Ник Авадхута - План гоблина
Я предупреждающе поднял правую руку.
— Кто‑то пытается влезть в наш милый домик. Сигнализация сработала. — Я показал на место нахождения нарушителя.
— Сможешь резко убрать этот чёрный туман? — Поинтересовался Нетран, деловито обшаривая свои карманы.
— Попробую, но я ещё не так хорошо с этим заклинанием освоился. На счёт три. Раз, два, три!
Я погасил свет, окружив его темнотой и попытался как можно быстрее развеять заклинание облачного полога со стороны врага, сначала истончая его, и только потом развеивая тонкую чёрную пелену в пару сантиметров толщиной. Нетран сильно дунул, и в неведомого нарушителя устремился клуб белого дыма. Тот закашлялся и повалился на траву. Я усеял всю землю вокруг своими светлячками.
Рамуил валялся на земле и чихал, рыдал, плевался и матерился.
— Попался. — Удовлетворённо заметил китаец. — На этот раз я на самом деле использовал пурген. А шахматы были вполне съедобными. Я бы не стал портить подарок твоей дочери. А вот запасную порцию противоядия, что ты держишь у себя в тайнике, я тоже подменил. Так что оно тебе не поможет.
В его голосе слушался триумф. Живот у мастера катаров громко заурчал и раздался характерный звук выхода лишних газов. От появившегося запаха я отошёл на пару метров назад. Кое как отплевавшись, Рамуил поднял лицо и посмотрел на своего противника.
— Ты бы не стал портить шахматы. А вот я сделал это. В каждой фигуре было слабительное отложенного действия. Так что через пару часов ты присоединишься ко мне. — Раздался очередной вопль желудка. Китаец изменился в лице и опять начал рыться у себя в карманах. — И противоядие тебе не поможет, потому что его я тоже подменил на рвотное. Можешь попробовать. — Он начал смеяться сквозь слёзы.
Я конечно мог бы их обоих исцелить, но зачем портить людям праздник? Думаю, борьба двоих человек за один унитаз будет для них достаточно интересной. Я же тихо окутался тьмой и скакнул на крышу ближайшего дома. Не хотелось бы тоже подхватить что‑то такое перед походом за лунным серебром.
До отеля я добрался без происшествий и улёгся в постель, отключив броню. Входную дверь на всякий случай подпёр стулом, а хозяина попросил будить меня исключительно стуком в оную. Сюрприз с утренним минетом мне, конечно, понравился. Но ведь вначале предупреждать надо. А то проснешься утром и увидишь, как тебя насилует орчиха или гоблинша. После такого можно и импотентом стать. Снов я не увидел, и утренний стук в дверь застал меня, когда я уже и сам думал вставать.
Сбор королевской гвардии происходил чётко и быстро. Я полюбовался на выстраивающиеся ряды с крыши комендатуры и спустился вниз к главному входу. Там меня сразу же взяли в оборот в связи с необходимостью оформить кучу документов. Заодно выдали сорок серебряных монет, которые, оказывается, полагались мне за лечение солдат во время предыдущего похода. На этот раз ставки повысились, и поскольку я числился полковым магом первой категории, то плата за этот поход должна была составить двадцать пять серебра. Мелочь, а приятно.
Комендант, напутствующий высший командный состав, с одобрением принял мой новый облик, даже кинув что‑то о том, что теперь меня можно смело приглашать получать королевскую награду. Ну, это мы завсегда согласны. Главное, чтобы размер награды не зависел от размера королевства. А то глянул я мельком на карту мира в кабинете коменданта. Лунное королевство там специально было выделено позолотой и большой надписью через три соседних страны. Иначе я бы его только в упор разглядеть смог.
Из офицеров и гражданских в отряде были капитаны Стециус Крафт и Торвальд Яростный, какой‑то лейтенант из целителей, представитель Гильдии Купцов Терциниус и я — внештатный полковой маг. Каптенармус бесследно исчез. Транспортная часть нашего отряда несколько… ссохлась. Осталось две двуколки. Одна крытая и напоминающая золотой гроб на колёсах, поставленный вертикально, а вторая наоборот открытая с двумя местами для пассажиров и одним для кучера. Двигались они каждая за счёт ходовой части в виде одного смирного пони. Или осликов. Не эксперт я в этой области животноводства.
Стециус Крафт опять оказался впереди отряда на коне. Точнее, на всё том же пони. Выглядело это забавно, потому что его ноги почти касались земли. На мой вопрос о причинах выбора такого способа передвижения Торвальд пояснил, что дорога впереди местами слишком узкая для нормальных карет. А ездить на лошадях в горах могут только самоубийцы. Потому что лошадь — тварь пугливая и в любой момент может подумать, что на дне ближайшего ущелья ей будет безопаснее.
Вооружение солдат тоже претерпело значительные изменения. Исчезли редкие копья, зато каждый рядовой обзавёлся арбалетом на заплечном ремне.
Выдвинулись мы через час после рассвета. Отряд парадным строем проследовал через северные врата мимо всё ещё висящих стражников и только за городом этот цирк прекратился, и солдаты смогли расслабиться и подготовиться к неожиданному нападению. Ехали мы долго. Полями, лесами, горами. И всё со скоростью беременной черепахи. От скуки я покинул своё место в двуколке и начал скакать по окрестностям, выискивая засаду гоблинов. Ясно было, что нет смысла нападать на отряд, пока он не забрал лунное серебро, но на душе у меня было неспокойно. Постепенно мы вошли в узкую долину, края которой начали подниматься всё выше и выше. Ручей в её центре был невероятно хилым, лишь слегка смачивая покрытые травой камни. Вскоре и он исчез, оставив после себя лишь сухое русло когда‑то весьма бурной речки. Растительность также исчезала. Лишь кое — где на голой земле ещё можно было увидеть пару заблудших травинок.
Атмосфера этого места давила на психику. Я теперь просто следовал скачками по склону ущелья выше отряда, цепляясь за сухие камни своей новой способностью. Нормальная известковая почва сменилась плотным камнем, по цвету и фактуре напоминающим кость. Мы будто входили внутрь скелета огромного существа, размером с горный хребет. Я попытался отколупать себе кусочек «на память», но это оказалось неожиданно сложно. Не смог я найти и ни одного уже отколовшегося кусочка породы, что было более чем нормой в любых горах. Но только не в этих.
Спустя ещё час передвижения по лабиринту скал, выраставших кругом в странном порядке, я почувствовал, что мои способности к магии стали сбоить. Скачок начал выкидывать меня чуть в стороне от намеченного места, а хождение по стенам потеряло свою хватку. Хорошо хоть моя костяная броня сохраняла все свои свойства, оставаясь внутри моей ауры. Вот было бы веселье, если бы я вдруг оказался голым посреди отряда.
Когда я после очередного скачка оказался в полуметре от почти вертикальной стены обрыва и лишь чудом не рухнул в пропасть, мне в голову пришла неожиданная мысль о том, что хватит выделываться и можно просто спокойно ехать в повозке. Едва лишь я устроился рядом с Торвальдом, тот заметил:
— Я думал, что ты перестанешь скакать перед моими глазами ещё пять километров назад. Но ты оказался куда настойчивее в своей глупости. Тут уже магия почти не действует, так что можно расслабиться и доверить свою задницу нашим солдатам.
Я глянул на гвардейцев и увидел, что все они идут со взведёнными арбалетами наперевес.
— Это влияние лунного серебра?
— Так говорят. Это называется «официальной версией». Я же считаю, что это сами горы тут такие. Ты, я видел, пытался взять себе кусочек на память? — Я кивнул. — Без специального инструмента этого не получится сделать. Если же всё‑таки изловчиться и отколоть булыжник, то он будет сохранять свои антимагические свойства ещё несколько дней. Слабо и почти необнаружимо, но будет. А ведь никакого лунного серебра в этой породе нет. Иначе тут бы давно всю гору срыли до основания.
— А откуда же тогда оно берётся?
— А вот это самая тайная из всех тайн нашего королевства. Думаю, из всего нашего отряда только Терциниус может что‑то знать об этом. И то не в подробностях, а в самых общих чертах.
— То есть самая главная тайна хранится Гильдией Купцов, чья главная специализация — продажа всего, включая родины?
Маг усмехнулся.
— Они конечно готовы продать многое, но продавать курицу, несущую яйца из лунного серебра, явно не собираются. — Он немного помолчал и продолжил. — Говорят, что несущие здесь службу солдаты и гражданский персонал покидают это место только после очистки памяти. Так и получается, что человек приходит сюда юнцом, а на следующий для него день уходит сорокалетним отставником с парой золотых в кармане. Вся жизнь потеряна, а наградой можно лишь подтереться. Дают дарственную на землю рядом с джунглями. Хотя какой там рядом. Самые что ни на есть джунгли дарят. А там дикие племена голые бегают. И только попробуй начать лес вырубать, чтобы поле для посевов организовать — мигом кишки на копья намотают. Просто диким зверем в лесу — живи, не тронут. А захочешь, как нормальный человек, поселиться, хоть землянку вырыть — готовься к войне. Тьфу! Одно слово — дикари.
