Та теплая осень - Юлия Евдокимова

Наконец вирт-экран перед ним мигнул вводными данными от спокойного как удав навигатора и минуту спустя прямо по курсу засияла вожделенная воронка червоточины. Теодор не стал медлить, активировал форсаж и перегрузки вдавили Станислава в кресло так, что тот охнул, а отлетевшая на диванчик Полина жалобно вскрикнула. Устроившийся рядом на диванчике Ланс успел поймать девушку, но очередная полосатая зверюга из ее книжки взревела в унисон, перепугав и без того взьерошенную от нервной обстановки в пультогостиной Котьку. Впрочем, никто и не думал высказывать претензии Теду: причина спешки была более чем уважительной.

Когда корабль вышел на стабильную орбиту над Кассандрой, зима на планете была в самом разгаре. Прямо под транспортником бушевала воронка снежного шторма и диспетчер, подтверждая опасения команды, запретил им посадку. Теодор глухо зарычал, вцепившись в бандану так, что чуть было содрал ее вместе с собственным скальпом.

— А может рискнем, Станислав Федотыч? — пилот с надеждой обернулся к начальству. — Все-таки траекторию посадки я и так назубок знаю, в памяти искина те должны были сохраниться. Ведь мы так часто летаем на Кассандру!

— Тед, это слишком опасно. Вероятность аварии вследствие активного перемещения атмосферных масс там внизу и силы ветра более 70 миль в час — 55 %. Думаешь, ты сможешь посадить корабль в таких условиях? — навигатор развернулся к другу, хладнокровно "сканируя" его из-под отросшей челки.

Станислав закрыл глаза, медленно досчитал до десяти, почесал Котьку за ушами:

— Начинай снижение, Тед. Всему экипажу пристегнуться! И тебе, Полина, особенно! — последние слова адресовались для насупившейся голограммы их зоолога над коммом капитана.

К чести Теодора корабль он смог посадить без происшествий- даже несмотря на озвученный Дэном прогноз. Но сама посадка вышла довольно жесткой, транспортник ощутимо трясло, да так что в кладовой сорвались с креплений ящики со сгущенкой и зеленым горошком, а Вениамина сильно укачало.

Едва мерный рокот двигателей умолк, неугомонный пилот резво вскочил с места:

— Можно взять нам взять флайер? А то согласно показаниям внешних датчиков высота снежного покрова достигла двух метров и продолжает расти.

Космодесантник переглянулся с присоединившимся к остальным бледным Веней, махнул рукой и облегченно медитировал на белесую круговерть за обзорными иллюминаторами. Только это помогло ему сохранить присутствие духа пока Тед суматошно метался из пультогостиной в собственную каюту, оттуда в санузел, затем почему-то в каюту Дэна и обратно. Наконец бывший кобайкер отыскал таки новую пару носков, свежую толстовку без устрашающих демонических мотивов и любимую в алые черепа бандану.

— А можно мне с вами? — подскочила на диванчике Полина.

— И мне, — скромно вызвался Котик, чем удивил остальных — обычно без острой необходимости Ланс старался корабль не покидать. — Новорожденных я еще не видел. Наверное, они как котята?

— Ладно, котик, иди, — Станислав прижал к себе тепло мурчащую Котьку. — И осторожнее там.

Шумная компания космолетчиков долго спорила с медбратом Оскаром и его напарником — рослым киборгом-семеркой с белой нашивкой на рукаве. Айс жил в ОЗК с самого его переезда на Кассандру, но перешел на официальную работу тем же санитаром-телохранителем в медблок для людей совсем недавно — чтобы по словам Мэй "повышать навыки социализации", одновременно работать по специальности и следить за порядком. Но как ни старалась Полина уболтать этих двоих, внутрь пустили только Теда.

Пилот на цыпочках проскользнул в палату интенсивной терапии. Кира еще не отошла от наркоза, силуэт девушки едва просматривался под особым бактерицидным пологом силового поля, но Реми чутко обернулся в его сторону и прижал палец к губам. У пологой кровати пациентки парили на гравиподвесках два небольшие прозрачные колыбели — в крайней из них спала крохотная девочка со светлым вихром на макушке, а вот крепкий смуглый малыш в другой бодрствовал, тихо кряхтя на всю палату.

Слова были излишни. Затаив дыхание, Тед приблизился, коснулся маленьких пальчиков и новорожденный с неожиданной силой и проворством сжал его собственный палец. Другой рукой он уже пару минут держал палец Реми и тот неожиданно улыбнулся Теду.

Человек и киборг надолго застыли на колыбелью понимая что судьба теперь навсегда, с коварным, присущим только ей юмором, связала их троих.