въезжает в Порт-Шерман, колеса на его мотоцикле заклинивает, шипы теряют гибкость, ехать становится тряско. Через несколько секунд сдыхает и сам байк, превращаясь в груду инертного металла. Даже мотор не работает. Хиро смотрит в плоский экран над баком горючего в надежде увидеть отчет о состоянии системы, но видит только пургу. Биос облавинился. Его байк подцепил Ашеру.
Поэтому, бросив байк посреди улицы, Хиро продолжает путь к береговой линии пешком. Он слышит, как за спиной у него просыпаются беженцы и, выбравшись из одеял и спальных мешков, набрасываются на павший байк — каждый старается захватить его первым.
Он не слышит, а скорее нутром чует странный вибрирующий звук и на мгновение вспоминает мотоцикл Ворона в Л.А., как услышал его впервые и слышал еще раз позже. Но кругом нет ни одного мотоцикла. Звук доносится сверху. Это вертолет. Хиро подошел к воде так близко, что уже чувствует запах гниющих на пляже водорослей. Завернув за угол, он оказывается на набережной, прямо перед ним — фасад «Спектра 2000». По другую руку — вода.
Вертолет летит со стороны фьорда, следуя курсом в гавань, направляется прямиком к «Спектру 2000». Это подвижная стрекоза со стеклянной кабиной. Там, где когда-то красовались звезды, выведены кресты. В прохладном голубоватом свете раннего утра вертолет кажется ослепительно ярким, потому что оставляет за собой хвост звездочек: раз в несколько секунд из него вываливаются голубовато-белые магниевые сигнальные ракеты, которые, опустившись в воду, продолжают гореть и там, оставляя пепельную дорожку на всю гавань. Они тут не для красоты, а для того, чтобы сбить со следа ракеты с тепловой системой самонаведения.
Хиро смотрит на фасад здания, и потому крыша отеля ему не видна. Но интуиция подсказывает ему, что на крыше этого самого высокого здания в Порт-Шермане, наверное, ждет Гуров. Стоит в ожидании предрассветного эвакуатора, который унесет его в фарфоровое небо, подальше отсюда, на Плот.
Вопрос: почему его эвакуируют? И почему они опасаются ракет с тепловой системой самонаведения? Тут Хиро запоздало догадывается, что тут, наверное, происходит что-то очень серьезное.
Будь у него байк, он мог бы въехать прямо по пожарной лестнице и выяснить, что там происходит. Но байка у него больше нет.
С крыши здания справа от него что-то глухо ухает. Здание старое, построенное, наверное, еще сто лет назад первопроходцами. Колени у Хиро подкашиваются, рот открывается, плечи непроизвольно подаются вперед. Он поворачивается на звук. И что-то притягивает его взгляд: маленьким черным воробьем с крыши вспархивает нечто. Но, пронесясь сто ярдов над водой, воробей вдруг загорается, выплевывает огромное облако липкого желтого дыма и превращается в белый огненный шар, который взмывает вперед и вверх. Шар летит все быстрее и быстрее, прокатываясь ударной волной по центру гавани, пока не догоняет маленький вертолет, который прошивает насквозь от лобового стекла до хвоста. Вертолетик, в свою очередь, обращается в облако пламени, из которого сыпятся темные обломки металла — будто феникс вылупляется из яйца.
По всей видимости, Хиро не единственный в этом городке, кто ненавидит Гурова. Теперь генералу придется спуститься и сесть на корабль.
Вестибюль «Спектра 2000» — просто вооруженный лагерь, полный бородачей с пушками. И все они укрепляют периметр; заспанные солдаты выбираются из шкафчиков-клетушек, натягивают куртки, хватают автоматы. Смуглый сержант в модифицированной форме советских моряков, очевидно, татарин, оставшийся еще со времен Красной Армии, мечется по вестибюлю, орет на людей, гоня их кого в одну, кого в другую сторону.
Гуров, возможно, и святой, но по воде ходить не умеет. Ему придется выйти на набережную, пробраться через две заставы к воротам, ведущим на защищенный пирс, и подняться на борт «Королевы Кодьяка», которая уже ждет его, выкашливая из труб черный дым и зажигая прожекторы. Чуть дальше от города возле «Королевы» стоит «Каулун», судно «Великого Гонконга мистера Ли».
Повернувшись спиной к «Спектру 2000», Хиро бежит вдоль набережной, пока не находит нужный логотип: «Великий Гонконг мистера Ли».
Его не хотят пускать. Он размахивает паспортом, и двери открываются. Охранник — китаец, но немного говорит по-английски. Это показательно, насколько тяжела обстановка в Порт-Шермане: на дверях стоит охранник. Обычно «Великий Гонконг мистера Ли» — открытая страна, всегда ищущая новых граждан, пусть даже они нищие беженцы.
— Прошу прощения, — пронзительно и неискренне верещит охранник, — я не знал… — Он указывает на паспорт Хиро.
Франшиза — в буквальном смысле глоток свежего воздуха. Тут нет атмосферы «третьего мира» и мочой совсем не пахнет. А это означает, что здесь местная штаб-квартира, потому что большая часть владений «Гонконга» в Порт-Шермане, вероятно, состоит из человека с пушкой, околачивающегося возле телефонной будки в вестибюле. Но здесь просторно, чисто и обставлено совсем неплохо. Несколько сотен беженцев пристально следят за ним в окна. Сдерживает их не столько бронированное стекло, сколько красноречиво выстроившиеся вдоль стены бункеры трех Крысопсов. Судя по виду, двух сюда перевезли совсем недавно. Усилить охрану никогда не помешает, особенно если мимо проходит Плот.
Хиро шествует к стойке. Мужчина за ней говорит в телефон по-кантонски, иными словами, кричит. Присмотревшись, Хиро узнает в нем проконсула. Проконсул явно поглощен этой светской беседой, но, видимо, заметил мечи Хиро и потому внимательно за ним наблюдает.
— Мы очень заняты, — говорит проконсул, кладя наконец трубку на рычаг.
— И будете заняты намного больше, — откликается Хиро. — Мне бы хотелось зафрахтовать ваше судно, «Каулун».
— Это очень дорого, — цедит проконсул.
— Я только что бросил посреди улицы новенький байк последней модели, потому что мне не хотелось толкать его полквартала до гаража, — говорит Хиро. — За мной такая фирма, что у вас глаза на лоб полезут.
