Ханну Райаниеми - Квантовый вор
Глава третья
Сыщик и шоколадное платье
Запах кожи на шоколадной фабрике удивляет Исидора. Шум конш-машин рождает эхо в высоких стенах из красного кирпича. Гудят окрашенные в кремовый цвет трубы. В блестящих стальных емкостях непрерывно вращаются лопасти, и каждый неторопливый поворот извлекает из шоколадной массы очередную порцию ароматов.
На полу в луже шоколада лежит мертвый мужчина. В бледном утреннем марсианском свете, падающем из высокого окна, труп выглядит как памятник страданию: худой жилистый плакальщик с впалыми висками и реденькими усиками. Глаза открыты, и видны белки, но остальная часть лица покрыта слоем черно-коричневой массы из резервуара, в который мужчина вцепился, словно хотел там утопиться. Белый фартук и вся остальная одежда так густо покрыты пятнами, что могут использоваться для теста Роршаха.
Исидор обращается к экзопамяти Ублиетта. Теперь лицо мужчины становится ему знакомым, словно лицо старого друга. Марк Деверо. Достойный в третьем воплощении. Шоколатье. Женат. Имеет одну дочь. Это первые факты, и по спине Исидора бегут мурашки. В начале каждого расследования он всегда чувствует себя ребенком, разворачивающим подарок. За этой смертью, под слоем шоколада что-то скрывается.
— Скверное дело, — раздается резкий звучный голос, от которого он невольно вздрагивает.
Ну конечно, по другую сторону от трупа, опираясь на трость, стоит Джентльмен. Солнце яркими бликами играет на гладком металлическом овале его лица, составляющем резкий контраст с чернотой длинного бархатного плаща и цилиндра.
— Когда вы меня вызвали, — говорит Исидор, — я не предполагал, что это еще один случай гогол-пиратства.
Он старается выглядеть равнодушным, но полностью скрывать свои чувства посредством гевулота было бы грубо, и он позволяет себе выразить некоторую степень энтузиазма. Это всего лишь его третья личная встреча с наставником. Работать с одним из самых уважаемых стражей порядка Ублиетта было для него равносильно воплощению мальчишеской мечты. И все же он не ожидал, что Джентльмен привлечет его к расследованию интеллектуальной кражи. Копирование ведущих умов Ублиетта агентами Соборности и представителями третьей стороны было именно тем преступлением, которое поклялись предотвращать наставники.
— Прими мои извинения, — отвечает Джентльмен. — В следующий раз я выберу более необычный случай. Смотри внимательнее.
Исидор достает увеличительное стекло работы зоку — подарок Пиксил, гладкий диск из интеллектуальной материи, закрепленный на бронзовой ручке, — и смотрит на тело сквозь него. Перед ним сменяются изображения вен, тканей мозга и клеточной структуры, загадочными морскими чудовищами проплывают картины метаболизма мертвого тела. Исидор снова обращается к экзопамяти, на этот раз в поисках медицинской информации, а затем морщится от легкой головной боли, когда сведения закачиваются в его кратковременную память.
— Какой-то вид… вирусной инфекции, — нахмурившись, говорит он. — Ретровирус. Стекло показывает, что в клетках головного мозга присутствует аномальная генетическая цепочка, видимо, результат деятельности археобактерий. Как скоро мы сможем с ним поговорить?
Исидор не любит допрашивать оживленных жертв: их воспоминания всегда обрывочны, а кое-кто и вовсе не желает нарушать традиционное для Ублиетта право на частную жизнь даже ради поимки собственного убийцы или расследования случая гогол-пиратства.
— Возможно, никогда, — отвечает Джентльмен.
— Как это?
— Это случай оптогенетической закачки из информационного модуля. Очень грубо: вероятно, он умер в агонии. Это старый прием, придуманный еще до Коллапса. Его испытывали на крысах. Мозг объекта заражается вирусом, который делает его клетки сверхчувствительными к желтому свету. А затем мозг в течение нескольких часов подвергается воздействию лазеров, перехватывается система нацеливания, и информационный модуль учится ее имитировать. Вот откуда взялись эти маленькие отверстия на черепе. Оптические волокна. Каналы закачки.
Затянутой в перчатку рукой наставник осторожно приподнимает редкие волосы шоколатье, и под ними обнаруживаются два небольших темных пятнышка, расположенных в нескольких сантиметрах друг от друга.
— Этот процесс оставляет массу побочной информации, но вся она проходит мимо гевулота. И, безусловно, полностью разрушает экзопамять жертвы. Можно сказать, убивает ее. Тело, скорее всего, умирает от тахиаритмии. Воскресители работают над следующим телом шоколатье, но надеяться на это не стоит. Если только мы не сумеем выяснить, куда ушла информация.
— Понятно, — говорит Исидор. — Вы правы, это действительно интересный случай для гогол-пиратства.
Говоря о гоголах, он не в силах скрыть отвращения: мертвые души, запрограммированные разумы человеческих существ, обреченные подчиняться чужой воле. Это проклятие для каждого обитателя Ублиетта.
Как правило, гогол-пиратство — похищение разума без ведома жертвы — основано на принципах прикладной социологии. Пираты втираются в доверие к выбранному объекту и понемногу подрывают сопротивляемость его гевулота, пока не получают возможность совершить решительную атаку. Но здесь…
— Концепция гордиева узла. Простая и элегантная.
— Я не думаю, что здесь можно употребить определение «элегантная», мой мальчик. — В голосе наставника прорывается гнев. — Хочешь посмотреть, что с ним произошло?
— Посмотреть?
— Я навещал его. Воскресители уже работают. Зрелище не из приятных.
— Ох.
Исидор невольно сглатывает. Сама смерть не так отвратительна, как то, что за ней следует, и от одной мысли об этом его ладони становятся влажными. Но, если он хочет когда-нибудь сделаться наставником, ему придется побороть страх перед потусторонним миром.
— Конечно, если вы считаете, что это принесет пользу.
— Хорошо.
Наставник протягивает ему открытые ладони и передает разделенное воспоминание. Исидор, польщенный интимностью этого акта, принимает его. И в его сознании сразу возникает комната в подземелье, где Воскресители в темных одеяниях заполняют только что отштампованные тела разумами, восстановленными из экзопамяти. Восстановленный шоколатье лежит в резервуаре с синтбиотической жидкостью, как будто принимает ванну. Доктор Феррейра прикасается ко лбу неподвижного тела изысканным бронзовым декантером. Внезапно сверкают белки глаз, раздается протяжный вопль, конечности лихорадочно дергаются, затем слышится щелчок вывихнутой челюсти.
Исидора тошнит от запаха кожи.
— Это… ужасно.
— К сожалению, это очень по-человечески, — говорит наставник. — Но надежда все-таки есть. Если мы сумеем отыскать информацию, доктор Феррейра считает, что сможет отсечь помехи от его экзопамяти и восстановить шоколатье полностью.
Исидор делает глубокий вдох, пытаясь справиться с гневом.
— А ты не догадываешься, почему здесь оказался?
Исидор посредством гевулота исследует помещение: повсюду ощущается характерное для граждан Ублиетта стремление сохранить свою частную жизнь в неприкосновенности. Вся фабрика кажется обтекаемо-гладкой. Пытаться отыскать в экзопамяти подробности того, что здесь случилось, все равно, что хватать руками воздух.
— Для шоколатье это было весьма уединенное место, — говорит Исидор. — Я не думаю, что он открывал свой гевулот даже самым близким членам семьи.
Появляются три маленьких синтбиотических дрона — большие проворные пауки, окрашенные в ярко-зеленый и пурпурный цвета. Они подкручивают ручки конш-машины, и ритм немного ускоряется. Один из дронов останавливается возле Наставника, паучьи лапы трогают его плащ. Наставник отталкивает дрона резким движением трости, и тот убирается прочь.
— Правильно, — соглашается наставник.
Он подходит к Исидору так близко, что в серебристом овале маски появляется неискаженное отражение лица молодого человека. Волнистые волосы растрепались, щеки горят.
— У нас нет иной возможности восстановить произошедшие здесь события, кроме как старинным способом. И, как ни грустно мне признавать, у тебя, похоже, имеется к этому определенный талант.
На таком близком расстоянии чувствуется исходящий от наставника странный сладковатый запах, напоминающий ароматы специй, а металлическая маска как будто излучает тепло. Исидор немного отступает и откашливается.
— Конечно, я сделаю все, что в моих силах, — говорит он, притворяясь, что смотрит на свои Часы — простой медный диск на запястье с единственной стрелкой, отсчитывающий срок его жизни до перехода в состояние Спокойного. — Надеюсь, это не займет много времени, — добавляет он, и предательская дрожь в голосе выдает его волнение. — Я должен сегодня попасть на вечеринку.
