Андрей Фролов - Бинарная плащаница
– Кто закупает партию осенних красок, уважаемый Расул Камаль? – с профессиональным напором поинтересовалась девушка, упирая кулачок в бок и вставая так, чтобы ее тень падала на сидящего итальянца. – Уверена, что смогу провести переговоры о перекупе…
– Отсутствие терпения выдает неумение наслаждаться жизнью, – хитро прищурился тот, отчего вокруг глаз образовались глубокие морщинки. – Я не могу сообщить вам имена и адреса заказчиков, как не могу выдать семейные секреты. Но я уверен, что мы что-нибудь придумаем, о, ледяная чернобровая дева…
Елизавета улыбнулась его флирту, наконец-то позволяя непрошибаемой маске дать легкую трещину. Совсем легкую, едва заметную, но это не укрылось от энергичного Расула Камаля. Посредница наклонилась, помогая старику встать, чуть задержала пальцы на его локте, бросила полный любопытства и азарта взгляд.
Ригамонти, в эту секунду помолодевший лет на десять, расцвел. Продолжая рассказы о красках, увлек гостью в очередную анфиладу комнат, где готовая продукция фасовалась и готовилась к отправке…
Гордон Бакли, поправив на плече набитую пачками евродинов сумку, с интересом уставился на щиты с разноцветными мазками. Хмыкнул напоследок и послушно двинулся следом за хромоногим и девушкой. Заметив реакцию престарелого ловеласа, теперь он доподлинно знал, что произойдет на вилле Ригамонти в ближайшие несколько часов.
Сначала Назанин примет предложение остаться на денек.
Затем они оба отмокнут в ваннах и переоденутся, не зря же лошади тащили такое количество ненужных, по сути, девичьих шмоток. Затем спустятся к богатому ужину, где за длинные столы главной комнаты особняка усядется все многочисленное и говорливое семейство мастера. Наверняка их будет не меньше двух десятков. Дети, внуки, племянники, а также двоюродные и троюродные производные от перечисленных: скорее всего «горностаев» ждет очень шумное и веселое застолье.
Там, чуть перестаравшись с дорогим вином, все же распиваемым под крышей виллы против воли Аллаха, Фарахани позволит себе смех и легкий флирт. Они, в совокупности с дозировано выброшенными в воздух феромонами, сделают свое дело.
Женщин дома Ригамонти, как и велит традиция, за общий стол не пустят, только детей. Это позволит Назе избежать незапланированных конфликтов – обычно представители своего пола весьма агрессивно и бездумно реагируют на развеянную в воздухе «химию любви»…
Сама Елизавета Саар-Якин в глазах мастеровитых итальянцев – не женщина. Официально она – бесполое существо, денежный мешок, ловкий переговорщик, способный обеспечить вилле новые запасы электричества, патронов, провизии и ингредиентов.
Время неумолимо и беспощадно. Оно непрерывно заставляет мир меняться, становиться гибче, увертливее, порождать новые правила ведения бизнеса. Незыблемо лишь одно – деньги и их значимость. Они выше иных законов мирозданья, в этом Бакли был уверен всей душой. Потому Всевышний и не спешит разразиться карами на головы алчных вероотступников из горной крепости, как не покарал ни создателей женского футбола, ни изобретателей открытых купальников, ни основоположников женской тележурналистики или мобилевождения…
Сегодня вечером Елизавета Саар-Якин – безликий манекен, пусть даже чертовски обворожительный. Она лишь голос таинственного верхолаза, и правила современного делового этикета вынуждают мужчин рода Ригамонти вести переговоры, будто с ровней.
Под финал трапезы, вероятнее всего, горячие итальянские парни немного повздорят, споря, кому из них деловая леди из Эль-Парижа уделила за ужином чуть больше внимания. Сперва соревнование будет незаметным, скрытным и ведущимся сквозь зубы. Затем, что предсказуемо, итальянская кровь закипит без утайки и черенки даже начнут ругаться, помогая себе жестами и брызгами слюны.
Ровно до тех пор, пока глава семейства не остановит распрю, волевым решением завершив ужин и пригласив гостью в персональный кабинет на рюмочку шербета. Юноши, охраняющие дом и ворочающие перетирочными валами, обиду, конечно же, затаят. Но будут вынуждены смолчать, обреченные на яростную ночную мастурбацию или пресный секс с опостылевшими женами.
Уединившись с хозяином, Назанин позволит себе выпить еще капельку вина. И еще чуть-чуть, давая понять, что вне узких рамок рабочего доспеха является самой обычной и предельно желанной женщиной. И когда Расул Камаль Ригамонти выпьет очередной бокал, по его венам побежит специальная «открывалка», созданная Фарахани с тем же педантизмом и точностью, с какой на вилле смешивают краски.
Они переместятся на кровать. Включат музыку. Возможно, даже избавятся от некоторой одежды. Ласка и кротость, проявляемые «несравненной», поработят старика. И тогда между ними состоится разговор, один из участников которого будет задавать тихие и нежные вопросы, а второй отвечать, немного путаясь в словах и блаженно улыбаясь.
Нет, секреты мастерства девушка выпытывать не станет. На этом направлении у старика легко могут включиться психологические барьеры, способные бессознательно спровоцировать отрезвление и недоверчивость. Также Наза не станет связывать угодившего в пламя морщинистого мотылька.
Но за четверть часа до того, как выпивший мастер крепко уснет, она заготовленным набором психосуггестивных формулировок выведет его на одну-единственную тему. И доподлинно узнает, кому именно и куда мастерская Ригамонти отправляла крупные партии дорогих красок за последний год.
Затем соблазнительница разденет жертву, оставив на память какой-то из предметов интимного гардероба. И ускользнет к себе в комнату, крепко заперев дверь.
Утром, помятый, но окрыленный ночными успехами Расул Камаль с благодарностью примет от гостей щедрый аванс. Попросит Елизавету напомнить, чем завершились вчерашние переговоры, и подтвердит достигнутые «договоренности». Выдаст пробные наборы красок, способные убедить хозяина Саар-Якин в высочайшем качестве приобретаемой продукции. Накормит завтраком и благословит, с нетерпением ожидая нового визита.
Им оседлают почищенных и накормленных лошадок, и «горностаи» неспешно уедут, провожаемые хмурыми взглядами молодых охранников виллы, так и не вкусивших божественного тела «луноликой»…
Шествуя за Назанин и старым Ригамонти по бесчисленным цехам горной мастерской, ирландец с откровенным интересом прислушивался к разговору. Не забывая на всякий случай запоминать расположение дверей, коридоров, постов охраны и выходящих на внешнюю стену окон.
Бинарный код 10011
«Всемогущество крепко дает по мозгам».
Ева Пума– Когда вы сможете совершить первую поставку?
Вопрос задан без подковырки, самым обыденным и максимально деловым тоном. Размеренно, спокойно и сухо, с надеждой на понимание и разумный подход к решаемому вопросу. Занимающий экран коммуникатора офицер Конфедерации Католического Вуду вообще отвык повышать голос с тех пор, как получил чин бригадного генерала морской пехоты. А случилось это не вчера.
Вопрос без подковырки, простой и понятный. Но седеющий крупный мужчина во главе длинного деревянного стола не знает, как ответить. Потому что засеянное слухами поле начало раньше времени давать первые всходы надежд, а он собственными руками перекрыл вентиль, оставив пашню без живительной влаги.
«Иди ты к черту, напыщенный дурак, я просто проверяю спрос на изобретение кудесников своего племянника!» Так Раймундо Гамба офицеру Конфедерации ответить не может.
«Когда бы первая партия ни появилась на свободном рынке, вы все равно ее не получите – американских морпехов станут прививать исключительно наши специалисты, чтобы избежать попадания чистой вакцины в ваши жадные лаборатории!» Так стареющий верхолаз тоже сказать не может, хотя очень хочет.
В итоге, улыбаясь самой располагающей улыбкой и легко пыхнув сигарой в сторону от камеры над экраном коммуникатора:
– Генерал, смею вас заверить, что это произойдет в самое ближайшее время. Поверьте, друг мой, вы будете первым, кто узнает о готовности партии!
Бригадный генерал коротко кивает.
Через разделяющие мужчин тысячи километров он внимательно смотрит на главу совета директоров «Gruppo Aggiornamento», настоящего генерал-лейтенанта сил бизнеса и финансовых группировок. Морской пехотинец недоволен, он не привык к размытым формулировкам, за которыми кроется желание выиграть время или ввести собеседника в заблуждение. Но вудуист скрывает эмоции и со стойкостью спартанца проглатывает невразумительный ответ. Бормочет слова прощания, после чего отрубает армейский, трижды зашифрованный канал, по которому велись переговоры.
Дисплей переговорного устройства с тихим жужжанием тонет в столешнице.
Раймундо Гамба откладывает сигару и устало откидывается на спинку огромного кресла. Насыщенная подвижная картинка на огромном коммуникаторе на противоположной стене кабинета привлекает его внимание. Движением пальца по подлокотнику верхолаз прибавляет звук.
