Виктор Бурцев - Алмазная реальность

— Ну чего тебе, чего, задница гнилая?! — рявкнул я.

— С какой стати? — обиженно спросил Шеп. Как всегда, кстати. Прямо бог из машины — появляется в экстренных ситуациях.

— Нас вот-вот перестреляют, — сказал я как мог спокойнее. — Мы там, где вы нас бросили, ведем переговоры с Трансрэйлом, к ним вот-вот прибудет подкрепление.

— Мы идем, — сказал Шеп.

Что ж, теперь можно и пошалить. Я протянул руку с пистолетом и выстрелил в направлении врага. Потом еще раз и еще. Что-то посыпалось, видимо, стекло.

Вертолет появился над нашими головами внезапно, со свистом взмыв из-за деревьев. По глазам ударил пыльный вихрь, и тут же шваркнуло лучом. Турельный метатель. Машина Трансрэйла вспыхнула огненным шаром, бросились в стороны пылающие фигуры. Вертолет пошел вправо и вверх, вылавливая уцелевших лазерными прицелами, а я выскочил из своего укрытия и помчался к горящему автомобилю.

Это был непродуманный поступок, потому что Трансрэйл был жив и невредим. Он вывернулся из-за кустов, совсем не оттуда, откуда я его ожидал, и выстрелил первым.

Тяжелый удар в правое плечо развернул меня на бегу и отбросил в сторону. Я покатился по бетону, больно ударившись бедром, но по сравнению с болью в плече это была сущая ерунда. Тем не менее я ухитрился не выронить пистолет и даже переложил его в левую руку.

Безобразные язвы на черепе, насмешливые глазки, мертвая кожа…

Он стоял надо мной, слегка наклонясь, и прямо мне в лоб смотрело жерло ствола. Бельгийский ФН, огромная бандура. Что же у меня там с плечом и есть ли у меня вообще теперь плечо?

Он не боялся. То ли чувствовал, что проиграл, то ли просто не умел бояться.

Почему в него не стреляют с вертолета?

— Однако все кончается не столь уж плохо, — сказал он, не убирая пистолет.

— Все равно сдохнешь, — пролепетал я заплетающимся языком.

— Я и так сдохну. Или ты принимаешь этот тлен на моем лице за достижения косметики. Но подыхать можно по-разному. Можно весело. Можно печально. Я хотел подохнуть как можно веселее, в большой и хорошей компании Не вышло. Что ж, использую свой последний шанс.

И тут я ударил его между ног, снизу вверх.

Он улыбнулся еще шире:

— Неплохо, но не по адресу. У меня там ничего такого не осталось, что могло бы среагировать на столь великолепный удар… Мой ход, Таманский.

Я закрыл глаза, потом решил, что это малодушный поступок, и открыл их снова.

И вовремя.

С вертолета ударил крупнокалиберный пулемет Смольского. Я видел эту шарманку в действии, и сейчас мне предоставилась отличная возможность сделать это еще раз.

Не успел Трансрэйл нажать на курок своего ФН и отправить меня в небытие, как у него исчезла сначала рука, расплескавшись ярко-красными брызгами и ошметками металла, потом часть груди, потом бедро… Он разинул рот, чтобы закричать, и в этот момент ему снесло голову. Изуродованное тело, загребая воздух уцелевшей рукой, грохнулось прямо на меня, беспомощно распластанного на бетоне. Этого я вынести уже не мог и потерял сознание.

— Очухался, кажется, — сказали надо мной.

Пол, на котором я лежал, мелко трясся. Вертолет.

Только что были джунгли, танковая атака, гарь и дым… Раненая девушка на моем плече… Почему так болит плечо? Было тяжело ее тащить, наверное…

— Индуна! — позвал я шепотом. — Лейтенант Эймс! Федор!

— Бредит, — сказал кто-то знакомый. Старый голос, из прошлого.

— Где Федор? Мбопа… Там Мбопа…

— Мбопу вспомнил, — сказал старый голос.

— Это еще кто? — спросили у него.

— Был такой персонаж.

Я открыл глаза. Надо мной дрожал сетчатый вертолетный потолок, здоровенный парень в камуфляжной форме бинтовал мне плечо.

— Ну, где мы сейчас? — спросил Шептун, нагибаясь.

— В Сумах, — без промедления ответил я.

— Слава богу. А то ты в африканские воспоминания ударился, я уж подумал, чокнулся. Бывает такое. Шок и все прочее… Лысый тебя кишками всего облепил, ты уж извини, мы тебя водой облили.

— Бывает, — пробормотал я, сдерживая тошноту. — Куда летим?

— Мы не летим, мы висим. Вблизи от резиденции «Края». Насколько я знаю, в России сейчас громят «Увидевших свет», а тут пока все вроде тихо… По нам даже не стреляли.

— Что у меня с плечом?

— Да не очень хорошо. Так что ты лежи, отдыхай… С этими словами парень в камуфляже сделал мне укол, и я провалился в забытье.

— Владимир Ильич, ваше неожиданное возвращение на пост начальника Генштаба как-то связано с удачной миротворческой операцией в Африке?

— Я был всего лишь военным консультантом. К тому же нельзя называть удачной операцию, которая еще не закончилась.

— Вы говорите о партизанских отрядах, которые ушли в горы?

— Да, я говорю о достаточно многочисленных вооруженных формированиях, притом неплохо оснащенных. Я полагаю, миротворческая операция в Африке затянется еще на несколько месяцев, если не будет решен вопрос об участии в ней австралийских и бразильских военных.

— Второй вашей громкой акцией можно считать вчерашний ввод войск России на территорию Украины.

— Как мы уже неоднократно объясняли, это не было военной акцией. Строго говоря, это даже не ввод регулярной армии, а спецоперация, в которой принимают участие спецслужбы.

— Какие конкретно?

— Заинтересованные… В том числе спецназ Службы внешней разведки. Службы Тьюринга и Особая дивизия имени генерала Романова. Эта спецоперация ни в коей мере не ставит целью аннексию какой-то части Украины. Это — упреждающий удар с целью не допустить распространения опасного психотропного оружия, которое в данный момент находится на территории Украины.

— По имеющейся у нас информации, поступившей из Службы Тьюринга, уничтожение штаб-квартиры секты «Увидевшие свет» в России было первым этапом, а десант в Сумах и захват руководства секты «Край» — вторым. Как вы можете прокомментировать это утверждение?

— Я вообще не сторонник религий и сект, особенно тех, которые принято называть тоталитарными. Не знаю, что там наговорили ваши информаторы из Тьюринга, но у нас были серьезные опасения в отношении воздействия этих сект на население. Обе секты ставили перед собой весьма мрачные цели. Я думаю, в ближайшем будущем будут преданы огласке соответствующие документы, а пока необходимо закончить спецоперацию.

— Каковы потери на текущий момент?

— На 12.00 по московскому времени мы потеряли восемь человек убитыми и одиннадцать ранены. Потери противника — около восьмидесяти убитых, несколько раненых. Сдаваться они не собираются. Это, кстати, и есть один из эффектов воздействия того самого психотропного оружия, о котором я сегодня уже говорил. Это настоящие камикадзе, поэтому вести боевые действия, к тому же в условиях города, довольно трудно.

— Ваш прогноз на ближайшее время?

— Я уверен, что это дело трех-четырех дней. Конечно, отдельных членов секты мы будем вылавливать еще долго, но основную массу и особенно руководство должны нейтрализовать уже на днях. Правительство Украины оказывает посильное содействие, сейчас они организуют лагеря для беженцев.

— Хорошо, что вы сказали о беженцах. По нашей информации, за последние сутки Сумы покинули около пятидесяти тысяч мирных жителей.

— Да, и на блокпостах ведется тщательный контроль. Представители Красного Креста уже работают на месте создания лагерей, так что за беженцев волноваться не стоит. Я думаю, мы еще не раз вспомним эти дни и порадуемся, что избежали очень большой беды…

— Когда очнется-то? — спросил я у парня, который делал Таманскому укол.

— Как бог распорядится… — не совсем обнадеживающе отозвался он.

— Не понял?..

— Типа шутка, — ответил парень, диковато осклабился и загыгыкал.

Ничего себе личность. Почему-то мне припомнился старый-престарый американский мультфильм про двух дегенератов со странными именами Бивис и Батхед. Этот парень в вертолете явно смотрел сей сериал и принял его близко к сердцу.

— Слушай, баклан, — с волками жить — по-волчьи выть. — Если этот чувак откинется, я твои шары тебе в пасть заткну. И заставлю проглотить. Внятно излагаю, упырь?!

Произведенный эффект был силен. Начинающего Батхеда омыла волна вполне ощутимого счастья, он понял, что попал в свою компанию, и теперь смотрел на меня совершенно влюбленными глазами. За судьбу Таманского можно было не беспокоиться.

— Как считаешь, он очень удивится, когда обнаружит, что стал кибером? — спросил Шептун.

— Без понятия… — ответил я, глядя, как Батхед достает из специального отделения искусственный сустав и предплечье. — Он столько бабок огребет за этот репортаж, что потом себе новую руку купит. Человеческую.